Виталий Вавикин - 47 отголосков тьмы (сборник)

Секунды напряженной тишины нарастали, через какое-то время я четко услышала глубокое и немного хриплое дыхание – казалось, что дышат прямо мне в ухо. Я отпрянула от двери – ведь если я так слышу его, значит, он так же слышит меня.

– Ломаем, – последовал короткий тихий ответ. Я зажмурилась и сразу ощутила, что щеки обжигает поток слез. Сквозь раздирающий сознание страх я почувствовала, как ноги, превратившиеся в два деревянных столбика, уже не хотят меня держать. Я что есть силы схватилась за ручку двери, стараясь сохранить тело в вертикальном положении. Не хватает еще упасть! Где-то внутри еще теплилась надежда остаться здесь незамеченной. И она оправдалась!

В тот момент, когда дверь вновь откликнулась тяжелым грохотом, с кухни раздался крик и топот двух пар ног направился в его сторону. Я стояла, облокотившись всем телом о дверь, и слушала то, что происходит в доме. Крик повторился, но тут же сменился сначала плачем, а потом сдавленным мычанием и всхлипами. Меня прошиб пот – крик принадлежал ребенку.

Я держалась за дверь, мысленно умоляя свои мышцы расслабиться. Мое каменное тело в любой момент могло выдать меня грохотом своего безвольного падения. Тем временем голоса немного стихли, судя по всему, эти люди осели на кухне и о чем-то негромко переговаривались. Ребенка не было слышно. Мне следовало напряженно вслушиваться, но все мои мысли занимал лишь страх того, что я могу упасть.

Надо сосредоточиться на ощущениях. Я вспомнила, как однажды при таком приступе я заставила себя успокоиться, закрыть глаза и постараться представить, как я себя чувствую в нормальном состоянии. Мои мышцы послушны и упруги, они расслабленны. Мое сознание рисует образы моего свободного движения: вот я иду, то ускоряя, то замедляя шаг, в икрах чувствуется приятное натяжение. Натяжение, но не напряжение. «Натяжение, но не напряжение», – мысленно твердила я и к своему великому облегчению почувствовала, как мышцы ног начинает отпускать. Постепенно расслабились руки – я вновь могла ощущать свое тело подвластным мне. Никогда еще прежде у меня не получалось так быстро вернуться в нормальное состояние, словно само подсознание запрограммировало меня на спасение. Мысли, какое-то время идущие в спокойном медитативном потоке, снова лихорадочно засуетились в голове: «Насколько опасны эти люди? Как мне отсюда выбираться? Впрочем, не только мне – ребенка тоже нужно спасать».

Затаив дыхание, я прислушалась. Со стороны кухни доносились сдавленный плач и шаги.

– Да сядь ты и успокойся, – донесся голос того, кто старше, – нас не вычислят, мы сможем получить деньги и свалить из страны. Я продумал эту схему более чем детально, объективно нам ничего не угрожает.

– Ты не мог предусмотреть все! Всегда есть место случайностям!

– Заткнись, сука! – я вздрогнула от неожиданности, так и не разобрав до конца, к кому это было обращено: к нервному напарнику или же к ребенку. Во всяком случае, замолчали оба.

Я осторожно опустилась на пол и села на невысокую ступеньку около ванны. Как могла разрешиться эта ситуация, я не могла представить. Оставалось только надеяться на то, что они на какое-то время покинут дом. Но будет ли причина для этого? Если кто-то из них и отлучится, второй явно останется на посту. Я закрыла глаза и облокотилась о холодный край ванны. Оставалось только ждать.

Неожиданная мысль заставила мое сердце биться такими ударами, что я даже побоялась выдать себя этим. Около дивана стоит моя дорожная сумка! Если они заметят ее (как еще не заметили?!), я пропала. К тому же в сумке остался мобильный, который в любой момент может зазвонить. Осознав все это, я поняла, что ждать мне остается не спасения, а своего неминуемого конца. От этой страшной мысли захотелось выть, звать на помощь, успеть умереть раньше того, как меня обнаружат. Все что угодно, главное – не допустить момента, когда с той стороны откроется дверь в мое убежище.

Не сумев совладать с собой, я тихонько заплакала. Слезы лились нескончаемым потоком, не сдавливая горло, не сжимая грудную клетку. Я беззвучно рыдала – мое тело еще не осознало того, что «режим спасения» уже можно выключить, и старалось не выдать меня ни всхлипом, ни кашлем.

Не знаю, сколько я проплакала, но горло начало жутко саднить. Я подняла тяжелые распухшие веки и взглянула на кран – безумно хотелось пить. Несмотря на охватившее меня отчаяние, стараясь вести себя как можно тише, я поднялась с места. В нерешительности повисла над раковиной. Как только этот кран поворачивался, он издавал глухой трубный звук и иногда просто выталкивал воду, лишь со временем превращавшуюся в равномерную тихую струю. Я рисковала.

Прежде чем попытаться открыть его, я вновь напряженно вслушалась в происходящее в доме. До меня долетел хрипловатый смех старшего, порой прерывающий голос молодого, очевидно, он что-то рассказывал. Я перевела взгляд на раковину и потянулась к ручке крана. Крепко схватив ее дрожащими пальцами, я начала медленно проворачивать. Несколько секунд уходило у меня на то, чтобы сдвинуть механизм хотя бы на миллиметр, и после каждого такого поворота я вслушивалась в звуки из крана, готовая в любой момент резко закрыть его. Но пока шум, воспроизводимый им, был допустимым – еле уловимое шипение. Когда первые капли упали на пожелтевшую поверхность раковины, я ускорила поворот и шипение немного усилилось, сопровождая тонкую струйку воду. Я наклонилась, чтобы поймать ее пересохшими губами, и в этот момент мой латунный медальон неожиданно звякнул об раковину. Я зажмурилась, готовясь услышать шаги по направлению к моей двери, и с силой сжала подвеску в ладони. Прошло несколько секунд, но смех и голоса не прерывались. Я смогла бесшумно наклониться, и холодная вода приятно защекотала губы. Дождавшись, когда во рту будет достаточно жидкости, я судорожно сглотнула. Хотелось включить напор сильнее, но я не могла так рисковать, поэтому мне приходилось ждать какое-то время, прежде чем влага остужала горло.

Осторожно закрыв кран, я вернулась на место. Интересно, что будет, когда в дом приедут родители. Буду ли я жива к тому времени, и если да, то сумеют ли они меня спасти… и сами остаться живы. От этой мысли меня вновь одолело отчаяние. Страх за родных и вовсе обесточил мои внутренние ресурсы, из которых я черпала надежду, чтобы держать свой организм в «режиме спасения». В любой момент у меня мог начаться новый приступ.

Я закрыла глаза и постаралась остановить поток своих мыслей, чтобы сохранить спокойствие. Как ни странно, уже спустя пару минут я ощутила приятную тяжесть в голове. Навалилась дремота, сквозь тяжелое покрывало забвения долетали обрывки разговоров (только разговоров, шаги бы сразу встревожили меня). В голове закружились самые неожиданные образы, какие бывают, когда сознание неуверенно балансирует на грани яви и сна. В какие-то моменты мне казалось, что всего этого кошмара нет – передо мной вставали сцены моей обыденной жизни, мелькали лица друзей, слышались отдельные голоса и целые диалоги. Откуда-то издалека зазвенел телефон.