Уильям Таппли - Жертва (в сокращении)

— Я вижу, куда вы клоните, — кивнула Лили и улыбнулась. — Надеюсь, нам удастся выработать решение, которое поможет этим милым людям. И спасет их от них самих.

— И я на это надеюсь, — сказал я. — Возможно, нам стоит еще раз побеседовать с нашими клиентами.

— Да, — ответила она, — наверное, стоит.

— Однако переезд Клодии с детьми в Северную Каролину остается неприемлемым.

— Это я уже поняла, — сказала Лили.

В пятницу вечером, за несколько минут до семи, мы с Генри вышли из дома и присели на ступеньки крыльца. Уже загорались уличные фонари.

Через несколько минут показалась шедшая по тротуару Алекс — в кроссовках, в плотно облегавших ее ноги бриджах цвета хаки и легкой ветровке.

Я встал с крыльца, пошел ей навстречу. Генри последовал за мной.

Алекс обняла меня, чмокнула в щеку, я проделал то же самое. Она отступила на шаг, вгляделась в мое лицо и нахмурилась:

— У тебя все в порядке?

— Конечно, — ответил я. — А что у меня может быть не в порядке?

— Гасси говорит, что ты здорово разозлился на него. Во всяком случае, в объятия его не заключил.

— Знаешь, приходя домой, я стараюсь забывать о делах, — сказал я. — Пойдем. Нас ждет целый графин джина с тоником.

Мы вошли в дом, задержались на кухне, чтобы наполнить два бокала и прихватить собачью галету для Генри, а после вышли в садик.

Там мы расселись по деревянным креслам, и я протянул галету Алекс.

— Дай ее Генри. Вели ему сесть или лечь, а затем награди за это, и он решит, что следует всегда исполнять любые твои команды.

Алекс показала Генри галету:

— Ты сидеть умеешь?

Генри еще как умел. Он мгновенно сел и умильно уставился в глаза Алекс. Она засмеялась и отдала ему галету.

Я поднял перед собой бокал:

— Твое здоровье.

Алекс чокнулась со мной, мы оба отпили по глотку.

— Давай не будем сегодня говорить о Гасе, — сказала она. — Хорошо?

— Он теперь мой клиент, — уведомил ее я. — Я не мог бы говорить о нем, даже если бы захотел.

— Теоретически, — заметила она.

— Нет, — ответил я. — Практически.

Алекс положила ладонь мне на запястье.

— Что-то все-таки неладно, а, Брейди?

— Почему ты так решила?

— Когда-то я довольно хорошо знала тебя, — ответила она. — Видела тебя всякого, была рядом с тобой, когда ты расстраивался, грустил, отчаивался или злился. Я знаю, как ты умеешь держать все это в себе. И сейчас от тебя исходят именно такие флюиды.

— Ты на флюиды-то особенно не полагайся.

Алекс похлопала меня по руке.

— Ладно, это не мое дело, — согласилась она.

— Я рад, что ты пришла, — сказал я. — Просто… мне немного не по себе. Все это смахивает на свидание.

— Знаю, — кивнула она. — И у меня такое же чувство. Смахивает на первое свидание. У меня что-то подрагивает внутри, как в старые времена. И я не знаю, чего мне ожидать.

— Еды, — сказал я. — Ты можешь ожидать еды.

— Что-то с Эви?

— С Эви мы расстались окончательно, — ответил я, — но разговаривать об этом мне не хочется.

Глаза Алекс посерьезнели. Она снова кивнула, отпила джина с тоником. Потом откинула голову, взглянула на небо. Там собирались тучи, похоже, дело шло к дождю.

— Ну ладно, — сказала она. — О Гасе мы говорить не будем, об Эви тоже. О чем тебе хочется поговорить?

— Расскажи мне о своем романе, — попросил я.

— Попробую. Хотя рассказывать пока особенно нечего.

Она приступила к рассказу о персонажах, о том, каким ей на данный момент представляется роман. Я слышал в ее голосе энтузиазм, и вспоминал Алекс, которую когда-то знал и любил. В те дни ее переполняла энергия, страстность, убежденность.

И теперь я начинал понимать, что она почти не изменилась.

Когда наши стаканы опустели, мы вернулись на кухню. Я достал коробку крекеров и тарелку с паштетом. Генри тоскливо уставился на нее, и я насыпал ему в миску немного собачьей еды.

Алекс, присев на табурет, потягивала джин с тоником и намазывала на крекеры паштет. Я извлек из маринада куриные грудки, нарезал колечками баклажан, очистил две луковицы и пару больших картофелин, полил все это оливковым маслом, посолил, поперчил и завернул в алюминиевую фольгу.

— Если хочешь, сооруди салат, пока я буду поджаривать это, — предложил я Алекс.

А затем отнес курицу с овощами на веранду. Мне было трудно находиться с ней в доме, который я делил с Эви. И все же, жаря на веранде мясо и зная, что Алекс готовит на кухне салат, я испытывал знакомое ощущение уюта.

Ко времени, когда курица и овощи поджарились, ветер переменился. Теперь он дул с востока, неся с собой осенний холодок, и потому поесть мы решили на кухне.

Пару часов спустя, когда мы, сидя за кухонным столом, жевали печенье и потягивали кофе, в сумочке Алекс, стоявшей на полу у ее стула, заиграла музыка.

Она выудила из сумочки сотовый телефон, взглянула на его экран, нахмурилась, откинула крышку телефона и произнесла:

— Клодия?.. Привет… Конечно, не помешала. А что такое?.. Нет, не с ним. Я в гостях у друга и… Нет, со вчерашнего дня… Ну, показался нормальным — для него. А что?.. Как? Повтори еще раз.

Слушая Клодию, Алекс смотрела на меня. Потом она закрыла глаза, и я увидел, как по ее лицу растекается выражение ужаса. Послушав с минуту, она сказала:

— Я уверена, что волноваться не о чем. Я… Конечно. Я позвоню тебе… Правильно. Пока.

Алекс закрыла крышку телефона, опустила его на стол.

— Это Клодия, — сказала она. — Гас послал ей по электронной почте сообщение. Клодия получила его, только когда вернулась домой с работы. Там сказано: «Прости меня за все. Не думаю, что я смогу и дальше выдерживать это». Клодия пыталась связаться с ним. Он не отвечает ни по домашнему телефону, ни по сотовому.

Глаза ее наполнились слезами.

— Клодия очень испуганна. И я, пожалуй, тоже.

— «Не думаю, что я смогу и дальше выдерживать это». Он так написал?

Алекс кивнула.

— Клодия боится того, что может сделать Гас. И я боюсь.

— Когда он отправил сообщение?

— Клодия не сказала. Она увидела его, когда стала проверять после ужина почту. Около шести тридцати.

Я взглянул на часы. Было уже десять с минутами.

— И с того времени она пыталась дозвониться до него?

Алекс подтвердила:

— Да, и ответа не было.

— Может быть, он настроил телефон так, чтобы тот не принимал ее звонки.

Алекс схватила свой телефон, набрала несколько цифр, приложила его к уху. И прождав с минуту, покачала головой.

— В таком случае он и мои не принимает.

Я достал свой сотовый.

— Звонок от меня его телефон не распознает. Какой у него номер?

Алекс продиктовала номер, я набрал его. И после пяти или шести гудков услышал просьбу оставить сообщение.

Я взглянул на Алекс:

— Что ты собираешься делать?

Она встала.