Дэн Симмонс - Мерзость

И вот Ричард с Пасангом уже здесь, связанные 60 футами «волшебной веревки Дикона». Мы с Реджи виновато переглядываемся — вчера во время восхождения нам не пришло в голову идти в связке, даже после того, как мы поднялись на Северную стену или пробирались через лабиринт оврагов, цепляясь руками на самых крутых участках. Я не понимаю, почему наш маленький секрет доставляет мне такое удовольствие.

— Еще нет семи часов, — говорит Реджи. — Когда, черт возьми… вы вышли? И откуда?

Кислородная маска Пасанга висела у него на груди все то время, что я мог видеть его в бинокль. Вряд ли у него закончился кислород — из рюкзака торчат верхние части двух баллонов. Их с лихвой хватит на весь путь от Северного седла, даже при максимальной подаче. Кроме того, бахвальство не в характере доктора Пасанга. Наверное, он просто способен подняться выше, чем европейцы, не пользуясь кислородом из баллона. Как бы то ни было, Дикон не снимал маску, пока они не взобрались на нашу плиту и не нашли надежную опору под ногами. Теперь он закрывает клапан подачи кислорода, опускает маску и долго стоит, хватая ртом воздух, прежде чем ответить на вопрос Реджи.

— Вышли… в начале… третьего, — с трудом выговаривает он. — Из пятого… лагеря. Поднялись туда… вчера… днем.

Я смотрю на валлийские шахтерские лампы поверх шерстяных шапочек под капюшонами на гусином пуху и невольно улыбаюсь. Пуховики Джорджа Финча, «кошки» и другие приспособления Жан-Клода, новые веревки Дикона, выверенная логистика и мой лихой и дерзкий энтузиазм — все это делало особенной нашу самую маленькую из всех экспедиций на Эверест. Но самое большое отличие — шахтерские лампы леди Бромли-Монфор и идея начинать восхождение посреди ночи, независимо от того, светит луна или нет.

— Быстро добрались, — говорит Реджи. Она разворачивает свой спальник, так что он оказывается у ног Дикона. — Садитесь, джентльмены. Только сначала убедитесь, что подошвы и каблуки ботинок имеют прочную опору.

Пасанг улыбается, но продолжает стоять. Он поворачивается, окидывает взглядом великолепную картину, потом снова поворачивается к нам, смотрит на Желтый пояс, Северо-Восточный гребень и саму вершину Эвереста, которая кажется обманчиво близкой. Дикон с величайшей осторожностью снимает рюкзак — он как-то рассказывал нам, что в 1922 году Говард Сомервелл на высоте около 26 000 футов однажды неосторожно опустил рюкзак на землю, а потом смотрел, как тот летит 9000 футов на главный ледник Ронгбук, — и ставит его между двух маленьких камней, а затем медленно садится сам. Никто из двоих новоприбывших еще не надел очки. Под высокогорным солнцем лицо Дикона загорело до черноты, и они с Пасангом могли бы сойти за братьев.

— Мы… быстро дошли, — наконец произносит Ричард, — потому что кто-то… чрезвычайно предусмотрительный… протянул… сотни футов перил… на нескольких крутых… участках. — Он кивком благодарит нас. — Бамбуковые вешки с красными флажками и… между оврагами… были также… очень полезными.

— Это самое меньшее, что мы могли сделать, поскольку все равно сюда поднимались. — Реджи снова улыбается своей благожелательной улыбкой.

— Хорошо, что вы… пришли сюда… на день раньше, — продолжает Дикон. — Так что у нас есть целый день на осмотр Северной стены.

— Но мы же не собираемся обыскивать всю Северную стену, правда? — спрашивает Реджи. Я понимаю, что она шутит.

Дикон слабо улыбается и показывает куда-то вниз. Я замечаю, что его губы потрескались и кровоточат.

— Мы будем придерживаться плана… Представьте громадную трапецию… спускающуюся с Северо-Восточного гребня с… того места, где недалеко от первой ступени в него упирается Северный гребень. — Он неуклюже сдвигается, чтобы посмотреть на первую ступень, от которой с нашего места видна лишь верхняя часть. — Господи, отсюда все это кажется возможным, правда, Джейк? Но та verdammte [53] Проклятая (нем.) . вторая ступень…

Реджи протягивает ему бинокль, и Дикон изучает вторую ступень, как недавно изучал ее я.

— Небольшая задачка для скалолаза, — выносит он вердикт. — Однако именно за этим мы и брали тебя с собой, Джейк. Ты у нас главный специалист по скалам.

— Небольшая задачка для скалолаза! — Мое возмущение неподдельно. — Я битый час… рассматривал эту чертову вторую ступень в бинокль… когда любовался рассветом… и она точно такая, как описывал ее Нортон или кто-то еще из Королевского географического общества. Словно на тебя прямо из тумана надвигается вертикальный нос долбаного дредноута, черт бы его побрал. — Я делаю несколько жадных вдохов. — Прошу меня извинить за грубость, Реджи.

— Вот так-то лучше, — замечает она.

— В любом случае, — продолжает Дикон, снимая варежки и показывая руками в перчатках на крутой скалистый склон под нами, — мы обыщем трапецию, которую… наметили раньше, но начнем отсюда, с шестого лагеря, и будем идти вниз… Это легче, чем подниматься… с пятого лагеря.

— У вас есть силы на сегодняшний поиск?

Пасанг снова улыбается. Дикон делает кислое лицо.

— У нас еще осталось два полных баллона с кислородом, — говорит он. — А у вас?

— У каждого по два, — подтверждаю я.

Словно что-то вспомнив, Дикон извлекает из рюкзака недавно опустошенный баллон, отсоединяет клапаны и резиновые трубки. Потом начинает аккуратно пристраивать между острых камней, но Реджи его останавливает.

— Мы с Джейком обнаружили… забавную вещь… когда вчера вечером выбрасывали свои баллоны, — говорит она.

Брови Дикона слегка сдвигаются в сторону шахтерской лампы на лбу.

Реджи берет у него баллон, обеими руками поднимает над головой и швыряет вниз с Северной стены. Он ударяется о склон футах в 60 ниже нас, отскакивает, пролетает еще футов 50, снова ударяется о скалу и, кувыркаясь, летит дальше — серебристое пятно, сверкающее в ярком утреннем свете, — под гулкое нескончаемое эхо. Потом исчезает из виду.

Дикон с улыбкой качает головой.

— Если баллон приземлится на кого-то из наших друзей шерпов на Северном седле, я ответственности не несу, — замечает он. — Кстати, кое о чем вспомнил. На Северной стене чуть ниже пятого лагеря, прямо под нами, есть отвесный обрыв до самого Большого ущелья. Это… нижняя граница нашей зоны поиска.

— Я повторю то, что уже говорила. — Голос Реджи звучит тихо. — Это все равно не одна сотня акров. Вертикального склона.

— Не совсем вертикального, — поправляет Дикон. — Слава Богу.

Он сует руку под расстегнутый пуховик и достает из внутреннего кармана сложенный листок бумаги. Потом разворачивает, и я вижу более аккуратный вариант схемы, которую он нарисовал раньше и которую мы обсуждали во время перехода через Тибет, а потом еще в базовом лагере.