Роберт Маккаммон - Всадник авангарда

— А я вот не люблю никого ждать! — прозвучал камнедробильный голос Эдгара Смайта. Его лицо свело гримасой едва сдерживаемого гнева. — Торчу тут почти месяц! После этого проклятого переезда из Плимута! Океан бурный настолько, что кровать плавает по каюте! И вот я добрался сюда — и мне говорят, что я должен ждать вот его, иначе нельзя. Этого чертова мальчишку?

— Прошу выбирать выражения, — посоветовала Матушка Диар. — Мы здесь все равны.

— По деньгам, которые я приношу, никто мне тут не равен, — огрызнулся Смайт, заносчиво задирая бороду. — Вы знаете, что это так, и он тоже знает!

«Он» — это профессор, сообразил Мэтью.

— Успокойтесь. — Мамаша Диар говорила тихо, но дубина была уже занесена. — Выпейте еще вина, подышите свежим воздухом, и подумайте, как повезло вам — как и всем нам — сидеть за этим столом. Вас раздражает месяц ожидания, мистер Смайт? Здесь, на этом теплом острове? Да неужто! Ай-ай-ай! — Она коснулась рукой горла. — Я бы устыдилась такой неблагодарности.

— Неблагодарности, как же, — буркнул Смайт и потянулся налить себе очередной бокал — очевидно далеко не первый за этот вечер. — Я свое место тут знаю, и оно куда выше, чем у вот этого!

— А мне хотелось бы знать, — прозвучал тихий и далекий голос почти невидимого Адама Уилсона, — когда будет убит Мэтью Корбетт.

Мэтью как раз подносил бокал к губам, и чуть не вздрогнул, пролив драгоценную влагу.

— Катастрофа Чепела лишила нас отличных юных рекрутов, — продолжал Уилсон. — Она произошла с его участием, и Корбетт был причиной утраты лучших моих людей. Я желаю знать, когда будет осуществлена месть.

Мэтью лихорадочно думал. Ага, вспомнил! Один из мужчин постарше, схваченных в имении Чепела в деле Королевы Бедлама, был экспертом по финансам и служил там инструктором.

Голос Матушки Диар был так же ровен и прям, как ее свирепый взгляд.

— Это решит профессор, мистер Уилсон. А не вы.

— Я только озвучил свои желания, — ответил тощий. Настолько тощий, что когда пожимал плечами, казалось, что он исчезает.

Стук обуви по ступеням объявил о появлении Джонатана Джентри, одетого в темно-синий костюм с белой рубашкой и белыми башмаками.

К сожалению, он пребывал под влиянием каких-то собственных настоев, потому что лицо его горело и искрилось потом, а подол рубашки выбился сзади из-под жилета. Доктор сошел, шатаясь, а внизу чуть помедлил и выставил вперед ногу, словно боялся, что пол сделан изо льда и сейчас провалится.

— Боже мой, — вздохнула мадам Чилени рядом с Мэтью. — Опять чем-то себя накачал.

Убедившись в крепости пола, Джентри разжал мертвую хватку руки на перилах и подошел к столу — не прямо, а будто танцуя под неслышимый мотив. Мэтью подумал, что шаги Джентри заслужили бы одобрение Гиллиама Винсента.

— Сядь на задницу, ты… — начал Мэк.

— …задница немытая! — подсказал Джек, и оба брата захохотали, очевидно, считая себя кладезями остроумия.

Дьявольски красивый, хотя почти невменяемый Джентри слабо улыбнулся. Клок волос прилип ко лбу пропотевшей запятой. Ослепительно зеленые прежде глаза сегодня потемнели и налились кровью. Джентри стал искать за столом свое место — безуспешно. Помогать ему никто не стал.

Мэтью решил, что чем бы ни нагрузился доктор, замок профессора Фелла давит на него очень сильно: он, видимо, принял что-то мощное, чтобы заморозить нервы.

