Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая

– А, так ты, небось, по вашим меркам, от Новосибирска до Чёрного моря считаешь. – Янчук искренне забавлялся. – Сколько там у вас, неделя на поезде, да? А у нас – полчаса, и на месте.

Обижаться на шутку как-то не хотелось, тем более что в стаканах уже пенилось живое нефильтрованное пиво, а со двора тянуло запахом жарящегося на мангале шашлыка.

На пляже, куда они вышли проветрить слегка затуманенные пивом головы, пахло морем. Само море отступило в отливе, обнажив тёмную полосу суши. Свежий ветер как заправский парфюмер причудливо смешивал солёность воды с хвойным ароматом сосен и терпкостью белого, искрящегося песка. Заходящее солнце потихоньку спускалось в гряду облаков, сбившихся плотной стеной на границе моря и неба, окрашивая их в ярко-розовую гамму. А от солнца до кромки моря бежала, переливаясь под ветром, золотая дорожка.

И тихо шуршал под ногами песок.

Он определённо влюбился в Юрмалу.

Во всяком случае, уехать не захотел и, проводив Янчука до машины, остался на ночь, сняв номер в небольшой частной гостиничке, где оказался единственным постояльцем.

Перед сном второй раз вышел на пляж и долго бродил в сумерках между морем и полоской дюн, размышляя о будущем.

Тем более что поразмыслить было о чем.

Утром, как и договаривались, он вновь встретился с Янчуком. Наступило время для следующего акта этой непростой пьесы, в которую, казалось, превратилась его жизнь.

На этом этапе участие Евы было обязательным. Марис, как и ожидалось, вызвался в сопровождающие.

И вот они в полном составе, разве что без Сони, собрались в переговорной адвокатского бюро. Лига, будучи при исполнении, притащила большой кофейник с кофе, чтобы потом не отвлекаться.

Поскольку все препятствия в виде преследования Алекса были позади, пришёл черед разобраться с фамильным именем.

Лига крепко вооружила своего босса: родословная фон Дистелроев лежала на столе в виде квадратиков и стрелочек, а сам Янис без запинки излагал суть дела.

– И что ты думаешь по этому поводу?

Вопрос адресовался к Еве. Точка зрения Алекса по поводу восстановления справедливости и возврата родового имени была давно озвучена Соней и с тех пор не менялась. Он был «за».

А вот Ева до последнего отмалчивалась, хотя очевидный вопрос назревал давно.

– Так ты согласна?

Ева растерянно посмотрела на адвоката:

– Я даже не знаю. Мы же расписываться собрались.

– И в чем проблема?

– Ну, если фамилию мужа брать, то вроде ни к чему.

– А почему обязательно фамилию мужа? – Янчук был терпелив, как может быть терпелив только адвокат. – Закон фамилию менять не обязывает. Жена может взять фамилию мужа, а может оставить свою. Кстати, можно и наоборот, иногда мужья берут фамилию жены.

Похоже, с этой стороны девушка вопрос не рассматривала и, получив разъяснение, облегчённо вздохнула.

Янчук же, поменяв «угол атаки», обратился к Марису:

– А ты что думаешь?

– Я-то? – Большой парень пожал плечами так, что под ним скрипнул стул, – Ну, я за фамилию Спаре [15]точно не держусь. Если выбор есть, то детям, пожалуй, лучше фон Дистелроями родиться. Вот один только вопрос – к свадьбе успеем права Евы восстановить?

Задача адресовалась юристам, и отвечать надо было честно:

– Нет. Процедурные сроки не позволят. Надо бы где-то на полгода ориентироваться. Мы постараемся ускорить, где можно, но там, где сроки по закону указаны, придётся ждать.

– Ничего страшного не вижу. – Обстоятельный Марис, как видно, готов был ждать. – Это же для будущего, для детей. Правда?

Да, это была правда. В не связанной обременительными узами майората Латвии, где до сих пор в почёте матриархат, испокон веку ценностью, или по теперешней моде «брендом» считалась никак не фамилия мужа, а – название хутора. У каждого хутора оно было своё и, приходя туда в качестве хозяина, ни один мужчина не посчитал бы зазорным принять имя бренда во имя будущего. И если для лучшего будущего надо слегка подождать, никакого значения это не имело.

– Ну так что? Я от двоих документы готовлю? От Евы по линии Эмилии фон Дистелрой и от Алекса по линии Георга фон Дистелроя, так?

Оба наследника дружно закивали.

– Хорошо. Но нужно будет все документы собрать. Кстати, Алекс, хорошо бы, чтобы дедушка твой и отец приехали и здесь подписали документы. А то замучаемся объяснять и переводить. Организовать сможешь?

Встречать российскую родню вызвался Марис.

Положив на сиденье табличку с надписью «семья Берзиных», он отправился в аэропорт.

Рейс задерживался, и, присев с чашкой кофе у окна, выходящего на лётное поле, он лениво смотрел на снующие взад-вперёд по асфальтированному пространству между большими самолётами маленькие служебные машинки. Под фоновый шум, старательно поддерживаемый непрекращающимся наплывом посетителей в аэропортовское Лидо [16], он размышлял о жизни.

Надо же, как порой странно и неожиданно складываются обстоятельства. Казалось бы, всё ясно и понятно, ан нет, вдруг незвано-негадано выступает на поверхность то, о чем даже догадаться не было возможности.

Почему-то на ум упорно лезла аналогия со стройкой. Вроде бы, все геологические изыскания и пробы грунта были сделаны. И надо же! Ну откуда взялись эти подземные воды, так подло появившиеся там, где их ну просто не должно было быть? Марис до сих пор не мог прийти в себя от случая, едва не стоившего ему работы, когда бригады без перекуров работали две недели посменно, борясь с проблемой, нежданно вытекшей из-под земли и едва не накрывшей с головой всю стройку. Короче, ясность присутствовала, пока не появилось то, чего никак не должно было появиться.

И с Евой то же.

Странные аналогии – он сам, удивившись, покрутил головой. История с внезапно, буквально из ничего появившимися документами, потащившими за собой растущую гору неожиданностей то в виде бандитов, то в виде драгоценностей, то – новоявленных родственников, число которых продолжало увеличиваться.

Каким образом это всё явилось из ниоткуда и как относится к его красавице Еве, оказавшейся совсем беспомощной когда-то на залитой утренним солнцем дороге? Взяв однажды на себя ответственность за эту хрупкую блондинку, Марис, как настоящий мужчина, готов был и дальше нести это сладкое бремя. Но масштаб сегодняшних событий не шёл ни в какое сравнение с простыми, в сущности, делами, решать которые он был готов, даже не задумываясь. Разве мог он предположить, как изменится судьба скромной переводчицы? Ничто не предвещало столь глобальных перемен! И ведь он старался! Он совсем не препятствовал, когда она решила выполнить просьбу покойной Густы и поселилась на хуторе. Он делал, что мог – любил её и приезжал, едва только выдавалась возможность. Чинил, строил, создавал будущее. Но теперь… Планируемое будущее стремительно меняло формы. Причём изменения были не только количественные – больше денег, больше родни и т. д. Менялось само качество жизни. Его невеста не просто чуть богаче его, или из чуть более хорошей семьи. Тут был другой масштаб величин, как благ, так и возможных проблем, которые эти блага сулили. Марис сердцем чуял, что история с Рудольфом далеко не закончилась, и его невеста нуждается в помощи куда больше, чем когда-либо прежде.