Дэн Симмонс - Мерзость

Первым пунктом в «священном» списке числилась защищающая от ветра одежда, за которой, как указывалось в том же списке, следует обратиться в «Барберри», на Хеймаркет («спросить мистера Пинка»). Нам с Жан-Клодом было немного страшновато отправляться в этот один из самых роскошных мужских магазинов Лондона — «мы одеваем Эрнста Шеклтона», и все такое. Поэтому мы с Же-Ка пошли туда вместе в один из дней, когда Дикон был занят другими аспектами подготовки экспедиции.

Как выяснилось, «мистер Пинк» был нездоров и в тот день отсутствовал в магазине «Барберри» на Хеймаркет, но затянутый в строгий костюм и безупречно вежливый «мистер Уайт» провел с нами почти три часа, помогая выбирать модели и размеры, прежде чем мы покинули магазин с чеком на наши покупки и обещанием, что они сегодня же вечером будут доставлены к нам в гостиницу. Пакеты даже опередили нас, хотя по дороге из «Барберри» мы остановились всего один раз, выпить по пинте пива.

Б о льшая часть наших покупок в «Барберри» — это ветрозащитные бриджи, блузы и перчатки из серии «Шеклтон». Мы также купили шерстяные рукавицы без пальцев, которые вставляют внутрь других рукавиц из габардина «Шеклтон». В числе товаров из «Барберри» также были шерстяные шарфы.

Кроме того, на Эвересте — и даже на высотах более 17 000 футов на многочисленных перевалах 350-мильного перехода к горе через Тибет — нам требовалось защитить головы и лица. Как это ни удивительно — на мой взгляд, — но в «Барберри» продавались кожаные шлемы для летчиков, а может, мотоциклистов, на кроличьем или лисьем меху и с наушниками, которые завязывались на подбородке. А еще магазин предлагал маски — мы купили себе по одной — из тонкой, мягкой, пропускающей воздух замши, отделанной кожей. Это потрясающее сочетание кожаных наушников, ремешков с мехом и латунных пряжек дополнялось массивными очками из крукса, [38] Крукс — стекло, содержащее редкоземельные элементы и непрозрачное в ультрафиолетовой области спектра. которые по желанию могли крепиться к замшевой маске или к шлему. Толстое темное стекло защитит наши глаза от невыносимо яркого солнечного света на больших высотах. Все альпинисты знают историю Эдварда Нортона, который в 1922 году снял очки во время рискованного траверса вместе с Сомервеллом по Северной стене при неудачной попытке подняться по заполненному снегом громадному ущелью, которое идет вниз от самой вершины. Восхождение было таким сложным, что Нортон на несколько часов снял очки, чтобы лучше видеть, куда он ставит ногу или за что цепляется рукой. Он думал, что поскольку карабкается по голой скале, а не по отражающему свет снегу или льду, то солнце не причинит вреда глазам.

Им не удалось преодолеть коварное ущелье, но той же ночью, уже спустившись в четвертый лагерь, Нортон почувствовал невыносимую боль в глазах. Он заработал себе офтальмию — снежную слепоту, сопровождающуюся воспалением, — и на протяжении шестидесяти часов ничего не видел и мучился от боли. Остальным пришлось спустить ослепшего Нортона в базовый лагерь и поместить в палатку, накрытую спальными мешками, чтобы уберечь от света. Говорят, страдания Нортона в той палатке были невыносимыми.

Куртки «Шеклтон» — они представляли собой анораки из провощенного хлопка — во время предыдущих экспедиций защищали шерстяную одежду от намокания, но практически не держали тепло, несмотря на то, что считались ветрозащитными. Дикону пришла в голову безумная идея, что альпинисты — по крайней мере, мы трое — смогут без палатки выжить на Эвересте после наступления темноты в пуховиках Финча и наших куртках «Шеклтон». Возможно — маловероятно, но возможно, — наша одежда окажется достаточно теплой, чтобы сохранить нам жизнь в открытом лагере на высоте более 25 000 футов.

