Джек Хиггинс - Ад всегда сегодня

Нику действительно было интересно — просто так, не по службе, — как все произошло; например, драка с ухажером Грейс, о котором мимоходом вспоминал Фокнер. «Любому задам взбучку». Так мог похваляться забияка из предместья, а не человек покроя Фокнера, образованный, со средствами, из хорошей семьи. Его агрессивность была беспричинной и внушала страх.

Миллер постучал в дверь черного хода.

Дверь открылась на длину цепочки. В щелку выглянул Харри Медоуз. Он хорошо знал сержанта и улыбнулся.

— Ага, облава, — мурлыкнул он и снял цепочку.

— На этот раз просто парочка банальных вопросов, — добродушно ответил сержант и переступил порог.

— Выпьешь чего-нибудь покрепче?

— Разве что чая, чтобы согреться.

Ник расстегнул плащ и подошел к камину. Огромная кухня была заставлена картонками с бутылочным пивом и ящиками с баночным и казалась тесной. В открытой печи искры с веселым треском перепрыгивали через угли. Не убранная со стола посуда и остатки ужина заставляли позавидовать домашнему уюту и теплу.

— Знаю, что тебе на голову свалилось новое убийство, — объявил Медоуз, ставя на стол сахарницу и чашки.

— Сорока на хвосте принесла?

— Слышал последние новости по радио. Никаких подробностей, только, что найден женский труп недалеко отсюда, в Джубили.

— На углу Доб Керт, точнее.

— Доб? Это же рукой подать, следующий перекресток, — помрачнев, сказал Медоуз. — Я ее знаю?

— Ее звали Грейс Пакард.

Лицо хозяина словно окаменело. Он подошел к буфету, открыл новую бутылку бренди, налил полный стакан и выпил залпом. Зябко поежившись, он повернулся к Миллеру.

— Она была тут сегодня вечером.

— Знаю, Харри. Поэтому-то я зашел. Кажется, дошло до драки?

Медоуз налил еще стакан.

— Это официальный допрос?

— Каждое твое слово на вес золота, так что не торопись и хорошенько подумай.

Медоуз с порозовевшими от спиртного щеками подошел к столу и тяжело опустился на стул.

— У меня есть постоянный посетитель, Фокнер, он живет поблизости. Он заглянул сегодня вечером с адвокатом Морганом, своим приятелем. Джек — славный парень, он помог мне оформить бумаги и сэкономить пару шиллингов, когда в прошлом году я покупал это заведение.

— Во сколько они пришли?

— Где-то в полдевятого.

— Кто-то еще был?

— Ни единой души. Сейчас по вечерам дела так плохи, что пришлось уволить официантку и бармена. Все из-за Любовника Дождя.

— Ага. Когда появилась девушка?

— Минут через пять после них.

— Ты знаешь, как ее звать, видел ее раньше?

— Два или три раза в неделю, каждый раз с новыми мужчинами. Она не шибко привередничала насчет их возраста и внешности.

— Проститутка?

— Похоже.

— Что за парень крутился возле нее?

— Имеешь в виду Харолда? — Медоуз чуть заметно поморщился. — Он уговаривался с ней здесь время от времени. Даже его фамилии не знаю.

— Альфонс?

— Скорее всего.

— Ясно. А что за история с Грейс и Фокнером?

— Она села за столик в углу. Фокнер… Он сказал подать ей виски за его счет. Они с Морганом шли на какую-то шикарную вечеринку. Джек был при полном параде: смокинг и все такое. Фокнеру стукнуло в голову, что неплохо бы прихватить и девушку с собой. Она была не против, раз они вышли вместе.

— И тогда появился Харолд?

— В самый неподходящий момент. Сцена не пришлась ему по вкусу, и он полез на Фокнера, а тот тоже повел себя не лучшим образом. Это занятие не для джентльмена — сразу размахивать кулаками. Пришлось вмешаться мне. Я даже вынужден был сказать Моргану, чтобы его приятель больше здесь не появлялся. Он вышел за всякие рамки.

