Алексей Синицын - Самоучитель Игры

С этими словами, в растерянной задумчивости и поднятым вверх пальцем Джозеф Кроуз вышел в коридор. Ляо стояла у окна и с грустью смотрела на изящный веер.

«Ничего, ничего, – продолжал утешать себя Кроуз – девчонка обязательно что-нибудь выжмет из этой тетради, об остальном можно догадаться и самому, не такие дела распутывали. Сейчас главное, чтобы не объявился Ся-Бо!» С этими мыслями он спустился к себе на второй этаж.

– Умоляю тебя, Рич, только не «Английское начало», там почти невозможно использовать преимущества темпа белых, да к тому же, в миттельшпиле сложные размены, в которых ты, скорее всего, останешься без пешки.

Седовласый господин весело посмеивался над своим новым молодым приятелем.

– Мистер Кроуз, вы всё-таки, наверное, гроссмейстер, просто скрываете это от меня, – отшучивался корреспондент.

– Ну, во-первых, ты, как журналист, должен бы знать всех гроссмейстеров, их не так уж много. А, во-вторых, всё дело в том, что я играю, чтобы выиграть, зная свои сильные и слабые стороны, а ты всё время пытаешься всего лишь не проиграть мне. Чувствуешь разницу?

– Да, чёрт возьми, вы правы! – Ричард только сейчас со всей ясностью понял, что подсознательно во всех сыгранных партиях приписывал себе роль второго номера, действующего от обороны.

– А что же в истории с Самоучителем Игры случилось дальше? Вы, умеете заинтриговать, мистер Кроуз. Это я Вам, как профессионал говорю, – улыбнулся корреспондент.

– Джозеф, просто Джозеф, – ещё раз напомнил Кроуз. – К сожалению, у меня есть некоторые неотложные дела, которыми я не могу пренебречь. Поэтому извини, вынужден оставить тебя в одиночестве. А знаешь что, трахни вон ту китайскую шлюху в апартаментах, – он указал на одну из двух китаянок сидевших за столом. – Рекомендую, она настоящая профессионалка в своём деле, и даже, в отличие от тебя, может назвать всех шахматных гроссмейстеров!

Лицо Ричарда вытянулось от удивления.

– Ха-ха, сынок, шутка! – раскатисто рассмеялся Кроуз. – Захаживай к нам в «Усталый Дракон», рад буду тебя видеть.

С этими словами он вышел из-за стола, крепко, по-медвежьи, пожав на прощание Ричарду руку. Тот остался сидеть совершенно ошеломлённый своим первым днём пребывания в Гонконге. Ну и денёк!

– Один!

Сянь Пин за барной стойкой заспешил приготовить очередную порцию двойного «Джонни Уокера» со льдом.

Всю ночь Ричарду снилось, что в Иокогаме идёт снег. В абсолютной тишине и безветрии крупные снежинки медленно падали на мокрую мостовую. Он стоял у окна своей служебной комнаты и смотрел, как разлёгшиеся на земле шерстистые японские собаки ловили их своими угрожающими пастями, отчего в пустоте время от времени раздавался звук клацанья их крепких зубов. От этого Ричард, слегка вздрагивал, а потом снова успокаивался и опять смотрел в окно на снежинки, убеждаясь всё больше и больше, что снег теперь будет идти в Иокогаме всегда.

Но он ошибся: Иокогама, снег и собаки исчезли мгновенно, как только в его сознание ворвался негромкий, но требовательный стук в дверь. Ричард с трудом разлепил глаза, но на удивление быстро вскочил с кровати. Да, это всё сон, я в Гонконге, с облегчением подумал он. Стучал гостиничный портье, которого американец накануне просил разбудить его ровно в 8 утра. Корреспондент взглянул на часы, они показывали одну минуту девятого. Подходя к двери, он успел сообразить, что пунктуальный портье стучит уже целую минуту.

– Доброе утро, сэр. Вы просили…

– Да, да, спасибо, я уже проснулся.

Он пошёл доставать из кармана брюк мелкую монету, чтобы вознаградить гостиничного служащего за дополнительную услугу, но тут вспомнил, что вчера предварительно выложил ему спьяну на стойку целый доллар, чтобы тот с утра про него не забыл. Да и сам портье уже деликатно растворился в коридоре, мягко прикрыв за собой дверь.

«А китаянка была действительно профи, – вспомнил Ричард блаженное окончание своего первого удивительного дня в Гонконге и, рассматривая теперь своё слегка припухшее лицо в зеркале, – я так набрался, что могло бы вообще ничего не получиться, а вот на тебе, всё вышло наилучшим образом.»

Эта распутная девка несколько раз довела его до животного исступления. И всё же, Ричард поймал себя на мысли, что его весь вечер тянуло к загадочной и сентиментальной Цы Си. С чего бы это? Ведь он совсем её не знал. Может быть, в ней скрывалась для него какая-то загадочная тайна восточной женщины, способной к коварному и хладнокровному убийству и одновременно к величайшей чувственности сердца и абсолютной преданности. Ему даже показалось, что Цы Си тайно его приревновала. Он отчётливо запомнил её напряжённый, сосредоточенный взгляд, сверлящий спину, когда они в обнимку с профессиональной китайской проституткой уходили в мир изумрудного света. «Цы Си, Цы Си», – повторил он вслух.

Нужно было поторапливаться. Что сначала: аспирин или душ? Сначала побриться, а потом душ с аспирином, решил корреспондент и энергично направился в ванную комнату. Гостиница была так себе, дешёвенькая, но всё, что нужно джентльмену поутру здесь, слава богу, имелось. Наскоро ополоснувшись, проглотив таблетку аспирина прямо под прохладными струями освежающего душа и надев запасной костюм, Ричард, даже не позавтракав – его слегка мутило – направился в местное представительство «Associated Press». Да, ещё у выхода из гостиницы мальчишка-чистильщик ваксой надраил до блеска его походные репортёрские ботинки.

– Так вот ты какой, Ричард Воскобойникофф.

Оценивающе, даже с подозрением разглядывая вновь прибывшего сотрудника и без малейших признаков дружелюбия в голосе, произнёс Уильям Пикфорд.

Новый босс Ричарда Билл Пикфорд («Бульдог Билл» – так его за глаза называли сотрудники) принадлежал к репортёрам старой школы, можно даже сказать, к динозаврам, ещё к тем ребятам, которые не ленились своими руками грести на вёслах в открытом океане, преодолевая по волнам несколько опасных морских миль, чтобы первыми узнать новости, приходящие с пароходами из Европы. В это трудно было поверить, но Бульдог Билл начал свою журналистскую карьеру в Агентстве ещё до появления беспроводного радиотелеграфа! Наверное, поэтому всех молодых сотрудников он считал неисправимыми лентяями и бездельниками. А о выходках своего нового «работничка» в Японии он уже был изрядно наслышан, благо в гонконгском представительстве «Associated Press» имелся теперь уже не то, что беспроводной радиотелеграф, а настоящий телетайп! Новинка, изобретённая в 1930 году.

В кабинет Пикфорда заглянула миловидная молоденькая сотрудница, она быстро положила какие-то бумаги ему на стол, а на обратном пути, находясь уже спиной к боссу и, встретившись взглядом с Ричардом, скорчила шутливую гримасу, означавшую: «Как я тебя понимаю, парень, нас всех здесь тошнит от бульдога Билла, с его деспотизмом и мужланством. Этот старый пёс скорее сдохнет на своём рабочем месте, чем выйдет на пенсию». Всё это и ещё многое другое можно было прочесть в мимолётной, почти непроизвольной женской гримаске.