Дэн Симмонс - Мерзость

— Почти миля, — уточнил я.

— Да, — кивнул Дикон. — Но на максимальной дистанции точность никуда не годится.

Я проигнорировал это дополнение.

— Вполне достаточно, чтобы снять нас с Северного седла или нижней части Северного гребня, причем стрелку необязательно даже подниматься на седло.

Дикон пожал плечами.

— Возможно. Все зависит от ветра и погоды.

— Да, но этот чертов ветер и погода до сих пор нам не очень-то помогали, — выкрикнул я.

Никто мне не ответил.

Наконец Жан-Клод повернулся к Реджи и нарушил молчание:

— Я согласен с Джейком, что было бы глупо жертвовать жизнью ради чертежей пулемета или дредноута, которые другие шпионы все равно когда-нибудь выкрадут. Кроме того, в настоящее время мы не воюем с Германией. Я уже потерял трех братьев, двух дядей и пять двоюродных братьев на войне с бошами, Реджи. Вы должны убедить меня, что та вещь, которую герр Майер выкрал у немцев или австрийцев, во-первых, уникальна и незаменима, а во-вторых, действительно является тем, от чего может зависеть выживание моей и вашей страны.

Реджи тяжело вздохнула. Впервые за все время я видел, что она готова расплакаться.

— Во втором я не могу быть уверена, Жан-Клод. Но гарантирую, что та вещь, на передачу которой кузену Перси Майер потратил почти год, действительно уникальна. Перси сам заверил меня в этом, перед тем как в прошлом году отправиться сюда, навстречу своей смерти. Это не было чем-то банальным вроде чертежей нового пулемета или бомбы.

— Значит, в прошлом году Перси признался вам, что он шпион. — Я сам не знал, вопрос это или утверждение.

Реджи слабо улыбнулась.

— Я знала об этом много лет, Джейк. Перси меня любил. Я уже говорила, что мы были как родные брат с сестрой, а не кузены. В детстве мы играли вместе, а когда выросли, вместе покоряли вершины в Альпах и в предгорьях Гималаев. Он просто был обязан признаться мне, что не предавал Англию и… что он не развратник и не извращенец, если уж на то пошло.

— Но вы даже не знаете, — не унимался я, — что Майер вез с собой через всю Восточную Европу, Ближний Восток, Китай… до самого Тибета? Нечто такое важное, что ваш кузен был готов ради этого пожертвовать жизнью, но вы даже не догадываетесь, что это могло быть?

— Нет, разве что эта вещь очень небольшая. Это все, что мне рассказал Перси. Он должен был вернуться в Дарджилинг к началу июля… с этой штукой, что бы это ни было. Сэр Джон Генри Керр, нынешний губернатор Бенгалии, и сэр Генри Роулисон, глава британской разведки в Индии, получили инструкции из Лондона — по крайней мере, что Персиваль пытался получить нечто важное, — и оба до сих пор ждут от меня известий.

— Не понимаю, — растерянно пробормотал я. — Зачем для передачи выбирать склоны Эвереста? Это безумие. Когда вы поднялись сюда, обратного пути уже нет… я имею в виду, если вас поджидают.

Реджи пристально посмотрела на меня.

— Перси и Майер не выбирали Эверест, Джейк. Они встретились в Тингри-дзонге. Но Бруно Зигль и его головорезы гнались за Майером по пятам. В конечном счете Перси пришлось подняться по лестнице, которую оставила экспедиция Мэллори — сначала на Северное седло, а потом, по словам Ками Чиринга, гораздо выше — возможно, даже на Северо-Восточный гребень. Должно быть, он надеялся, что немцы не смогут вскарабкаться так высоко, не смогут последовать за ними вверх по склонам; возможно, Перси думал, что обильные запасы продуктов, которые оставила экспедиция Нортона и Мэллори, позволят продержаться, пока немцы не уйдут, или что они сумеют ускользнуть среди надвигающихся муссонов. Перси ошибся. Зигль, наверное, привел с собой лучших немецких альпинистов… политических фанатиков. И теперь они вернулись.

