Игорь Резун - Свидание на Аламуте

— Продолжим?

— Да.

В небольшой комнатке спецотдела посольства России в Тегеране — неяркий свет двух настольных ламп. Позади тускло блестят металлические сейфы с аппаратурой экстренного сожжения содержимого в случае попытки взлома. За окном, задернутом плотной шторой, да еще обклеенном звукопоглощающей пленкой, темнеет персидская ночь, светя во тьме звездами, крупными, как очи молодой персиянки, танцующей танец живота.

Заратустров отодвинул от себя пустую чашечку с черным кружком гущи на дне, полез за сигарой. Заметив это, молодой полковник усмехнулся и придвинул к нему коробку с резной крышкой.

— Угощайтесь. Los Statos, настоящая Куба. Крепость средняя, привкус, на мой взгляд, чересчур сладковатый.

Заратустров благодарно кивнул, взял из коробки, пахнувшей пряным ароматом, коричневую палочку. Потянулся к гильотинке в форме рыбки.

— Значит, немцы все-таки были в Аламуте? — спросил он, щурясь и раскуривая сигару.

— Да. Приехали как раз перед началом Тегеранской конференции. Археологическая экспедиция профессора Норден-Хельде.

— Шах пустил?

— Конечно. А куда бы он делся? Формально экспедиция не имела контактов с нацистами. Феликс Норден-Хельде — швейцарец. К тому же они с тридцать шестого имели мандат Лиги Наций. Конечно, там кишмя кишели агенты Абвера, но ведь это не афишировалось.

— Как долго копались?

— Почти год. Они заняли Скалу, привезли оборудование, лаборатории. Думаю, что библиотеку Аламута они нашли, вернее, то, что в свое время ассасины успели спрятать от мамлюков. Наши за ними наблюдали, но неглубоко: сами знаете, было не до того. Ну, а в сорок четвертом в Северный Иран вошли наши части.

— Немцы успели уйти?

Севастьянов листал бумаги в папке. К аромату роскошного кубинского табака примешивался резковатый запах бумажной пыли. Он усмехнулся:

— Недалеко… По официальным данным, под Кереджем на них напали разбойники. Вырезали почти всех. Правда, сам Норден-Хельде исчез. Ну, а у нас эта операция проходит под грифом «Цирцея-2». По архивам СМЕРША от сорок четвертого.

— «Цирцея»? Хорошее название…

Севастьянов бросил на Заратустрова острый и понимающий взгляд. С профессионалом работать было приятно. Да и Заратустров понимал начальника секретной части, главного резидента ФСБ в Иране в ранге второго советника посольства, с полуслова.

— Да. Та история с самолетом в сорок первом. Я с ней ознакомился.

— И что думаете? — быстро перебил Заратустров, наслаждаясь сигарой. — Вы же получили доступ к блоку операций «Невесты».

Севастьянов снова усмехнулся уголком красивого рта. «Баб, как из пулемета косит, стервец!» — с оттенком зависти сказал Заратустров про себя.

— Думаю, что Гитлер со Сталиным поменялся. Нацисты обнаружили на своей территории объект «Невеста» еще до войны. Узнали всю подноготную. Вероятно, Гитлер сразу же поручил это дело «Аннэнербе», чтобы извлекли эликсир крови Старца — верное средство завоевания мирового господства.

— Ага, — поддакнул полковник. — Но ведь клеймена была цыганка! А выводить силу ариев из такой «низшей» расы… это не укладывалось в концепцию!

— Вот и я так думаю. Поэтому Гитлер сделал Сталину «подарочек». «Невесту» доставили в СССР этим странным самолетом… о котором Сталин якобы ничего не знал. Только вот чем наш «дядя Джо» отдарился?

— Библиотекой Ивана Грозного, — хмыкнул Заратустров, — которую до сих пор ищут… Ладно, это не важно. Значит, вы думаете, что агенты «Аннэнербе», заброшенные к нам в сорок четвертом, должны были уничтожить оставшийся объект «Невесты»?

— Выходит, так! Я думаю, предыдущий объект, та самая подаренная «Невеста» из рода вагри осталась на оккупированной территории — НКВД попросту не успел разделаться с ней раньше. А нацисты не смогли найти. Потом, когда стало известно… скорее всего, агентурная работа, утечка информации… то немцы послали этих двух агентов, — Севастьянов заглянул в папку, — оберштурмфюрера Эриха Гиланда и шарфюрера Матильду Эмм для ликвидации объекта. Они устроили массовое «отравление грибами» с помощью каких-либо стандартных ОВ, но вот девочка, названная Мириклой, спаслась. А дальше ваш путь, Александр Григорьевич. Там вы все и без меня знаете.

— Хорошо. Допустим, так. Значит, что искали немцы в Аламуте?

— Код. Код или иное средство для проведения ритуала инициации Невесты. Скорее всего, речь идет о тех самых книгах… или Книге Старца, которую он писал в последние годы жизни. С математическими расчетами. Я смотрел данные по «Цирцее-2», в частности, по осмотру Аламута. Там «экспедиция» оставила выжженную площадку. Но сохранились остатки больших солнечных часов и системы геометрических расчетных ориентиров. Старец что-то вычислял. По солнцу.

— Любопытно. А материалы «Цирцеи-2» у вас в полном комплекте?

— Нет. Только оперативная копия и опись. Все в Москве.

— Жаль.

— Чем могу, Александр Григорьевич!

— Ладно.

— Еще кофейку?

— Будьте милостивы, голубчик.

Пока Севастьянов, тонконогий, щеголеватый, заваривал кофе в углу кабинета, где светились медными боками турки в ящике с нагревающимся песком, Заратустров задумчиво курил. Обернувшись к Севастьянову, он осторожно спросил:

— И у вас ничегошеньки не осталось по ЭТОМУ делу, так?

— Осталось.

Заратустров промолчал. Полковник возился с турками. Так прошло около десяти минут. В тишине пахло набирающим силу кофе. И сигарой. Наконец полковник вернулся с бронзовым подносом.

— Они еще похозяйничали в Тегеране, — небрежно сказал он. — Разломали какую-то тайную медеплавильню. С замурованными в ней людьми… скелетами уже, конечно. Но эту группу спецов Норден-Хельде перехватили англичане. Наши тогда не успели.

— Ага…

Заратустров перекатил сигару в другой угол рта и уперся глазами в Севастьянова.

— Так что же, документик у вас есть, голубчик?

Тот посмотрел на Заратустрова безмятежно и ласково. Налил кофе.

— Так, ерунда… В группе, выполнявшей захват экспедиции Норден-Хельде, был один юноша… с горячим сердцем, умелыми руками и романтическим складом ума.

— Во как!

— Да, представьте себе. Он вел что-то вроде дневника. Видимо, листал захваченные книги, ну и думал. Много думал. В сорок четвертом он подорвался на мине. Контузило. И он остался при отделе «СМЕРША» НКВД в посольстве. Умер уже после войны, в пятидесятые. Бумаги, естественно, все остались у нас.

Снова повисло напряженное молчание. Полковник барабанил пальцами по столу. Сигара затухла в пепельнице, обломав серый истлевший кончик.

— Так… Не дадите ли вы мне этот дневничок-то?

Севастьянов очаровательно улыбнулся.

— Не могу, Александр Григорьевич… Никак! Это спецфонды особой секретности. Проходят по диплинии. Даже ваше Управление не может так просто вот взять и забрать. Мне придется запрашивать Москву, сначала МИД, потом мой главк… Сами понимаете.