Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении)

«Когда ты получишь это письмо, мы уже будем в пути. Я позвоню тебе, когда мы доберемся до места, но прошу, пойми: я своего решения не изменю. Много лет назад я мечтал совсем о другом, но понял, что должен это сделать ради детей. Я вовсе не хотел причинить тебе боль, хотя ты, боюсь, воспримешь это именно так…»

Дина бросила письмо на покрывало. Она не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Шатаясь, она добрела до комнаты детей. Исчезла часть одежды. Любимые книги. Игрушки.

В комнате Фатмы не осталось ничего из ее вещей. Естественно, она уехала с ними.

Иордания… Нет, это какая-то ошибка! Наверное, Карим просто решил ее проучить.

Много лет назад она прочитала статью о мужьях-иностранцах, которые бросали своих жен и увозили детей к себе на родину — в Грецию или Саудовскую Аравию. Она и вообразить не могла, что эта проблема коснется ее. С ней и с Каримом такое просто не могло случиться — несмотря на все разногласия и трудности.

Нужно было что-то делать. Позвонить кому-нибудь? Маме? Нет… Отец слишком слаб, это известие может его доконать. А если Карим все-таки одумается? Он же столько лет уверял, что любит ее.

— Господи, ну пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста, пожалуйста…

И тут она подумала о старшем сыне. Ей придется рассказать об этом ему. Как он отреагирует? Будет во всем винить себя? Нет, нужно оградить его от подобных чувств.

Это будет непросто, ведь история с Джорданом (Карим назвал первенца в честь своей родины) во многом повлияла на решение Карима. Можно пока что ничего не рассказывать Джордану — он все равно в трехстах километрах от Нью-Йорка. Ему незачем знать, что семья распалась, что они остались вдвоем.

Но что же предпринять?

У нее есть друзья. Семейные пары, с которыми они с Каримом общались, вернее было бы назвать знакомыми. По-настоящему она может положиться только на двух человек.

Она потянулась к телефону.

— Кажется, получилось, — сказала Эммелин Леблан, звезда и продюсер телевизионного шоу «Эм — Нью-Йорк». — Согласитесь, ведь получилось!

Арни Стерн был директором шоу, Том Ву — редактором. Они просматривали сделанную днем запись очередного выпуска. Тема — безопасность жилища — в Нью-Йорке актуальна всегда. На шоу были приглашены два эксперта.

— Получилось, получилось, — успокоил Эммелин Арни. Том энергично кивнул. Оба мужчины были неравнодушны к своей начальнице. Иногда Том едва сдерживался, так ему хотелось дотронуться до ее руки, погладить по щеке — убедиться в том, что ее шоколадная кожа и на ощупь такая же мягкая, какой кажется.

Эммелин встала.

— Ну ладно, — сказала она. — А об остальном я подумаю завтра.

Эти слова она произнесла, пародируя Вивьен Ли в «Унесенных ветром». На завтра была запланирована съемка следующего шоу — о нью-йоркском такси. Тема не самая острая, но, как и все шоу Эммелин, оно получится живым и занимательным. Поэтому у ее программы были стабильные и постоянно растущие рейтинги.

В дверь заглянула ассистентка Селия:

— Эм, тебя к телефону. Дина Ахмад, по важному делу.

Эммелин вошла к себе в кабинет, сняла трубку.

— Привет, подруга, — сказала она радостно. Но, когда услышала ответ, нахмурилась. — Что? Ты не тараторь так. Повтори еще раз. Что он сделал? — Несколько секунд она напряженно слушала, а потом сказала: — Ладно, детка, ты продержись еще немного. Я еду. Да, я сама ей позвоню.

Она повесила трубку и уставилась на аппарат.

— Вот ублюдок! — сказала она. Она лет десять не употребляла этого слова и говорила так только о самых низких людях. Сейчас оно относилось к Кариму Ахмаду.

Сара Гельман услышала, как запищал пейджер, но не стала смотреть сообщение. Сейчас ее внимание было сосредоточено на больной девочке по имени Лаквинта Томас. Она отметила в карте, какие лекарства надо заменить, объяснила это дежурной медсестре и только после этого взглянула на пейджер.

И удивилась, увидев, что с ней хотела связаться Эммелин. Что-то срочное? Скорее всего, подруги решили устроить девичник. Вот и отлично. Она совсем заработалась, пора расслабиться. Почистить перышки, приодеться, выпить несколько коктейлей, обсудить знакомых, сослуживцев, мужей прошлых (ее бывшего, Ари), настоящих (Дининого Карима) и будущих.

Она зашла в ординаторскую и оттуда позвонила Эммелин. Через пять минут, абсолютно ошарашенная, она повесила трубку. Карим Ахмад что, с ума сошел?

Сара набрала номер Дины.

— Сейчас приеду, — сказала она.

Она сняла халат и стала переодеваться в уличное платье. На долю секунды мелькнула мысль: а может, остаться в халате, явиться так в аэропорт и сказать: «Остановите самолет! Я — врач!»?

Как же трудно жить на свете, когда твой рост даже на каблуках не дотягивает до метра шестидесяти. Люди не хотят принимать тебя всерьез. Она замечала, что Эммелин, у которой рост был метр восемьдесят, все воспринимали всерьез, с первого взгляда. Впрочем, Эм жаловалась, что всю жизнь страдала оттого, что к ней относились как к жирафу.

Сара выехала с больничной стоянки, думая о том, что в этой ситуации она должна представлять голос разума: поддержать подругу и постараться хоть немного ее успокоить.

Звонок в полицию был глупым ходом. По крайней мере наивным. Дина поняла это, когда пыталась объяснить дежурной Фрэнсис Мэлоун, что случилось.

— Вы говорите, дети с отцом?

— Да.

— И у вас нет причин полагать, что они в опасности?

— Нет, но…

— Их отец — ваш муж, я правильно поняла, мадам?

— Да.

— Вы не разведены? Нет никакого судебного предписания и так далее?

— Нет.

— Насилия не было? Угроз?

— Нет. Он просто забрал их из школы. Перед тем как позвонить вам, я разговаривала с директором школы. Она сказала, что детей забрали он и няня. Сейчас он уже летит в Иорданию. Это страна…

— Я знаю, где она находится, — оборвала ее Мэлоун.

— Извините, но вы никак не хотите понять, в чем дело! — продолжала Дина в отчаянии. — Он забрал моих детей. И не собирается их возвращать.

— Я вас понимаю, миссис Ахмад, — сказала Мэлоун сочувственно. — У нас была пара таких случаев. Я бы очень хотела вам помочь, но это вне компетенции полиции. Ваш муж не нарушал закон.

— Но…

— Миссис Ахмад, при всем к вам уважении могу посоветовать вам только одно: наймите адвоката.

Дина тупо смотрела на телефон. Разве адвокат вернет ей детей? Карим пользовался иногда услугами одного адвоката. Как бишь его? Ах да, Карлтон Харрис. Стоит ли ему звонить? Это же не ее адвокат, а Карима. Но что-то делать надо. Должно быть, это и есть ад: когда ждешь, ничего не знаешь и всего боишься.

Она налила стакан воды, села и перечитала письмо Карима, теперь медленно, вчитываясь в каждое слово — словно это могло помочь найти выход. Он не хотел, чтобы близнецы страдали от предвзятого отношения — как страдал он. Разве она забыла, что творилось после трагедии одиннадцатого сентября? Они пришли из школы и, рыдая, сообщили, что не хотят носить арабские имена, потому что арабы плохие. Она должна наконец понять, почему он не хочет, чтобы они росли в Нью-Йорке. Но Дина это понимать отказывалась.