Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

За спиной Шмальца послышались странное сопение и топот. Женщина с мечом показала глазами: мол, туда смотри, майор! Он обернулся и окаменел.

Из кладовой башни этот самый тонкогубый сержант вытолкнул двух абсолютно голых женщин. Они молчали, потому что рты их были залеплены скотчем, глаза полны боли и ужаса, руки скручены за спиной. Похоже, их еще и избили – кровоподтеки и ссадины виднелись на бедрах, на плечах, на ногах… Одну Шмальц узнал сразу – рыжая Маринка, аэродромная буфетчица, разбитная хохлушка. Ей, наверно, досталось больше всего: живот превратился в сплошной синяк, никогда не бритые икры располосованы, а сосок правой груди отрублен, и кровь, уже засохшая на животе и икрах, оттуда еще сочилась, капая на выскобленные добела доски пола.

И вторую женщину майор тоже узнал. Лидуська. Которая уехала к свояч…

Она была вся в синяках и с содранной на бедрах кожей – будто били палицей.

– Вы любите свою жену, майор? – тихо спросила чернокудрая.

Он только вытаращил глаза и замычал, не в силах ничего сказать: «Ма-ааа…»

– Тогда смотрите.

Сержант подпихнул вперед Маринку. Та сделала, хромая, несколько нетвердых шагов израненными ногами. И тут же черноволосая легко описала мечом полукруг – лезвие прошло в нескольких сантиметрах от носа майора, его даже обдало ветерком – и с разворотом, не примеряясь, опустила это лезвие на белую полную шейку буфетчицы.

Только тихий хруст перебитых шейных позвонков. Голова женщины, в рыжих космах, как-то нехотя сползла с тела и с гулким, деревянным стуком упала на пол, прокатившись прямо под ноги майору, – выпученные глаза, болтающиеся лохмотья хрящей. Затем повалилось и тело – мешком.

– Сейчас я сделаю то же самое с вашей женой, – спокойно проговорила убийца. – Я же вам говорю, мало времени. Решайте. Нам нужен транспортный коридор до Алма-Аты. Все, как полагается. Понятно?

Шмальц посерел. Его редкие волосы с наметившейся лысиной покрылись липким потом. От этого майору казалось, будто ему намазали голову вазелином. В трехстах метрах – казарма. Караулка. КПП… Ящики с автоматами. Кажется, там даже один ручной пулемет. И все это сейчас ничего не значит! Сглотнув, он кивнул, взялся за наушники, включил трансляцию и сипло выдавил:

– Только ничего не делайте… ей… я все… все будет нормально!

…Медный чувствовал себя дико. Его как будто и не существовало, словно он сидел в кинотеатре, среди хруста поп-корна и шипения кока-колы в стаканчиках, да смотрел фильм про самого себя. Пятнадцать минут назад они со Шкипером и Лис веселились в «Навуходоносоре», элитном клубе, и заводили танцпол, отплясывая втроем некое подобие канкана. А вот теперь они несутся по ночному Красному проспекту, по Большевистской, сливая фонари над дорогой в сплошную желтую линию, в автомобиле неизвестной марки, но явно очень мощном и совершенно неподвластном ни одному гаишному патрулю. И Лис, и Шкипер сидят по бокам, сжав губы, нацепив на уши какие-то небольшие тонкие наушники. Дали такие и Медному. Он вслушивается в шорох эфира, разбирает отдельные слова, фразы, но не понимает ничего.

– Геракл – Фобосу: южный выход блокирован!

– Гермес – Фобосу: северный блокирован!

– Гера, как там с красной активностью? Доложите!

– Частота на три пятьдесят семь падает… Как слышите? Падает частота!

– Одного транслятора перекидывайте на южный, немедленно!

– Выполняю, Фобос!

– Аполлон, подтверждаю проникновение… берите квадрат в запил сразу же…

– Всем, как слышите! Падает частота, внимание!

