Рут Ренделл - Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

— Вы хорошо их видели?

— Не так, чтобы очень, — призналась миссис Коллинз. — Понимаете, я смотрела на них через маленькое стеклянное оконце в двери. Оба были в плащах, на голове девушки был шарф. У него, точно, темные волосы, это я видела. Я не разглядела их лиц, но оба были вдребезги пьяными. Я все думала — сейчас девушка упадет лицом вниз. Она и в самом деле упала, когда мужчина открыл дверцу машины, свалилась на переднее сиденье. — Миссис Коллинз покачала головой, ее лицо выражало фарисейскую уверенность в собственной непогрешимости. — Я дала им пять минут, чтобы убраться, и подошла к соседкиной двери, но на стук никто не вышел. Я увидела ее только в одиннадцать — она возвращалась домой. Что там случилось? Я много размышляла. Девушка не была племянницей из Помфрета. У той никогда не было машины. Деньги ей, наверно, карман жгут, куда уж накопить на машину.

— Машина, в которую они сели, была черной, миссис Коллинз?

— Черной? Она стояла под уличным фонарем, а в этом свете, вы знаете, все кошки серы. — Она помедлила, роясь в своей памяти. — Я бы сказала, что она была зеленой.

Линда Гровер вспыхнула, когда Дрейтон велел ей вынуть объявление из витрины. Кровь прилила к ее мадоннообразному личику, и Дрейтон знал причину — его объяснения грешили резкостью.

— Разве вы не понимаете, что это такое? — спросил он. — Я-то думал, вам хватит одного взгляда на эту старую тетку и вы поймете, что за помещение она сдает, нарушая закон.

Они были одни в лавке. Она стояла за прилавком, смотря ему прямо в лицо, и машинально теребила растрепанный угол журнала.

— Я не знала, что вы из полиции, — сказала она слегка охрипшим голосом.

— Теперь знаете.

По пути сюда от дома Руби Бренч Дрейтон заглянул и библиотеку, но на сей раз его интересовала не криминальная литература, а большие альбомы с репродукциями картин старых мастеров. Перебирая лики Мантеньи, Боттичелли и Фра Анжелико, он, наконец, нашел лицо Линды Гровер под плохо сохранившимся нимбом — трещинки в красочном слое оригинала перекочевали и на репродукцию, долго смотрел на него со смешанным чувством изумления и ярости, потом, с таким треском захлопнул книгу, что библиотекарь недовольно нахмурился.

— Только за этим вы и пришли? — Первый испуг у нее прошел, и, когда он кивнул, в ее голосе появилась агрессивность. — Значит, все ваши подходцы из-за паршивой карточки в витрине?

Передернув плечами, она вышла из лавки на улицу, прямая, словно невидимый центр тяжести располагался у нее где-то в голове. Он наблюдал, как она возвращалась, очарованный ясными, чистыми линиями ее подбородка, руки, бедра и мелкими изящными движениями пальцев, рвавших на клочки карточку Руби.

— В другой раз будьте осторожнее, — сказал Дрейтон. — Мы наблюдаем за вами. — Он понял, что задел ее, потому что она побледнела. Казалось, что вся кровь бросилась ей в лицо, но — белая кровь. На шее Линды висела тонкая серебряная цепочка. В школьные годы Дрейтон прочел Песню Песней, ища в ней что-нибудь непристойное. Тогда он не понял, а теперь точно знал, что означает стих: «Пленила ты сердце мое… одним ожерельем на шее твоей…»

— Наблюдаете?..

— У вашей лавки плохая репутация. — Дрейтону плевать было на эту репутацию, просто он хотел задержаться, стоять здесь как можно дольше. — На месте вашего отца, имеющего такое приличное небольшое дело, я бы не притрагивался ко всякой грязи.

Она заметила, что Дрейтон смотрит на журналы.

— Вроде этой? — спросила она и перевела взгляд на Дрейтона.

Казалось, она с трудом верит, что он полицейский, и ищет какой-то знак, доказывающий его принадлежность к этой профессии. — Если вы окончили свои поучения, я должна отнести отцу чай, а сразу после того я ухожу в кино. Мне нужно выйти в половине восьмого.

— Нельзя заставлять ждать вашего безымянного кавалера, — усмехнулся Дрейтон.

Он увидел, что задел ее самолюбие.

— Он вовсе не безымянный, его зовут Рей, он снимал у нас комнату, — сказала она. — Он съехал, совсем уехал. И не ломайте комедию. Вы видели меня с ним. Ну и что? Это ведь не преступление! Сам-то вы, что, не мужчина, если вы полицейский?

— Кто говорит о преступлении? Преступлениями я занимаюсь днем, а вечерами я свободен. — Дрейтон направился к двери и оглянулся на девушку. Огромные серые глаза ее светились, как будто — и так было всегда, когда он в них смотрел, — девушка вот-вот расплачется. — Может быть, я хотел бы оказаться на его месте, — сказал он.

— Вы шутите. — Она сделала шаг к нему.

— А что, мужчины обычно именно так шутят с вами?

На губах девушки наметилась слабая неискренняя улыбка, рука потянулась ко рту, и один палец с обкусанным ногтем пристроился между губами.

— Что именно вы хотите сказать?

Теперь она выглядела испуганной. Дрейтон был в недоумении — неужели он ошибся и она неопытна и невинна, как мадонна? Человек он был жесткий и просто не умел быть нежным и мягким.

— Если я шучу, — сказал он, — то меня не будет у кинотеатра в половине восьмого. — Он хлопнул дверью, и в старом, осевшем от времени доме звякнул колокольчик.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — говорил Вексфорд, — но Обезьяна не хочет идти домой. Там, у Руби, в его распоряжении удобная кровать и сколько угодно еды, но он предпочитает провести уик-энд в «этой современной каталажке», как он выражается. Он боится остаться с глазу на глаз с Руби. Все бы хорошо, но я совершенно не представляю, за что его можно задержать.

— Происходят благотворные перемены, — ухмыльнулся Берден, — задержанные ценят предоставляемые им удобства. Может, нам стоит зарегистрироваться в качестве трехзвездочного отеля для лиц, имеющих судимости? Есть что-нибудь из лаборатории?

— Нет, и, помяните мое слово, ничего интересного не будет. Только Руби и Обезьяна утверждают, что на ковре была кровь. Вы же сами видели, что она сотворила с ковром. Уборка по дому, возможно, и не престижное занятие, но Руби достигла в нем высот. На месте миссис Харпер я бы не пожалел нескольких листов бумаги ручной выделки за то, чтобы мой дом чистили так, как умеет Руби. С этим ковром она могла замучить себя до смерти. Лаборатория сообщает, что Руби поработала всеми очистителями, которые есть в каталоге, кроме разве что едкого натра. Конечно, они в состоянии сказать, какой именно пятновыводитель использовался — «кемиглоу» или «спотэуэй». Беда в том, что они не могут классифицировать кровь, даже группу определить.

— Но они продолжают работу?

— И будут продолжать несколько дней. Они получили несколько ведер грязи из труб и системы канализации. Будет чудом, если удастся что-нибудь найти. Готов поклясться — наша парочка, если и уходила куда, то только в ту комнату, где остались, без сомнения, сотни отпечатков их пальчиков…