Игорь Резун - Время АБРАКадабры

– Отлично. Еще?

– Еще молоко за вредность надо давать, – внезапно отозвалась молчавшая до сих пор Су Ян. – Только для этого корову надо иметь!

– Корову – найдем! – твердо заключил Медный. – Все, собираться надо, а то в камнях будем ночевать. Значит, дату вам Шкипер сообщит! Каждый приходит со своим подготовленным домашним заданием и действует по ситуации. Это наша любимая Управляемая Спонтанность, поняли?

Семинар по «НейТРАЛизации вREDных людей» наметили провести через неделю.

«…Я пью теплое парное молоко со странным запахом, стоя по колено в навозе, а молодой процветающий фермер Иван Рябчиков показывает мне плакат, который, по его словам, обеспечил ему отличные продажи племенного скота его фермы. Плакат изготовлен после консультаций с Симорон-технологом и изображает обыкновенную корову, пасущуюся на лугу. Текст гласит: „Корова в стандартной версии – $2100. Комбинированная окраска, черный с белым – $130. Кожаная обивка – $87. Бак для молока зима/лето – $70. Ноздри со встроенной вентиляцией – $17,20 (за одну). Многотональный гудок – $160. Голубые глаза (галоген) – $300“. Я читаю этот абсурд и понимаю, что российская деревня еще может удивить мир! А фермер тем временем сообщает, что оценен даже навоз на моих голых пятках: по его словам, я унесу его отсюда ровно на $32 доллара…»

Мэри Гольдси-Мертье. «Русская деревня на вкус и цвет»

Liberation, Париж, Франция

Граждан Грузии, занимавшихся в Верхней Зоне Академгородка продажей цветов, звали Вано и Резо по документам, которые они давно показывали только милиции на вокзалах. А так, в народе, их называли Одинаковыми, ибо внешняя разница между двумя заросшими до глаз щетиной, кривоногими, гортанными сынами гор маленькой и очень гордой страны для славянского глаза оказывалась ничтожной. Поэтому Одинаковые существовали в массовом сознании местных жителей, как некий феномен удачно разделенных сиамских близнецов. Олигархами они не были, ибо продажей цветов в Академгородке давно занимались крупные городские фирмы при супермаркетах, но так, по мелочи, на потертый «мерин» с обломанными звездочками да шильдиками, на кирпичный, грубого вида коттедж у Бердского шоссе они себе накопили.

Цветы они возили из аэропорта на стареньком микроавтобусе «тойота», а в Городке арендовали для хранения своего нежного товара один из подвалов.

Пожар в доме, необъяснимым образом уничтоживший мастерскую сапожника, имел далеко идущие, хотя и не очень заметные последствия. Не поддавалось объяснениям полное, без останков, сгорание трупа гражданина Максурдина Абычегай-оола Джамшиевича, возможное только при условии температуры в подвале, сравнимой с атмосферой в печи городского крематория, где сжигают трупы под давлением. Но ни один эксперт не взялся бы объяснить, почему устоял дом, а потолок в подвале местами даже не был закопчен. В придачу явную околесицу нес вышедший из больницы Витька-участковый: про то, что шаман, дескать, жил себе да поживал, а потом вдруг обратился в Огонь. В итоге Витьке начальник МОБ приказал помалкивать, а сам взял в супермаркете пару бутылок дорогой водки, закуску и съездил на рыбалку с начальником районной пожарной охраны. Так появилось заключение пожарных о происшедшей в силу особых условий полной кремации человеческих останков, и районный судмедэкперт по просьбе начальства недрогнувшей рукой подписал эту бумагу.

Но о странном происшествии по особым каналам доложили Заратустрову. Полковник приехал на своем «Москвиче», похмыкал, походил по подвалу, вороша носком ботинка затащенное обратно в подвал несгоревшее тряпье. После него сюда нагрянула бригада СЭС, состоящая из крепких, как на подбор, молодых ребят и смешливых девчонок в белых халатах, которые вычистили, вымыли это помещение, произвели обеззараживание, а потом, навесив и наглухо закрыв новую дверь, удалились. А в журнале дежурного по штабу СТО Спецуправления «Й» появилась еще одна запись, которая гласила, что к объектам, подлежащим непосредственному ежесуточному контролю, причислен теперь и этот дом – объект под условным названием «Северное сияние».

Но для Одинаковых пожар имел только одно следствие: они очень встревожились, так как тоже занимали точно такой же подвал, только через три дома, в глубь микрорайона. Поэтому решили немедля проверить свое добро. Вано сидел в машине, а Резо пошел посмотреть, все ли в порядке. Вернувшись, Резо коротко спросил:

– Э, Вано, рос прал?

– Прал.

– Дэньгы давай!

– На дэньгы.

– Э! Зачем так мало!?

– Вай! Зачем мало? Рос прал, дэньги на! Сколко рос – столка дэньгы.

– Э, зачем дура гоныш? Ти рос прал?!

– Прал!

– Дэньгы давай!!!

Они давно уже привыкли изъясняться на таком тарабарском языке, а «Киндзмараули» и «Хванчкару» различали уже не по вкусу, а по этикеткам на бутылках. Эти двое начали ожесточенно ругаться у микроавтобуса, размахивая руками. Ругались долго, пока в голову им не пришла простая мысль о том, что если количество денег не соответствует исчезнувшему количеству коробок с цветами, то, значит, их просто-напросто обокрали. Грузины бегом кинулись в подвал, и самые худшие опасения подтвердились: примерно пять коробок с цветами, розами из Геленджика, как корова языком слизнула.

Добрые славяне по такому случаю непременно бы раздавили пузырь и с горя забыли бы об этом печальном факте, тем более что по масштабам бизнеса ущерб, в общем-то, был плевым. Но Вано и Резо обыскали весь подвал с фонарями, облазили каждую щель. Удивительно, что замки на стальной двери оставались исправными, в целости и сохранности. Все это выглядело необъяснимо.

Потом Вано сел передохнуть, прислонясь к одному из деревянных простенков, да с воплем провалился назад, в темноту, в пыль и кошачий помет. Деревянный щит, как оказалось, легко снимался изнутри, с другой стороны подвала, которая уже принадлежала ЖЭУ, и где хранили свои трубы да задвижки сантехники.

Грузины снова тщательно осмотрели лаз, через который проник в их владения вор. Сначала Вано сказал: «Вай!» – и показал Резо длинный черный женский волос, оканчивавшийся завитком. Затем в свою очередь Резо сказал свое грозное «Вай!!!» и ознакомил товарища с обломанной серебряной сережкой в виде полумесяца. Если бы оба родились не в горном ауле Цагери, а, например, в горах французской Юры, то они сказали бы: «Шерше ля фамм!» [31]Но в нашем случае грузины пошли сначала по более верному следу – к сантехникам.

Героев сантехнического фронта они нашли в каморке у электриков, также размещавшейся в подвале хрущевской четырехэтажки. Те сидели на продавленном диване в состоянии полного просветления, а количество пустых бутылок перед ними представляло состояние дел красноречивее всего. Виссарион уже не мог говорить, только дико вращал большими глазами, а Ванятка, заикаясь, с трудом пояснил, что ключей от подвала у них давно нет, очень давно, потому что…