Вьери Раццини - Современный итальянский детектив. Выпуск 2

Поскольку стол был занят, Саверия поставила поднос на столик рядом с телевизором.

Матильда медленно обернулась и показала на газеты.

— Уберите их, пригодятся для мытья окон. Можете отнести в гараж.

Плеснув себе кофе, она добавила пол-ложечки сахара и капельку молока. Пригубила и поморщилась. В другое время непременно выговорила бы Саверии за то, что кофе почти холодный, но сейчас ей давалась с трудом каждая фраза. Может, и к лучшему, что Энеа не пришел домой. Она бы наверняка не смогла с ним говорить.

Со вздохом Матильда отставила чашку, пошла в спальню и открыла платяной шкаф. Ей было лень переодеваться, поэтому она решила лишь прикрыть свой домашний костюм — свитер и слегка помятую вигоневую юбку — длинным голубым жакетом.

Саверии она сказала, что скоро вернется, и медленно направилась по аллейке к воротам. Вид у нее был вполне респектабельный: элегантные туфли на среднем каблуке подчеркивали не утраченную с годами стройность ног, гладко причесанные волосы отливали серебром на солнце. Она вошла в аптеку и кивнула пожилому продавцу.

— Добрый день, синьора Монтерисполи. Давненько вас не видно. Весна-то какая, а?

— Да-а, — отозвалась Матильда. — А что, провизора нет?

— Так ведь он теперь приходит только после обеда, хотя мы этого и не разглашаем. Трудно старику проводить в аптеке целый день.

Продавец и сам был в почтенном возрасте, а по опыту, пожалуй, ничем не уступал провизору. Он уже двадцать лет служил в этой аптеке.

— Что здесь такого, — заметила Матильда. — Все когда-то уходят на покой. У вас есть розовая вода?

— Ну как не быть! Вот, извольте. — Продавец достал из шкафа синий флакон. — Еще что-нибудь?

— Да нет, — ответила Матильда, но потом как будто передумала. — Хотя… раз уж я здесь, возьму-ка инсулин для сына, а то вчера утром он открыл последнюю упаковку.

— Средней концентрации, если не ошибаюсь? — спросил продавец, направляясь в глубь аптеки.

— Нет-нет, сильной, — сказала ему вслед Матильда.

Продавец удивленно обернулся:

— Вы уверены? А мне кажется, ему был назначен…

— Это было прежде. Во время последнего осмотра доктор Мориджи решил, что надо увеличить концентрацию. «Инсулин-рапид», кажется, так он сказал.

Продавец нажал кнопку вращающегося шкафа и вернулся за стойку с маленькой коробочкой.

— У вас есть рецепт, синьора Монтерисполи?

— Нет, он у сына, — ответила Матильда. — Но лучше я сама куплю ему лекарство, а то он вечно витает в облаках и наверняка забудет.

— Тогда занесите рецепт попозже. Вы ведь знаете, я не имею права отпускать без рецепта.

— Конечно, конечно, не беспокойтесь.

Придя домой, Матильда сняла жакет, повесила его в шкаф и стала рассматривать пузырек с лекарством. На нем была желтая этикетка, в отличие от оранжевой на инсулине средней концентрации. После секундного колебания она направилась в спальню Энеа. С удивлением взглянула на нетронутую постель, забыв, что сын не ночевал дома. Не давая себе времени на размышления, Матильда приблизилась к комоду и заменила стоящий на подносе инсулин с оранжевой этикеткой только что купленным. При этом повернула пузырек так, чтобы этикетки не было видно. После чего быстро прошла на кухню, где Саверия резала овощи для супа.

— А к ужину синьор Энеа придет? — спросила служанка, не прерывая работы.

Матильда, которая принялась было лущить горох, резко обернулась и посмотрела на горничную.

— Надеюсь. А почему вы спрашиваете?

Саверия пожала плечами.

— Не знаю, сегодня ведь он не ночевал дома, а за годы моей службы у вас такое с ним не часто случалось.

— Ну, не придет, так не придет, — сказала Матильда так тихо, что служанка едва расслышала. — Синьор Энеа — взрослый, самостоятельный человек и сам знает, что делает.

При Саверии Матильда еще кое-как коротала время, но когда та ушла, она уже не знала, куда себя деть. Прислонилась лбом к окну в спальне и, не отрываясь, глядела на аллейку, ведущую к воротам. Впервые она пожалела, что выгнала Локриджа. Он наверняка помог бы разыскать Энеа. Но с англичанином не свяжешься, у него нет телефона.

Пробило девять. Должно быть, Энеа уже не придет, подумалось ей. Подождала еще час, сидя перед пустой тарелкой и кроша хлебную палочку. Наконец решила поужинать и тут услышала, как скрипнула калитка. Она только успела стряхнуть со стола крошки, и вошел Энеа.

— Извини, мама, я сейчас, — сказал он и скрылся в спальне.

Матильда отправилась на кухню наливать суп; внесла супницу, разлила по тарелкам и села ждать.

Энеа появился не сразу. Она на него даже не взглянула и к еде не притронулась — сидела, уставившись в пустоту. Когда же ее глаза все-таки остановились на сыне, она обратила внимание, что он весь в испарине и ерзает на стуле.

— Плохо себя чувствуешь? — выдавила она из себя.

— Да, не очень, — тяжело дыша, пробормотал он. — Пойду, пожалуй, лягу.

Он поднялся, ухватившись руками за край стола, и, шатаясь, направился к двери. В проеме ударился о косяк и долго, наверно целую минуту, стоял, уткнувшись лицом в деревянную планку. Наконец с трудом оторвался, зашаркал по коридору.

Матильда тоже встала, вся натянутая как струна. Налила в кухне полстакана воды, прошла к себе и плотно закрыла дверь. Из ящика ночного столика вынула приготовленную еще днем таблетку снотворного. Положила на язык и залпом выпила всю воду в стакане.

Поскольку она не привыкла пить по целой таблетке, да еще на пустой желудок, снотворное подействовало быстро: Матильда едва успела залезть под одеяло и попросить прощения у Бога, как погрузилась в сон.

Наутро она проснулась раньше обычного и с совершенно ясной головой. Дождалась Саверии, села завтракать и сказала как бы между прочим:

— Надо позвать синьора Энеа.

— Зачем? Он всегда сам просыпается.

Если Саверия не желает чего-то делать, то ее не заставишь никакими силами.

— Но ведь поздно, — возразила Матильда. — Сколько можно подогревать молоко и кофе?

В душе она уже понимала, что придется идти самой.

Признаки диабетической комы были ей хорошо известны, и она заранее знала, что́ обнаружит в комнате сына.

Одеяло и простыни сбились на сторону, подушка валялась в дальнем углу, а на голом матрасе видны были только ноги Энеа. Сам же он лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер и раскинув руки. Пижамная куртка и майка вздернулись, обнажив бледную спину.

Матильда закрыла глаза и быстро подошла к комоду. Из кармана она достала инсулин с оранжевой этикеткой, положила его на поднос, а пузырек с желтой наклейкой спрятала в карман.

Оставив дверь открытой, она нетвердыми шагами двинулась по коридору. По ее лицу Саверия сразу поняла: что-то случилось — и подошла вплотную к хозяйке. Матильда взмахнула рукой и проглотила комок в горле, прежде чем смогла заговорить.