Анна и Сергей Литвиновы - Изгнание в рай

– Я бою-юсь! – хныкнул парень.

– Иди, говорю! – рявкнул Сева.

И сработало – дурачок послушно заковылял, заскрипели ступени…

Через пару минут доложил:

– Мертвая. Холодная. Лицо синее.

– Сердце, – подытожил Акимов. – Говорил я тебе: ее не нервировать.

– А я че? Я ее пальцем не тронул, все культурно! – возмутился парень.

– Все, культурный. Умолкни, – оборвал его Сева. – Давай, вытаскивай труп из подвала, волоки куда-нибудь на жару.

– Зачем?! – изумился дурачок.

Сева пока знал лишь одно – так надо. Так будет лучше. Но, чтобы мотивировать парня, начал фантазировать на ходу:

– Чтобы тело разложилось быстрее. Чтобы время смерти было сложно определить.

– А отпечатки?! – взвыл парень.

– Стирай их, дебил! Бери мокрую тряпку и стирай! Отовсюду! С перил, с ружья!

– Я не буду! – истерически завизжал тот. – Я сдамся! И скажу им, что ты, ты все это придумал!

Но чем больше психовал исполнитель, тем спокойнее и увереннее в себе становился Акимов. Даже усмехнуться получилось:

– Жорик, да делай что хочешь. Не забывай только, что парень ты совершеннолетний, дееспособный. За свои поступки сам отвечаешь. И самое главное: ты чего нас хоронить спешишь? Нас кто-то видел? Поймал?

– Нет, но…

– А раз нет, значит, и каяться рано, – отрезал Акимов. – Нас никто ни в чем не подозревает. Не обвиняет. И я от своих обещаний не отказываюсь. Получай свои деньги и убирайся, богатый и свободный.

– Но… ведь два трупа… Менты на уши встанут, чтоб нас найти!

– А ты беги быстрее, чтоб найти не успели, – велел Сева. – Тело матери вытащи, пристрой где-нибудь на участке. Отпечатки свои с ружья сотри, потом дуй из деревни прочь. И жди меня, где договорились.

Сева нажал на «отбой».

Задумался долго, глубоко.

Да, убивать в его планы совсем не входило. Но – удивительно! – раскаяния он не чувствовал. Наоборот, некоторое злорадство. Что теперь-то везунчик Томский окончательно сломлен.

А еще – Сева был собой горд.

Похищение получилось – не шедевр. Но кое-что было сделано грамотно. Ружье самого Томского – отличный, как теперь оказалось, ход!

Оружие ведь все равно было нужно.

А организовать квартирную кражу у партнера по бизнесу куда безопаснее, чем ему, тюфяку, покупать огнестрельное на черном рынке. Или поручать это тонкое дело Жорику.

В итоге мы имеем…

Психически неуравновешенный (любой подтвердит!) программист.

Его мертвые жена с дочерью.

Глухая деревня.

Ружье, принадлежащее Томскому.

Еще раз.

У Томского с головой проблемы. Плюс бизнес не ладился. А жена (как все бабы!) хочет бриллиантов, машин, жизни сладкой.

Ну, или развода.

Он отпускать ее не хочет. Они ссорятся. Кнопка хватает дочку и убегает. В глухую деревню. Томский – за ними. У него есть ружье.

Оба мертвых тела теперь на участке. Правильно он Жорику велел – труп Кнопки вытащить. А в подвал, может, никто и не заглянет.

Да все просто супер!

Еще бы свидетеля одного…

Ну, и Жорика заткнуть.

Галина Георгиевна – с подачи брата – работала у Томских почти девять лет и все эти годы своих хозяев искренне ненавидела. За что? Сразу не объяснишь. На первый взгляд порядочные, обращаются уважительно, платят нормально.

Но только она четко чувствовала людей и разделяла их на два лагеря: тех, кому положена прислуга, и тех, кому нет. Томские, пусть денег имели достаточно, к барскому сословию, безусловно, не относились.

Галина Георгиевна попала в семью программиста в драматичный момент. У Михаила только что родилась дочка, а мамашка, вместо того чтоб дите вскармливать, свалилась с сердечной хворью. Глава семьи в одиночку забрал ребенка из роддома и пару дней пытался младенчика нянчить самостоятельно.

Когда на третий день его самостоятельного хозяйствования в дом пришла Галина Георгиевна, попа у девочки была вся в опрелостях, на лице сыпь, глазенки закисли.

– Видите ли, я программист, – смущенно обратился к ней Томский, – и совсем ничего не понимаю в детях.

Галина Георгиевна взглянула на него сочувственно. И подумала: как бы хорошо стать в этой семье пусть не родной, но любимой и незаменимой.

Не удержалась. Погладила молодого отца по плечу. Произнесла ласково:

– Пойдите поспите. Теперь все будет хорошо.

Любой бы, может, смутился. Или бы спасибо сказал.

Но Томский с видимым отвращением стряхнул ее руку. И произнес брезгливо:

– Никогда больше меня не касайтесь.

…Пока мамаша прохлаждалась в больнице, Галина Георгиевна отдраила всю квартиру. Откормила главу семейства. Наследницу Леночку превратила в пухлощекую красавицу.

Женушка (которую муж почему-то именовал Кнопкой), когда выписалась, в изумлении на пороге застыла. Повела носом, пробормотала:

– Даже воздух другой стал.

– Еще бы! – свойски улыбнулась ей Галина Георгиевна. – Ты сколько пыли скопила!

И Кнопка – нет бы одернуть! – вдруг ужасно смутилась, начала оправдываться:

– Да это все из-за беременности, измотала она меня! Но сейчас я все уберу, обещаю!

– Да теперь-то чего убирать! – отмахнулась Галина Георгиевна. – Теперь у вас я.

И работала у новых хозяев на совесть. Домработницей, кухаркой, няней – в одном лице. А те… Нет, и хвалили. И платили вовремя. Но все время ощущение не покидало: тяготятся они, что в доме чужой человек. Все трое.

И Леночка, хотя Галина Георгиевна неутомимо девчонке пела, меняла погремушки, таскала на руках, явно радовалась, когда из рук няни ее брала мать. Хотя уж Кнопка-то точно не знала, с какой стороны к ребенку подойти, как развлечь. Стишки Чуковского и читала – это трехнедельной! А когда девочка плакала, вместо того чтоб укачать, начинала сама реветь. Вместе и завывали, дурынды.

А Томский – поди разбери, что этим мужикам нужно! – частенько просил свою ледащую супружницу ему сосисок сварить. Хотя в холодильнике – свежайшие, по всем правилам пожаренные отбивные.

Галина Георгиевна – есть ведь у нее и собственная гордость! – от неблагодарных даже уходить собралась. Да братец Севка отговорил:

– Ну куда ты, Галка, пойдешь? В горничные сейчас все больше филиппинок берут, от нянек педобразование требуют. И хозяева куда хуже бывают. Обматерить могут, графином в голову швырнуть. А тут – не любят тебя. Тоже мне, аргумент! Если считаешь, что мало платят, так и скажи. Я Томского заставлю тебе зарплату прибавить.

– А чего это ты, Севочка, такой красноречивый? – подозрительно спросила Галина Георгиевна. – Будто надо тебе, чтобы я именно здесь работала?

Акимов запираться не стал. Вздохнул:

– А я и не скрываю. Мне свой человек в их семейке не помешает. Потому что я Томского тоже не понимаю. А завишу от него куда больше, чем ты. Потому прошу тебя по-родственному: приглядывай там за ними. Прислушивайся. Будет что интересное – рассказывай. Отблагодарю.