Дэн Симмонс - Мерзость

— А велики ли шансы остаться в живых после ночного патрулирования нейтральной полосы? — спросил я.

— Нет.

Дикон жестом приказал нам снять кислородные баллоны вместе с клапанами, резиновыми трубками и масками с алюминиевых рам и упаковать в наши почти пустые рюкзаки. Мы старались экономить силы и не шуметь.

Затем он махнул рукой, и мы снова выстроились цепочкой — Дикон впереди, Жан-Клод замыкающий, — и пригнувшись, почти бегом, под хруст «кошек», вгрызающихся в снег и лед, стали подниматься по лабиринту из занесенных снегом ледяных пирамид на открытое пространство ледника Восточный Ронгбук.

Красное свечение виднелось из-за леса кальгаспор и вертикальных ледяных плит на южной стороне большой трещины, которую мы пытались преодолеть с помощью лестницы, пока нашли другой путь, состоящий из спуска и подъема, в четверти мили к востоку, когда лестница просела. Ледяные глыбы к востоку от нашей главной тропы больше похожи на высокие, тонкие и острые, как бритва, вертикальные лезвия из почти прозрачного льда, чем на одиночные пирамиды внизу, в «корыте», и загадочное красное свечение исходило именно из этого лабиринта.

Дикон жестом приказал Жан-Клоду переместиться вперед, и мы последовали за нашим гидом Шамони через паутину невидимых, покрытых снегом трещин. Мы знали о трещинах просто потому, что видели их при свете дня каждый раз, когда поднимались или спускались по леднику, перемещаясь между вторым и третьим лагерями. Я понятия не имею, как Жан-Клоду удавалось обходить расселины ночью; облака по-прежнему висели низко, туман все так же тянулся к нам серыми щупальцами, а на небе не было видно ни одной звезды. Дикон довел нас до этого места почти на ощупь, где по памяти, а где при помощи шахтерского фонаря, который пристегнул к правой голени, и включал его лишь на долю секунду, освещая несколько футов снега, льда или камней впереди себя. Невероятно, но факт: почти каждый раз, когда он включал маленький фонарь, в десяти футах от него оказывалась вешка с красным флажком.

Когда мы приблизились к светящимся красноватым глыбам, Дикон перестал включать прикрепленный к ноге фонарь и повел нас в обход, на юг. Яркое красное свечение рассеивалось туманом, и казалось, что сам воздух стал алым.

Ричард жестом приказал всем нам лечь, и мы мгновенно выполнили команду, как хорошо обученные служебные собаки. Он указал на Жан-Клода, потом на низкую ледяную пирамиду слева от проема в ледяном гребне, потом ткнул пальцем себе в грудь и указал на ледяной гребень справа. Же-Ка кивнул. Они практически одновременно кинулись в противоположные стороны — только осколки льда из-под зубьев «кошек», как капельки замерзшей крови, сверкнули в холодном ночном воздухе.

Прильнув каждый к своей ледяной пирамиде, они застыли, как будто приготовились ворваться через дверь в полную опасностей комнату. Затем, повинуясь почти незаметному кивку Дикона, одним броском обогнули ледяные стены, держа в вытянутой руке сигнальные пистолеты.

Выстрелов не последовало. На несколько секунд, заполненных быстрыми ударами сердца, они исчезли из виду, но затем в проеме появился Жан-Клод и махнул рукой, что мы можем продолжить путь. Первым пошел Пасанг, за ним — я, и последней — Реджи. Мы осторожно двигались сквозь красноватый туман, стараясь идти по следам Дикона и Же-Ка на снегу, а когда добрались до проема в ледяном гребне, то увидели, что источником красного света служил современный электрический прожектор — он представлял собой черный ящик с яркой лампой, дающей направленный свет, — поверх обычной прозрачной линзы которого была прикреплена еще одна, красного цвета. Заснеженная площадка между ледяными колоннами размером с комнату была исчерчена отпечатками ботинок.

— Ловушка, — прошептал Пасанг.

Высокая фигура вынырнула из-за кальгаспор и бросилась к Реджи. Мне показалось, что это существо покрыто мехом, а его серо-белое лицо с резкими чертами похоже на вывернутый наизнанку человеческий череп. И только потом я заметил черный металлический предмет в его правой руке.

Я замер на месте — в отличие от Реджи. Увидев метнувшуюся к ней тень с поднятой правой рукой, она опустилась на одно колено и выстрелила из сигнального пистолета — красной ракетой — прямо в грудь нападавшего, с расстояния семи или восьми футов.

Ракета ударила высокого человека в грудь и отскочила вверх, в подбородок; меховая куртка загорелась, похожее на череп лицо резко дернулось вверх и в сторону; второй, человеческий рот под маской широко открылся, и из него вырвался не крик, а искры красного огня. Высокая фигура завертелась на месте — один раз, другой, третий, с горящим на груди мехом, освещавшим искаженное двойное лицо, словно гигантская красная свеча в разбитом фонаре из тыквы, — а затем просто… исчезла.

Она не скрылась за ледяным гребнем или пирамидой — секунду назад кружилась в сполохах красного пламени, разбрасывая искры, и вдруг… пропала.

Потом я увидел красное свечение, идущее откуда-то изнутри ледника. Я подбежал к Реджи.

— С вами все в порядке?

— Да, спасибо, Джейк, — ответила она. Облачко ее дыхания делало видимым красное свечение, которое пробивалось сквозь лед прямо у нас под ногами. Реджи спокойно заряжала новый патрон в сигнальный пистолет Вери. Повернувшись, я побежал к тому месту, где внизу светился лед, но меня остановила сильная рука Жан-Клода, которая уперлась мне в грудь.

— Расселина, — прошептал он и протянул мне конец веревки, которую обвязал вокруг себя, а затем на животе пополз к провалу во льду. Потом заглянул в почти круглую дыру в снегу, и я увидел отблески гаснущей красной ракеты на его лице.

— Твердый наст до самого края, — шепотом сообщил он и махнул рукой, подзывая нас к себе.

Мы с Диконом поползли на животе, отталкиваясь локтями, и заглянули в расселину. Ричард захватил с собой тяжелый электрический фонарь — свет от него был гораздо ярче, чем от шахтерских головных фонарей, — и теперь опустил на вытянутой руке в провал (вероятно, чтобы его не видели другие, кто мог быть на леднике) и включил.

Я едва не отпрянул — таким шокирующим был вид белого, похожего на череп лица, которое скалилось на нас с глубины 40 или 45 футов. Затем до меня дошло, что маска, которую надел убийца, при падении просто сползла на макушку. Голова его была опущена, и со своего места я не видел лица. Длинная меховая куртка все еще горела на груди и на шее, и снизу вместе с дымом поднимался тошнотворный запах — горелого мяса.

Человек упал спиной вперед в расселину, ширина которой в верхней части составляла почти семь футов, но сужавшуюся до полутора футов в том месте, где застряло тело убийцы. Не вызывало сомнений, что позвоночник у него сломан; шипованные ботинки смотрели на нас с одной стороны узкой расселины, а макушка головы с грубой, похожей на череп маской йети — с другой, и в мерцающем свете горящей меховой куртки, и в луче электрического фонаря, который держал Дикон, мы видели, что руки в перчатках бессильно обвисли на его коленях. Там же, на коленях, лежал 9-миллиметровый «люгер».