Дэн Симмонс - Мерзость

От сильного удара тело сложилось в форме буквы «V» и прочно застряло в самой узкой части расселины; сверху нам было видно, что ниже этого нелепо изогнутого тела расселина снова расширяется в черную, кажущуюся бездонной пропасть.

Дикон поднял фонарь, и мы отползли от края провала. Пасанг с Реджи присоединились к нам и тоже присели на корточки.

— Нам нужен тот пистолет, — прошептал Ричард.

— Я спущусь, — тоже шепотом ответил ему Же-Ка. — Я самый легкий. И у меня с собой ледовые молотки. Ри-шар с Джейком могут меня страховать.

— Нет, Жан-Клод, — сказал Дикон после секундной паузы. — Вниз полезет Джейк, а мы будем страховать. Я не хочу, чтобы они услышали удары ледовых молотков, а у Джейка самые длинные и самые сильные ноги из всех нас — он может выбираться из расселины, как из каменного камина.

Я видел, как Жан-Клод удивленно заморгал.

— Мы должны попытаться достать тот пистолет, — продолжал Дикон, — но это задержит нас, и мы не успеем предупредить шерпов в третьем лагере. Хотя, возможно, уже поздно. Но мы обязаны попытаться. Жан-Клод у нас специалист по ледникам. Возьми Пасанга в качестве переводчика, и вдвоем идите к третьему лагерю как можно быстрее. Постарайтесь без крайней необходимости не включать даже головные лампы. Если вы доберетесь туда раньше этих ублюдков, фальшивых йети, организуйте из шерпов оборонительный периметр… У вас будет только мой «уэбли» и ваши ракетницы двенадцатого калибра. Мы присоединимся к вам, как только достанем отсюда «люгер» — я на это надеюсь.

Жан-Клод кивнул, но тут подала голос Реджи:

— Нет, Ричард, позвольте мне пойти с Жан-Клодом, пожалуйста. Пасанг гораздо сильнее меня, и он поможет вам страховать Джейка. И я думаю, что мои команды шерпы будут исполнять чуть быстрее.

Дикон секунду обдумывал ее предложение, потом кивнул.

— Вы правы. Идите вперед… только осторожнее.

Реджи с Жан-Клодом переглянулись и двинулись на северо-запад к обозначенной вешками тропе, не бросив на нас даже прощального взгляда. Еще секунду их фигуры были видны в кровавом свете фонаря с красным фильтром, принадлежащего убийце, а затем исчезли среди тьмы и клубящегося туманного облака.

Дикон извлек из тяжелого, туго набитого рюкзака — из второго лагеря мы забрали запас кислородных баллонов — большую бухту веревки, один конец которой вручил мне. Затем быстро подполз к круглому провалу расселины и вогнал длинный ледоруб Пасанга параллельно зазубренному краю, в двух дюймах от него. Отступив на фут, он воткнул как можно глубже самый длинный из своих ледовых молотков в покрытый ледяной коркой снег, перочинным ножом отрезал кусок веревки, быстро навязал на нем узел и прикрепил головку второго, более короткого, ледоруба к первому в качестве якоря.

К тому времени, когда он ползком вернулся к тому месту, где на корточках сидели мы с Пасангом, я успел два раза обернуть «волшебную веревку» вокруг талии и бедер, так что получилась вполне приемлемая альпинистская обвязка, затем тщательно вывязал фрикционный узел.

Дикон встал футах в восьми от края расселины, поглубже вонзил свой ледоруб в лед, дважды захлестнул на нем петлю длинной веревки и перекинул ее через плечо Пасанга, организовывая страховку, затем через свое плечо.

— Дерни два раза, если хочешь остановить спуск, — сказал мне Дикон. — И один раз, если нужно стравить веревку. Три раза — мы тебя вытаскиваем.

— Что-нибудь еще нужно, кроме «люгера»? — спросил я.

Дикон покачал головой.

— Не помешало бы все тело, чтобы обыскать карманы и попытаться понять, кто он такой и что задумал. Только он там крепко застрял, Джейк, и мне кажется, мы потратим слишком много времени, пытаясь поднять труп, после того, как вытащим тебя. Но если у него есть карманы, до которых легко добраться, проверь их. Ищи коробку девятимиллиметровых патронов и любые документы или удостоверения, которые могут быть у него с собой. Но не рискуй без необходимости. Со сломанным позвоночником тело превратилось в мягкую массу, застрявшую между стенками, и в любой момент может провалиться в пропасть.

Я согласно кивнул, надвинул на лоб лампу, включил свет, подошел к самому краю круглого отверстия, подождал, пока Дикон и Пасанг туго натянут страховочную веревку, сильно отклонился назад и начал спускаться в дымящуюся трещину, упираясь «кошками» в западную ледяную стену; в луче моей лампы выступы из голубого льда были похожи на торчащие кинжалы.

Спустившись до уровня трупа — как я теперь понял, он был ближе, чем в 50 футах от поверхности, — я дважды дернул за веревку выше фрикционного узла, повернулся, прижался спиной к ледяной стене, по которой спускался, и уперся ногами по обе стороны тела, глубоко вонзив зубья «кошек» в противоположную стену. Теперь я был совсем близко от трупа. Языки пламени больше не вырывались из овчины, мехового жилета или чего-то в этом роде, надетого поверх обычной куртки, но дым еще шел. Я понял, что это тлеет плоть на груди и щеках.

Очень медленно, чтобы случайно не сбросить «люгер» в темную пропасть внизу, я наклонился к самому лицу трупа, мои обтянутые перчаткой пальцы левой руки сомкнулись на рукоятке пистолета.

«Готово!»

Я поднял пистолет и осторожно убрал в карман рубашки под свитер, пуховик Финча и анорак. Я могу упасть на дно этой расселины — хотя луч моей головной лампы не высвечивал никакого дна, только неровные ледяные стены и сотни футов темноты внизу, — но будь я проклят, если уроню и потеряю пистолет.

Я внимательно рассмотрел маску, съехавшую на макушку убийцы. Похоже, ее вырезали из какого-то легкого белого дерева, а потом нарисовали преувеличенные морщины. Зубы вокруг отверстия рта были настоящими — возможно, волчьи или собачьи. Я видел места, где их приклеили к углублениям в маске.

Похлопав по карманам брюк — они были мешковатыми и тоже покрыты овечьей шерстью, выкрашенной в серый цвет, чтобы напоминать волчий мех, — я не нащупал ничего твердого, что могло быть коробкой патронов. В карманах брюк под внешней меховой оболочкой были какие-то бумаги, но я не мог добраться до них, не извлекая тело из клинообразной расселины. Проклятье.

Потом я направил луч фонаря в лицо мертвого человека и едва не вскрикнул от ужаса. Выглядело оно так, словно вороны выклевали глаза, и кто-то плеснул на лицо расплавленный воск, но я сообразил, что глаза лопнули и частично расплавились от жара осветительной ракеты. Стекловидная масса вытекла из глаз и залила заросшие щетиной щеки, словно расплавленный воск.

Рот мужчины был открыт — словно пародия на удивление собственной ужасной смерти, — и дым от сигнальной ракеты Реджи, которая вошла ему под нижнюю челюсть, струился из него, будто зловонное дыхание падальщика. Пришлось отвернуть голову, прижаться щекой к ледяной стене и несколько раз вдохнуть свежий воздух, чтобы меня не вырвало. Я глотал чистый воздух и боролся с приступом тошноты.