Долгое молчание нарушалось только завыванием слабеющего ветра за окружавшими нас ледяными стенами.

Наконец Дикон повернулся к Реджи.

— Но вы готовы рисковать — и даже пожертвовать — жизнью, чтобы забрать то, из-за чего погиб Перси.

— Да.

— Я поднимусь сегодня с вами по перилам на Северное седло, — бесстрастно сказал Дикон. — Мы будем карабкаться наверх, пока не найдем Перси или пока… — Он умолк, но мы все поняли, что значит это второе «пока».

— Я тоже иду, — сказал Жан-Клод. — Ненавижу проклятых бошей. И мне очень хочется с ними поквитаться.

Я не успел ничего сказать.

— Серьезно, Джейк, вы должны уйти к перевалу Серпо Ла, а затем прямиком в Дарджилинг. Вы американец, и вы нейтральная сторона в этом деле, — сказала Реджи.

— Черта с два нейтральная! — воскликнул я. — «Мы пришли, Лафайетт». [57] Знаменитые слова, подтверждавшие вступление США в Первую мировую войну. Произнесены на могиле генерала Лафайетта в Париже 4 июля 1917 г.; обычно приписываются командующему Американским экспедиционным корпусом генералу Першингу. Сражение при Белло Вуд. Битва при Кантиньи. Вторая битва на Марне. Сражение при Шато-Тьерри. Маас-Аргонн… — От усталости у меня из головы вылетели сражения, в которых принимали участие американские войска. — «Вместе с Тайлером Типпекану выбрал судьбу одну», [58] Патриотический лозунг, использовавшийся американским президентом Тайлером (1841–1845). Сражение при Типпекану состоялось 7 ноября 1811 г. между войсками Соединенных Штатов Америки и силами Конфедерации индейцев Текумсе. — невпопад прибавил я. Но моему затуманенному мозгу это казалось уместным. — Я с вами, ребята. И пусть кто-нибудь попробует меня остановить.

Никто не произнес ни слова, никто не похлопал меня по плечу. Наверное, все слишком устали.

— И последнее, — сказал Жан-Клод. — Вы все считаете, что у нас хватит сил, чтобы подняться по тысячефутовому снежному склону и вскарабкаться по лестнице на Северное седло, а затем пересечь седло и дойти до пятого лагеря? Сегодня?

— Скоро узнаем, — ответил Жан-Клод.

Где-то внизу, позади нас, среди леса сераков и кальгаспор в «корыте», а также 60-футовых ледяных пирамид, покрытых снегом, раздались три пистолетных выстрела. Затем тишина.

Несколько лет назад, зимой 1991–1992 годов, когда я писал эти мемуары в той помеси гостиницы для стариков и дома престарелых, где я жил тут, в Колорадо, управляющий — Мэри Пфальцграф, чудесная женщина, — попросила меня выступить вместо приглашенного лектора, который приезжал к нам по средам, и немного рассказать об альпинизме. Я согласился и произнес перед полудюжиной обитателей дома небольшую речь (семь минут по моим часам) — в основном о ночных восхождениях в Андах и в Антарктике, а также о том, как прекрасно звездное небо в обоих этих местах (в последнем сияло и переливалось всеми красками северное сияние). Крошечная аудитория моих сверстников задала всего два вопроса. Говард «Герб» Герберт, мой самый упорный противник в домино, спросил: «Где вы лишились двух пальцев на левой руке, Джейк?» (Я подозревал, что он давно хотел задать этот вопрос, но вежливость не позволяла.) «На Аляске», — честно ответил я. (Но не стал вдаваться в детали девятидневного сидения в снежной пещере на высоте 16 000 футов; эти девять дней стоили жизни двум моим товарищам.) Затем миссис Хейвуд, боюсь, с далеко зашедшим Альцгеймером, поинтересовалась: «А вы можете подниматься на горы во сне? Я имею в виду, спящим?»