Дэвид Моррелл - Тотем. Проклятый

Никогда прежде Пит и Симона не были в офисе Беллэя. Когда они вошли туда, то оказалось, что его нет. Они обратились к сидящему за столом тучному полицейскому и поинтересовались, как отыскать Беллэя.

Ответ француза оказался настолько тревожным и странным, что Симона взволнованно повернулась к Питу.

— У него нет кабинета, — сказала она. — Он даже не приписан к здешнему комиссариату.

— Тут какая-то ошибка. Он ведь говорил, что ему отдали наше дело лишь потому, что он понимает мой английский.

— Он из Парижа.

— Верно, он нам так и отрекомендовался. Сказал, что несколько лет тому назад в Париже имел дело с какими-то англичанами.

— Но приехал он сюда вовсе не тогда, когда сказал, — прошептала Симона. — Полицейский говорит, что прибыл он в день взрыва. Помнишь? Нас привезли в неотложную помощь и мы там какое-то время ждали. Затем показался Беллэй.

Стукнула дверь. Они резко и удивленно развернулись на месте.

В дверном проеме стоял Беллэй. Он был одет так же тщательно, как и в прошлый раз: коричневый костюм с жилеткой, брюки тщательно отутюжены, вид у него был аккуратный и подтянутый. Он с любопытством и иронией наблюдал за парой: голова чуть наклонена вбок, брови приподняты, во взгляде — вопрос. Короткие темные волосы тщательно расчесаны.

— Мы хотели вам вчера позвонить, — проговорил Хьюстон. — Я думаю, вам известно, что в городе мы не ночевали.

— Только представьте себе мое удивление. — Он двинулся вперед, и ботинки застучали по кафельному полу. — Поначалу я встревожился, но сходив в морг и не обнаружив вас там, пришел к выводу, что вы состорожничали. Ведь если бы вы умерли, я бы ничем вам помочь не смог. — Глаза его сияли умильно. — Я тут вопросов поднакопил.

— И мы тоже. Вы нам солгали, — сказал Хьюстон.

— Да ну? Каким же это образом?

— Сказали, что приписаны к здешнему департаменту, а на самом деле ничего подобного. Из Парижа приехали только для того, чтобы с нами увидеться.

— Поразительно. Вы в этом абсолютно уверены?

— Мы расспрашивали полицейского. Он нам все это и сказал.

Умиление как-то само собой исчезло с лица Беллэя. Глаза его потемнели. Он, нахмурясь, взглянул на полицейского, который, чертыхаясь, пытался пробить на пишущей машинке три кнопки какого-то отчета.

А затем резко покрыл беднягу французским матом.

Так, по крайней мере, показалось Хьюстону.

Коп взглянул на Беллэя. Его лицо покраснело. Он сложил дулю и повертел ею в воздухе. Жест получился крайне неприличным.

У Беллэя перехватило дыхание. Коп возобновил борьбу с машинкой, а Беллэй расхохотался. Затем повернулся к Хьюстону.

— Никакого уважения.

— Как и тайн.

— Это правильно, мой друг. За исключением ваших. Вы же храните свои секреты, разве не так? Я просил вас выдать мне информацию, а вы стали подвирать.

— Не больше вашего. Слушайте, хватит болтать! Что, в конце концов, происходит?

Показалось, что на мгновение выдержка оставила Беллэя. Но он тут же выпрямился, и снова в глазах промелькнуло неподдельное изумление.

— Ишь ты… Давайте-ка мы заключим сделку. Вашу информацию за мною. Если, конечно, готовы сотрудничать…

— Верлен.

— Все в порядке. Поговорим. — Беллэй указал в сторону распахнутой двери.

Они вышли. Симона шла следом. Коридор был выкрашен серой краской. Или просто казалось, что краска серая, но в любом случае все требовало обновления. Из одного кабинета вышло двое полицейских и направились вместе в другой офис.

Беллэй повел их по коридору. Постучавшись в дверь, сделанную из матированного стекла, он подождал, пока ему не ответили и только тогда вошел. Сказал три предложения по-французски. Вышел мужчина с усталыми глазами и провалившимися щеками. Мельком взглянув на Хьюстона, задержал взгляд на Симоне. Затем с неохотой ушел.

— Они поселили меня здесь, — сказал Беллэй Хьюстону. — Не захотели, правда, дать отдельный кабинет. Но ничего. Этот вполне подойдет. — Он элегантно пригласил их зайти.

Хьюстон вдохнул запах плесени, исходящий от коробок, папок, бумаг. Архив. Посередине стоял стол.

Беллэй закрыл дверь.

— Садитесь, пожалуйста. Разговор, по всей видимости, займет некоторое время.

Симона подчинилась.

Но Хьюстон и не подумал никуда садиться.

— Верлен, — произнес он. — Выкладывайте.

— Нет, так не пойдет. Если уж начинать что-то, так с вас. Вы первый, а затем…

— Все понятно. Я ухожу, — Хьюстон потянулся к дверной ручке.

Беллэй и не подумал его останавливать.

Хьюстон взглянул на собственную руку. Затем вздохнул и сел за стол.

— По крайней мере, вреда от этого никакого. Попытаемся.

— Конечно, никакого. Я вижу, что вы человек более любопытный, чем я. — Беллэй наблюдал за Питом. Затем, видимо, сделав какой-то выбор, вздохнул, передразнив Хьюстона. — Но если по-честному, — продолжил он, — то меня настолько гложет любопытство, что я готов продать собственную мать и заложить душу. Пожалуйста, начинайте. Расскажите все, что с вами приключилось. Не пропустите ничего. Ведь вы не знаете, какая деталь может оказаться особенно важной.

Хьюстон закурил. А затем, не выпуская ни малейшей подробности, четко и ясно выложил все, что знал.

— Верлен, — наконец, сказал он. — Все сходится на Верлене.

— И Сен-Лоране, хотя признаться, фамилия мне абсолютно незнакома. — Беллэй замолчал и повернулся к Симоне. — Вы можете что-нибудь добавить?

— Нет. Питер все рассказал.

Снова Беллэй переключил все внимание на Пита.

— Так, значит, ваш отец все еще может быть жив и вовлечен в это дело. Если же он мертв, значит к этому он не имеет ни малейшего отношения.

— К чему «этому»? Теперь ваша очередь. Пришло время выполнить условия сделки.

— Не уверен, что смогу. Нет, я, конечно, могу рассказать, что знаю. Но не понимаю, зачем это вам?

— Ради всего святого…

— Нет, вы послушайте, послушайте внимательно. Я слишком долго над этим работал. Поэтому потерял всю объективность, которая у меня еще оставалась. Хотя, быть может, новый угол зрения — ваш угол — прольет, свет, укажет новую тропку…

Хьюстон ждал.

Беллэй постучал кончиками пальцев по архивному столу и начал.

— Я — не полицейский, — начал Беллэй. — Я работаю на правительственное учреждение. Разведку. Конечно, вы можете обозвать меня шпионом, но я предпочитаю менее драматичное слово.

Симона наклонилась вперед. Хьюстон даже не обратил на нее внимание.

— Не могу сказать вам, на какую контору работаю. Мы предпочитаем анонимность, да и название вам все равно ничего не скажет. Работа наша имеет исключительно оборонный характер, мы не сталкиваемся с иностранными правительствами и не выуживаем их тайны. Совсем наоборот. Наша задача — оградить собственную страну от столкновения с иностранными державами. Мы — защитники. Мы отыскиваем вражеских агентов и убираем их.