По словам Дикона, несколько слоев одежды, которые были на Ирвине и Мэллори, когда они пропали, позволили бы им продержаться не больше часа, неподвижно сидя после захода солнца на Северо-Восточном гребне.

— Я не могу гарантировать, что пуховики мистера Финча станут тем, что отделяет жизнь от смерти на той высоте, — сказал Дикон, когда мы решали, какую одежду брать с собой (на самом деле решал он), — но я знаю, что в двадцать втором Финч мерз меньше всех остальных, и кроме того, гусиный пух легче нескольких слоев шерсти, а куртки «Шеклтон» должны уберечь пух от влаги. Так что стоит рискнуть.

Мне не нравилось слово «риск», когда речь шла о наших жизнях на самой высокой вершине мира.

На следующий день после визита в «Барберри» мы с Жан-Клодом присоединились к Дикону для посещения обувной мастерской «Фэгг бразерс» на Джермин-стрит. Там всем троим подобрали ботинки последней модели — естественно, предназначенные для полярных условий — из войлока, на кожаной подошве, специально большего размера, чтобы в них помещались три пары шерстяных носков. Лишь немногие из участников экспедиции 1924 года решили надеть войлочные ботинки, поднявшись выше первого ледника, а это значит, что никто не знал, как они поведут себя при восхождении по скалам и льду на таких высотах.

— Почему я не могу пользоваться своими альпинистскими ботинками? — спросил Жан-Клод. — Они верно служили мне много лет. Нужно лишь время от времени менять им подошву.

— Во время первых двух экспедиций мы — даже Финч, а также все альпинисты из прошлогодней экспедиции — надевали собственные шипованные ботинки, — сказал Дикон. — И у всех мерзли ноги, а у некоторых даже были обморожения, вплоть до потери пальцев. В прошлом году Сэнди Ирвин назвал Джону Ноэлу причину этого: специальные альпинистские ботинки снабжены не только шипами — рисунок может быть разный, и каждый выбирал то, что ему удобнее, — но и маленькими металлическими пластинами между внешним и внутренним слоем подошвы, усиливающими сцепление. А некоторые из шипов имеют рифленую поверхность.

— И что? — Я наконец потерял терпение. — Эти дорогие шипованные ботинки действительно обеспечивают хорошее сцепление? Если да, то металлические пластины — хорошая идея, так? Не так уж и много они весят.

Дикон покачал головой — так он делал, когда хотел сказать: «Нет, ты не понимаешь».

— Ирвин предлагал уменьшить количество шипов для того, чтобы ботинки стали легче, — сказал он. — В армии нас учили, что один фунт веса на ногах равен десяти фунтам на плечах. Во время войны наши кожаные ботинки были прочными и одновременно легкими, — чтобы солдаты меньше уставали на марше. Но Сэнди Ирвин говорил Ноэлу не о весе ботинок, а о передаче холода.

— Передаче холода? — повторил Жан-Клод, словно сомневаясь в значении этой английской фразы.

— Кожаная подошва и толстые носки в какой-то степени защищают от жуткого холода скал и льда на такой высоте, — пояснил Дикон. — Но у Ирвина была теория, что шипованные ботинки, которые были на ногах у всех, отводят тепло от тела через ноги, металлические пластины и сами шипы. По утверждению Ирвина, именно в этом заключалась причина замерзших ног и настоящих обморожений. В нашей экспедиции Генри Моршеду по возвращении в Индию пришлось ампутировать большой палец и несколько суставов других пальцев ноги. Он хотел попасть в экспедицию тысяча девятьсот двадцать четвертого года, но его кандидатуру отклонили — именно из-за этого. Поэтому я согласен с Сэнди Ирвином, что шипованные ботинки передают тепло тела на камни и лед.