Дэвид Моррелл - Тотем. Проклятый

— Чем это еще?

— В темноте не видно, что там под тобой происходит.

Его ладонь обхватила скальный выступ. Пристроив ботинок на выступ, Пит подтянулся и влез на вершину. В мускулах отдалось облегчение. С лица капал пот. Он быстро повернулся на месте. Симона взбиралась следом. Протянув руку, он подтянул ее и, пройдя по крошечному альпийскому лужку, они отправились к мрачной стене елей и неровных клифов, возвышавшихся за деревьями.

У Пита не было времени восхищаться тем, что он видел. Солнце находилось совсем низко. Пит быстро спустился с вершины, чтобы не выдать свое присутствие силуэтом на фоне светила. Подойдя совсем близко к елям, он скинул рюкзак, потянулся и растер ноющие мышцы. Затем покопался в рюкзаке и вытащил флягу и два шоколадных батончика. Шоколадки оказались размякшими от тепла, но, не обратив на это никакого внимания, Пит сорвал с них обертки и сунул одну Симоне. Сам стал жевать другую. Энергии практически не осталось, и поэтому он не чувствовал даже сладости, батончик закончился, прежде чем он понял, что накинулся на шоколадку, как приехавший из голодного края. Отвернув крышечку фляги, Пит глотнул теплой, отдающей железом воды.

«Это слишком, — подумал он. — Могут начаться спазмы.»

Симона вытерла с губ остатки шоколада.

— А теперь, надеюсь, отдохнем.

— Нет, сейчас проверим, не заблудились ли мы.

Из кармашка Пит достал карту и компас. Мокроватую карту он расстелил на траве и повернул ее так, чтобы контурные линии спусков и хребтов совпадали с местностью, находящейся в округе.

— Через эти вот деревья, — указал он, — мы доберемся до следующего склона. Пожалуйста, не смотри на меня так. Больше подъемов не будет. Пойдем налево от подножия и минуем две лощины справа. Затем будет третья лощина — тоже справа. По ней сойдем вниз. И таким образом выйдем к клифу, находящемуся позади замка.

— А какой он высоты?

Пит сверился с компасом.

— Пит… клиф… какой он высоты?

— А, ерунда.

— Слушай, а ты точно представляешь, что делаешь?

— Я же тебе еще вчера говорил, что когда пишешь книгу, занимаешься специальными исследованиями. Если в моей книге стреляют, я должен все узнать об оружии. Поэтому пошел, скажем, на стрельбище и стал даже брать уроки стрельбы. Во втором своем романе я вывел героя, которого преследовали в горах. Этот человек все прекрасно знал о выживании. Он мог карабкаться по скалам, использовать веревки, ну, в общем, что я должен все тебе сначала говорить. Так что пришлось мне, так как я сам, естественно, ничего об этом не знал, учиться. Конечно, я не смогу из тебя за день сделать классного специалиста. Да и дня у нас нет. Но от беды уберечь — сумею.

Хьюстон свернул карту. Компас кинул в карман.

— Давай-ка двигаться, пока еще светло. Будем учить тебя пользоваться альпинистским снаряжением.

Вспоминать о спуске не хотелось. Как и о том, что произошло между Симоной и ним, и об умоляющих глазах, которыми она смотрела на него, когда он скользнул с обрыва.

И о провале…

Все оказалось тщетным.

«Добро пожаловать, мистер Хьюстон.»

Его ждали.

Как он кинулся вниз.

Без веревки, без снаряжения — так, словно Икар, силящийся перебороть земное притяжение.

Юкон, Аляска, господи, как все далеко…

Хьюстон медленно посмотрел наверх. Черные брюки, пиджак, галстук. Человеку где-то под шестьдесят. Полногубый, с темными полыхающими глазами, резкими щеками, зачесанными назад со скульптурного черепа темными волосами. Кожа настолько загорелая, что кажется бронзовой. Пит от страха заморгал.

— Глупостями занимаетесь, мистер Хьюстон, — произнес мужчина.

— Да? А вы на моем месте что бы сделали? — Яростные слова, вылетающие изо рта Хьюстона, казались приглушенными, словно он говорил через навощенную бумагу.

Пауза.

Пожатие плеч, означающее поздравления, удивленные глаза.

— Знаете, то же самое.

Хьюстон узнал этот голос. Перед прыжком, да… он слышал его на башне.

— И все равно дурацкий поступок. Ушиблись? — продолжил человек.

Хьюстон ничего не ответил.

— Вы опоздали. Мы вас ожидали раньше, — объяснил мужчина.

— Ожидали?

— Ну, разумеется. Но, пожалуйста, встаньте с колен. Помогите же ему подняться.

Два охранника рывком поставили Пита на ноги. Его зашатало.

— Поддержите. — Мужчина впрямую изучал Пита. — Да. Вы, конечно, не задумывались над тем, что ни за что не отыскали бы это место без моей помощи.

— Я старался.

— Ой, ради Бога… Конечно, вы показали незаурядные способности, но вам изредка помогали. Например, ваши звонки в Париж, Нью-Йорк и Лондон. Я, было, начал сомневаться, что они будут успешными для вас. Я считал, что вы сообразите, насколько я упростил вам поиски. Все те крошечные приметы и ключи, разбрасываемые мной на вашем пути…

— Так меня сюда привели? Те три человека, что отвечали мне, знали, по какому поводу я звоню?

— Не совсем. Но их проинструктировали. И хотя они не знали причины, зато понимали, что это крайне необходимо.

— Но зачем?

— Потому что вы очень хорошо спрятались. И слишком быстро убежали. Я было решил, что сам вас никогда не отыщу, и поэтому изменил правила игры. Мне показалось, что будет проще, если вы меня найдете. И, насколько можно об этом судить, оказался прав.

Хьюстон зарычал от злобы и кинулся на человека, чтобы стереть с его физиономии самодовольную ухмылку.

Охранники заломили ему руки за спину.

Казалось, мужчина ожидал этого порыва.

— Но мне казалось, что вы приведете с собой гостью. Потому что приглашение рассчитывалось на двоих. Но Симоны что-то не видно.

Хьюстона затрясло. Он почувствовал, как сквозь столпившихся пробирается Монсар.

— Симона? — спросил взволнованный старик. — Она с вами?

— Я не совсем дурак.

— Но где-то совсем рядом, правда? — спросил мужчина в вечернем костюме.

— Может быть, но Симоны вам все равно не отыскать. Она знает, где я, и, если я не вернусь, то она пойдет в полицию.

Мужчина хохотнул.

— Да неужто?

Хьюстон проревел:

— Что вы за черт?.. Неужто мой отец?

Хохоток стал несколько громче.

— О, Господи, мистер Хьюстон, ну, разумеется, нет. Хотя, надеюсь, вы обо мне слышали. Я — Пьер де Сен-Лоран.

Глаза мужчины сверкнули. Хьюстон задрожал. После всех напряженных поисков его усилия наконец-то завершились полным успехом. Но ни триумфа, ни удовлетворения Пит не почувствовал. Ему стало тошно.

Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Он развернулся, смотря Монсару в лицо.

— Вы говорите по-английски?

— Куэст, се, куэст?

— Да только что. Вы спросили, со мной ли Симона. По-английски.

Но старик лишь поднял брови, в замешательстве пожимая плечами.