– Аполлон, берите в полный запил, немедленно! Чтоб ни одной былинки не встало!

– Гефест – Фобосу: обзор перекрыт… что-то экранирующее!

– Группу на эгрегориальный анализ, быстро!

– Нет у меня людей все закрыть! Добавьте голубых на поле!

– Фобос – всем: операцию начинаем через пятнадцать минут!

Этого не бывает, этого не может быть. Это сон и притом очень страшный. Вот водитель машины перекидывает им на колени что-то в хрустящих мешках. И Лис, и Шкипер начинают переодеваться. Медный знает, что наготы оба не стесняются, но когда рядом с тобой совершенно равнодушно догола раздевается красивая высокая девушка, толкает тебя обнаженным бедром, кладет голые ноги тебе на колени, потому что места крайне мало, что-то там заклеивает и приматывает белым, похожим на бинт скотчем… Это очень сильные ощущения! Шкипер только пихнул Медного под локоть, показав глазами на сверток: переодевайся! Кряхтя и ворочаясь в тесноте, Медный натянул на себя то же самое, причем Шкипер укоризненно стянул с него трусы, заметив глухо:

– Ничего быть не должно. Потом объясню. Или сам поймешь…

Это была своего рода вторая кожа. Она прилипла к телу сразу и согрела его, но спокойным теплом, а не как жаркий кокон. На груди, на локтях – металлические накладки и такая же пластина на причинном месте. Они что, биться на мечах собираются?

За поворотом на Первомайку, когда слева засеребрилась в первых лучах зари вода Ини, в хвост им пристроилась еще одна машина – черный «хаммер». Он тоже понесся, не снижая скорости, по пустому шоссе, глотая колдобины. В наушниках Медный услышал знакомый голосок:

– Ариадна – Фобосу. Двигаемся к месту.

– Состав группы, Ариадна? Все?

– Основная группа. Соединитель, Энергетический Танк, Снайпер, Штабной Координатор. С Бурильщиком связи нет.

Это говорила Соня, она же Белая Смерть. А Фобос отвечал ей сердитым голосом Заратустрова:

– По приезду на первую линию, южный сектор, со стороны взлетки… Как поняли?

– Поняла вас, Фобос.

«Ни фига себе!» – только успел подумать Медный, как вдруг Шкипер, вроде бы ни к кому не обращаясь, проговорил:

– Главное, Будда, не высовывайся, понял? Не лезь вперед…

Медный еще не успел сообразить, как Заратустров забрался и к нему в наушники:

– Будда – Фобосу! Будда – Фобосу!!! Вы на связи там или уши повидлом заклеили?

До Медного наконец дошло, что Будда – это он. С непривычки громко и хрипло он ответил:

– Будда… Фобосу… ой!.. то есть я тут.

– На связи, Будда, надо отвечать, – подсказал чей-то далекий голос.

А сам Фобос резко выговорил:

– Сидеть и не возникать. На второй линии. И слушать эфир ушами, а не жопой! Как поняли?!

– Вас понял, прием! – убитым голосом ответил Медный.

Шкипер снова толкнул его и заржал радостно.

Кто они? Все еще Люди или уже – нет?!

…С экипажем разобрались быстро. Двоих, бортмеханика и второго пилота, задушили струной, едва только они поднялись в кабину, а второго бортмеханика черноволосая женщина застигла в туалете и аккуратно проткнула мечом, насквозь, разрубив позвоночник. Тот даже не успел заправиться: так и сверкал тощими ягодицами да полосатыми «семейниками», лежа в проходе между отсеками. Теперь в спартанском салоне пассажирской части «Боинга» можно было ходить только по крови, что эта бестия и делала, причем ни разу не поскользнулась голой пяткой. Оставшийся в живых пилот, немолодой мужчина с прилизанными седоватыми висками, волосики на которых стали дыбом, сидел с окаменевшим от ужаса лицом и даже не делал попытки как-то сопротивляться.