Тед Белл - Живая мишень

— Мне хочется писать, — заявила она. — Как скакуну.

— Как скаковой лошади, — поправил Стэнфилд и кивнул. — Скаковой лошади.

Франческа прошла в ванную и закрыла за собой дверь.

— Господи, — сказал себе Стэнфилд. Он встал со стула и вышел на балкон, окутанный сгущающимися сумерками. Мужчина слишком часто дышал и хотел замедлить сердцебиение. Он только теперь понял, что означает такая эмоциональность. Давно забытое чувство, да, но все же легко узнаваемое.

Он действительно может влюбиться в нее.

Пока Стэнфилд любовался знакомой, но такой же неизменно прекрасной картиной сумрачного Большого Канала, в его памяти всплыла фраза, знакомая по первому году учебы курсантом в Аннаполисе. Фраза, которой один прыщавый кадет из штата Алабама имел обыкновение описывать жизненный путь отца-алкоголика.

Мой папа бросился в самое пекло очертя голову.

Она могла все это разрушить, как одно из тех катастрофических сицилийских землетрясений. Его тридцатилетний брак, его добытое потом и кровью место на мировой политической арене, его…

— Милый? Ты идешь?

Колокол на площади Сан-Марко прозвенел семь раз; тогда он повернулся и пошел к ней.

Бледно-голубой лунный свет лился сквозь окна. Франческа притворилась спящей, когда ее любовник соскользнул с кровати и направился в ванную, тускло освещенную желтой лампой. Он оставил дверь приоткрытой, и она могла видеть, как он выполняет свои обычные ритуалы. Сначала он почистил зубы. Затем пробежался расческой по серебристым волосам, пока они не легли прекрасными волнами, откинутые с высокого лба. Она восхищалась его голыми ягодицами и мускулистыми плечами, когда он наклонился вперед к зеркалу, чтобы осмотреть зубы.

Он потянул дверь, тихо захлопнув ее. Но она точно знала, что он будет делать. Откинет стульчак, чтобы помочиться, затем опустит его. Потом возьмет полотенце и вытрет руки. Дотянется до своих серых брюк, белой шелковой рубашки и спортивной куртки из кашемира, которые висели с другой стороны двери.

Все это займет минут пять. Времени более чем достаточно.

Франческа нарочно оставила сумку с длинным ремнем на полу со своей стороны кровати, затолкнув ее туда ногой, когда он звал горничную. Девушка перевернулась на живот и потянулась к сумке, развязывая шнурки. Двумя пальцами она извлекла из нее маленький мешочек. Потом нащупала крошечный диск и вынула его. Затем вновь вернула тяжелую сумку под кровать так, чтобы он не наступил на нее, когда, как обычно, наклонится поцеловать.

Она перекатилась на другую сторону кровати и дотянулась до бумажника из кожи аллигатора на ночном столике. Поднесла его к лицу, открыла и легонько провела указательным пальцем по золотой монограмме S.C.S. Затем аккуратно втиснула шифрованный микротонкий диск в один из незанятых кармашков на левой стороне, напротив кредитных карточек и рядом с толстой пачкой лир. Диск был сделан из гибкого материала. Шансы обнаружить его были равны нулю. Она снова положила бумажник на ночной столик, так, как он и лежал прежде, затем перевернулась на спину.

Столб тусклого желтого света остановился на потолке, когда дверь ванной отворилась, и Стэнфилд тихо обошел вокруг кровати. Закрыв глаза и ритмично вздымая и опуская грудь, Франческа слышала, как он кладет портсигар, бумажник и еще кое-какую мелочь в карманы красивой черной кашемировой спортивной куртки, которую она купила для него во Флоренции.

Он подошел к кровати и немного подождал; потом наклонился и поцеловал Франческу в лоб.

— Схожу пока к Гарри, чтобы забрать свой ночной колпак, любимая. Я быстро, обещаю. Туда и обратно.

— Ti amo [6] Люблю тебя ( ит. ). , — сонно прошептала Франческа. — Это для тебя, милый, — сказала она, вручая ему маленький бутон красной розы, который сорвала с букета на ночном столике. — Прицепишь на лацкан, чтобы не забывать обо мне.

— Я тоже тебя люблю, — сказал он и, вдев стебель бутона в петлицу, отошел. — Чао.

— Ritorno-me, caro mio [7] Возвращайся ко мне, возлюбленный мой ( ит. ). , — сказала она. Мгновение спустя дверь спальни мягко затворилась за ним, и Франческа прошептала в темноте:

— Arrividerci, caro [8] Прощай, возлюбленный ( ит. ). .

Стэнфилд доехал на служебном лифте до первого этажа, вышел направо и зашагал вдоль небольшого коридора, который вел к кухне. Старый носильщик по имени Паоло дремал в своем кресле, придвинутом спинкой к облицованной плиткой стене. Стэнфилд положил ключ с кисточкой на свернутую газету на коленях старого слуги.

— La chiave [9] Ключ ( ит. ). , Паоло, — прошептал он.

— Con piacere. Buona sera [10] Благодарю. Добрый вечер ( ит. ). , синьор, — сказал он, когда Стэнфилд проходил мимо. «Он повторяет эту фразу так часто, что говорит ее даже во сне», — подумал Стэнфилд.

Когда Стэнфилд вышел через кухонную дверь на пустую улицу Кампо Санта Мария дель Гилио, по его лицу пробежала довольная улыбка. Это было его любимое время ночи. Вокруг очень мало людей, и город окрашен в чарующие оттенки бледно-голубого и белого цветов. Он зашагал по площади, в плену воспоминаний о Франческе. Она все еще цвела в его памяти, словно диковинный цветок в оранжерее. Его пальцы все еще хранили аромат ее духов.

Да. Ее кожа цвета слоновой кости была еще белее в тех местах, где находились самые тонкие связки суставов; ее пальцы лилейного цвета все еще танцевали по его телу в такт какой-то мистической музыке.

А теперь тихая радость спокойной прогулки к бару Гарри, где будет много виски, толстая сигара «Ромео и Джульетта» и немного времени на размышления о его невероятной удаче. Он всегда наслаждался богатством, в котором был рожден. Более того, он всегда правильно раскладывал свои карты и наконец достиг момента, когда смог познать, что такое настоящая власть. Теперь он знал ее. Он словно чистокровная верховая, нетерпеливо роющая копытом землю перед стартом.

«И вот — старт!» — воскликнул в его мыслях воображаемый диктор, и совершенно кстати.

Он повернул направо на Калле дель Пьован, затем пересек небольшой мост через Рио дель Альберо. До бара Гарри было всего четверть мили, но все эти кривые закоулки делали это расстояние…

Господи.

Что там еще, черт возьми?

Позади раздался странный свистящий звук. Мужчина повернулся и взглянул через плечо. Он просто не поверил своим глазам. Что-то, он не мог понять что, летело прямо на него! Какой-то крошечный красный глаз, мигающий все быстрее по мере приближения. Он подумал — что, если он будет стоять на месте, эта штуковина ударит его? Собьет его с ног? Взорвет? Мгновенно почувствовав, как на теле проступает холодный пот, он повернулся и побежал как сумасшедший.