— Значит, такое случалось и прежде?

— Слишком часто, на мой взгляд. Он ведет себя как буйнопомешанный, когда заведется. Прямо с цепи срывается. Сам не ведает, что творит. Несколько месяцев назад, в субботу вечером, сидела у меня компания грузчиков с рынка. Знаешь сам, что это за народ, ребята крепкие. Начали подшучивать над его пиджаком или еще чем… Он налетел на них на улице и устроил побоище… Одному верзиле пришлось накладывать гипс.

— Ты заявил в полицию?

— Полегче на поворотах, сержант. Приходится думать о репутации заведения. Кто бы ходил сюда, узнай, что я по пустякам стучу сыскарям? И Фокнер обычно вел себя как подобает, вот я и терпел его редкие выбрыки. А те получили по заслугам, сами напросились.

— Как посмотреть, — ответил Миллер и, застегивая плащ, поднялся. — Столько злобы и жестокости у человека его круга кажется странным.

Медоуз задумался, сморщив лоб.

— Послушай, не знаю, пригодится тебе это или нет… Он пришел сюда как-то поздно вечером. Он не был сильно пьян, но был близок к этому. Мы перекинулись парой слов по поводу какой-то уголовной хроники в вечерней газете. Три мерзавца зашибли насмерть старушку ради трех или четырех фунтов, что были у нее в сумке. Я, кажется, сказал, что такие хуже зверей. Фокнер перегнулся через стойку и схватил меня за галстук. «Нет, врешь, Харри, нет! — прошипел он. — Хуже зверей только тюремщики. Как бы он ни назывался — смотритель, надзиратель, охранник… Для каждого, кто хоть ночь проспал с той стороны решетки, он, — сучье дерьмо!»

— Думаешь, он сидел?

— Странно, но если дело касается Фокнера, легко поверить во все, что угодно, — горько покачал головой Харри, отпирая дверь.

— Он мог убить Грейс Пакард?

— Понятия не имею.

— Кстати, что делал Харолд, когда троица ушла?

— Я предложил ему выпить за мой счет, чтобы прийти в себя. Он ответил, что рыгать ему хочется от моего виски, выругался и выскочил за ними. Смешно. А через пять минут вернулся и рассыпался в извинениях. Мол, ему очень стыдно, что он не сдержался и все такое. Между делом пытался выведать у меня адрес Фокнера.

— Знал его имя?

— Видно, слышал, как я прикрикнул на него, чтобы он убирался.

— Ты дал адрес?

— Я что, похож на идиота? — обиделся Медоуз. — Только ведь в каждой будке телефонные книги…

— Верно.

Миллер похлопал его по плечу:

— Будь здоров, Харри.

Он прошел через двор, обходя изрешеченные струями дождя лужи. Медоуз следил за ним, пока он не сел в «купер», и только потом закрыл дверь.

На эскалаторе Ник въехал на второй этаж Центрального вокзала и остановился в углу закурить. Короткий язычок пламени от спички вырвал из темноты чье-то бледное лицо и перепуганные глаза. В огромном зале ожидания, всегда полупустом, то и дело попадались бездомные бродяжки, которые сразу пускались наутек и искали убежища в уголках потемнее. Миллер отлично знал, что вокзал большого города — целый мир, живущий своей жизнью, приют мошенников, грабителей, насильников.

Он вынырнул из мрака, подошел к буфету у входа на перрон и через стеклянную перегородку заглянул внутрь. Молодая женщина, из-за которой он пришел сюда и которую искал, сидела за столиком над чашкой чая. Она сразу заметила и узнала его. Ей было лет двадцать пять. К ее простому милому лицу очень шел опрятный, хорошо сшитый костюм из серого твида. Ни дать ни взять, учительница или доверенная секретарша бизнесмена. На самом деле она уже пять раз представала перед судом по обвинению в нарушении общественного порядка, в приставании к мужчинам и проституции. Только недавно она вернулась из трехмесячной отсидки в «Холлоуэй».