Сидни Шелдон - Если наступит завтра

КГБ ознакомилось со всем этим и ждал, будут ли в дальнейшем еще телеграммы. Когда телеграммы поступать перестали, судью Лоуренса арестовали.

Допросы продолжались 10 дней и ночей.

– Кому вы посылали информацию?

– Какую информацию? Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Мы говорим о чертежах. Кто давал вам чертежи?

– Какие чертежи?

– Чертежи советской атомной подводной лодки.

– Вы сошли с ума. Что я могу знать о советской подводной лодке?

– Это-то мы и собираемся узнать. С кем у вас было секретное совещание?

– Какое секретное совещание? У меня нет никаких секретов. – Тогда расскажите нам, кто такой Борис?

– Какой Борис?

– Человек, который переводил деньги на ваш швейцарский счет.

– Какой швейцарский счет?

Они разозлились до предела.

– Вы просто идиот, – говорили судье. – Мы собираемся преподать пример вам и другим американским шпионам, пытающимся подорвать нашу великую отчизну.

К тому времени, когда американскому послу разрешили навестить его, судья Лоуренс похудел на 15 фунтов. Он не мог даже вспомнить, когда его мучители разрешали ему поспать. Он представлял собой какую-то ужасную развалину.

– Господи, почему они вцепились в меня? – прокаркал судья. – Я американский гражданин. Я – судья. Ради Бога, вытащите меня отсюда!

– Я делаю все, что в моих силах, – заверил его посол. Его потряс вид Лоуренса. Только две недели назад посол приветствовал судью Лоуренса и других гостей на Юридическом симпозиуме. Но тот человек решительно ничего общего не имел с потерянным, забитым существом, сидящим перед ним сейчас. – Что, черт побери, придумали эти русские? – удивлялся посол. – Судья не больше шпион, чем я.

Потом он решил:

– На их месте я бы выбрал что-нибудь получше.

Посол потребовал встречи с Генеральным Секретарем Политбюро. Но когда ему отказали, он встретился с одним из министров:

– Я должен заявить вам протест, – произнес гневно посол.

– Поведение вашей страны в деле с судьей Лоуренсом просто непростительно. Назвать человека его ранга шпионом нелепо.

– Если вы закончили, – холодно ответил министр, – то, пожалуйста, взгляните на это.

И он протянул послу копии телеграмм. Посол прочел и в недоумении взглянул:

– Что здесь такого? Они же совершенно невинны.

– Правда? Тогда прочтите их еще раз. Расшифрованные.

И он протянул послу другие копии телеграмм. Каждое четвертое слово было подчеркнуто:

"Следующая юридическая совещательная ВСТРЕЧА должна будет быть ОРГАНИЗОВАНА. Подтверждение удобного времени КАК и места должно БЫЛО быть ЗАПРОШЕНО. Борис.

Обсудите проблему и отправьте ЧЕРТЕЖИ. Чертежи вашей сестры ПОЛУЧЕНЫ позже, но доставлены БЛАГОПОЛУЧНО. Утерян паспорт и ДЕНЬГИ. Они должны быть ПЕРЕСЛАНЫ НА адрес в первого класса ШВЕЙЦАРСКИЙ отель. Будет представлен СЧЕТ позже. Борис.

Ваша сестра должна ПОПЫТАТЬСЯ в американском посольстве ПОЛУЧИТЬ временный паспорт. Не получили ИНФОРМАЦИЮ О НОВОМ получении визы. Швейцарцы считают РУССКИХ почти святыми. Прибытие сестры на КОРАБЛЕ ожидается КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ. Борис.

– Придется мне быть сукиным сыном, – подумал посол.

Пресса и публика на суд не допустились. Заключенный стоял на своем, отказываясь признать, что прибыл в Союз со шпионской миссией. Обвинение обещало ему снисхождение, если он расскажет, кто его босс. И в общем-то душа судьи Лоуренса готова была признаться в чем угодно, да только не знала в чем.

На следующий после суда день в краткой заметке в «Правде» говорилось, что пресловутый американский шпион судья Генри Лоуренс признан виновным в шпионаже и приговорен к исправительным работам в Сибири сроком на 40 лет. Все американские разведывательные службы просто недоумевали над делом судьи Лоуренса. Слухи носились среди ЦРУ, ФБР, Армейской Разведки и министерства Финансов.

– Он не наш, – сказали в ЦРУ. – Наверное, он из финансистов.

Но министерство Финансов отрицало любые сведения об этом случае.

– Нет, сэр. Лоуренс не наше дитя. Наверное, это мерзкое ФБР залезло снова на нашу территорию.

– Никогда не слышали о нем, – сказали в ФБР, – наверное, он подчиняется Государству или ЦРУ.

Но и Разведывательное Управление, также теряясь в догадках, осмотрительно отвечало:

– Никаких комментариев.

Каждое управление было уверено, что Генри Лоуренс был заслан за границу кем-то из остальных организаций.

– Ну что же, вы достаточно полюбовались на его кишки, – сказал глава ЦРУ. – Он упрям. Он не сознался и не назвал имен. Сказать по правде, я бы хотел иметь побольше таких, как он.

Дела у Энтони Орсатти шли не очень хорошо, и он не мог сообразить почему. Впервые в жизни удача отвернулась от него. Все началось с предательства Джо Романо, потом Перри Поуп, и вот сейчас – судья Лоуренс. Эта дикая неувязка со шпионским делом. Все они были частями механизма Орсатти – людьми, на которых он полагался.

Джо Романо был хребтом в организации, и Орсатти не мог подыскать, кто бы смог его заменить. Дела начались вестись неряшливо, начали поступать жалобы от клиентов, которые ранее никогда не жаловались. Стали поговаривать, что Тони Орсатти начал сдавать, стареет, что не может уже держать своих мальчиков в узде, что его организация разваливается. Последней каплей стал звонок из Нью-Джерси:

– Мы прослышали, что ты попал в беду, Тони. Мы хотели бы помочь тебе. – У меня нет никаких неприятностей, – ощетинился Орсатти. – Правда, в последнее время у меня была пара проблем, но все уже организовалось.

– Это не то, что мы прослышали. Говорят, что в твоем городе неспокойно, некому контролировать его.

– Я контролирую город.

– Возможно, это слишком много для тебя. Наверное, эта работа слишком тяжела для тебя. Возможно, тебе следует отдохнуть.

– Это мой город. Никто не отнимет его у меня.

– Тони, голубчик, кто же говорит, чтобы отобрать его у тебя. Мы просто хотим помочь. Семьи с востока объединились и хотят послать нескольких наших мальчиков, чтобы протянуть тебе маленькую руку помощи. Между старыми друзьями не должно быть ничего плохого. Не так ли?

Энтони Орсатти почувствовал холодок внутри. Одно было плохо – маленькая рука станет большой рукой и покатится снежный ком.

Эрнестина приготовила на обед креветки, но они почти выкипели на плите, пока они с Трейси дожидались прихода Эла. Жаркий сентябрьский ветер раскалил всех до белого каления, и, когда Эл переступил порог, Эрнестина рявкнула:

– Где черт тебя носит? Этот вонючий обед сгорел, и вместе с ним – я.

Но настроение Эла было слишком приподнятым, чтобы его можно было так легко испортить.

– Я был занят, женщина. А я думал, что ты слышала, чем же я занимался.