— Вы рядом со мной, — сказал Мэтью. Джентри прищурил глаза, наводя их на резкость, и обошел стол по кругу, направляясь к своему месту.

— Спасибо, м… — Джентри осекся и изумленно улыбнулся, — мой друг, — закончил он, опускаясь в кресло.

Из двери в дальнем конце зала показался Сирки — предположительно, убедиться, что все уже прибыли. Потом вышел, не сказав гостям ни слова. Мэтью отметил, что сегодня индийский великан явился в черных одеждах и в черной чалме. Почему-то это вызвало в нем рябь тревоги — как будто волна набежала на камень.

Через несколько минут стали подавать блюда, приносимые целой вереницей слуг. Темой вечера — Мэтью не удивился — было море. Морепродукты подавали в керамической посуде в форме лодок.

От блюд с моллюсками поднимался пар, клубящийся при свечах. Лежали в стеклянной тарелке кусочки сырой рыбы, переложенные луком и маленькими перчиками, которые с первой пробы едва не сожгли Мэтью язык начисто.

Пухлые булочки с крабовым мясом под сливочным соусом с белым вином, лежавшие на синей тарелке, были молниеносно убраны Таккерами — остальные успели разве что попробовать. Дальше последовала рыба, зажаренная, запеченная или сваренная целиком. У меч-рыбы на деревянном подносе все еще были меч и глаза. С розовых щупальцев осьминога накапали лужицы масла. Вино текло рекой, гости быстро насыщались.

Мэтью смотрел, как Матушка Диар внимательно наблюдает за пирующими.

Время от времени кто-нибудь восхищенно мычал, поглощая что-то особенно вкусное, но разговоров никто не затевал.

Джонатан Джентри, у которого лицо и сюртук были вымазаны маслом и жиром, вытащил из кармана бутылочку с зеленой жидкостью и вылил ее себе в вино. Потом выпил, смакуя, и попытался отрезать кусок макрели краем ложки.

— Что ты пьешь? — спросила его Ария с настороженностью и отвращением в голосе. — Что-то собственного изготовления, наверное?

— Собственного, — кивнул он. — Именно так. — Он улыбался в никуда. Веки его отяжелели. — Я — доктор, как ты знаешь. Я — врач. И очень умелый, да-с. — Тяжелые веки повернулись к Мэтью. — Скажите ей.

— Оставь мистера Спейда в покое, — спокойно приказала Ария, подчеркнув голосом имя.

— Что он говорит? — спросила Матушка Диар, прервав поглощение щупальцев.

— Говорит, что он мудак.

Джек Таккер пьяно ухмыльнулся Штучке, которая съела половину лодочки жаркого из морепродуктов и снова покинула мир, отправившись в свое безмолвное путешествие.

— Я говорю, что я — доктор. Врачеватель, — повторил Джентри с максимальным достоинством, на которое способен был измазанный жиром и насосавшийся дури наркоман. — Вот я кто. А это, — он показал бутылочку, где еще оставалось несколько зеленых капель, — препарат, который я себе сегодня прописал. Я называю его… — он замолчал, собирая память, как кусочки сложной мозаики. — Да! Эликсир отсутствия.

— Заткнись к хренам, — буркнул Мэк в бокал, схватил Штучку за волосы и присосался к ее горлу. Джек, чтобы не остаться в стороне, оккупировал другую сторону ее шеи.

— Боже мой, — пробормотал Понс, которого все это время кормил его личный Пупс, и он же вытирал толстяку губы и подбородок.

— Эликсир отсутствия, — повторил Джентри. Глаза его будто уходили внутрь. — Устраняет личность. Уносит ее прочь. Облегчает разум и усыпляет нервы. Человек покидает этот мир досадной дисгармонии и входит в иной, куда более приятный. Да, созданный мною лично. — Он уставился на Арию ничего не выражающими глазами. — Как и моя жизнь.