Алексей Синицын - Самоучитель Игры

Он вспомнил спокойную, почти непринуждённую позу «Сукхасаны», в которой девушку запечатлела смерть. Нет, никто её не убивал, она всё делала сама. Только зачем? Нестыковка отрывков текста, ритуальное самоубийство, а теперь ещё сведение папиллярных узоров. «Что ты хотела сказать мне, Ляо?» – эти слова Джозеф Кроуз незаметно для себя произнёс вслух. И рыжий, высокий джентльмен в белоснежном теннисном костюме, двигавшийся навстречу, недоверчиво покосился в его сторону.

– Сэр, многие, даже очень едкие кислоты бесцветны и не обладают запахом, – высокий, худощавый сержант Хорн терпеливо объяснял молодому лейтенанту, почему его удивительный нос ничем не может помочь следствию.

Инспектору стало неловко. Как сказал бы коллега Томпсон, услышь он этот разговор: «Ты должен был это знать сам!»

– Но, если в доме держали кислоту, то она, вероятно, должна находиться у садовника, – предположил Хорн.

– Почему Вы так решили, сержант?

– Я слышал, что некоторые кислоты используются для подкормки почвы и в качестве компонентов минеральных удобрений. А ещё их применяют для защиты от вредных насекомых, – чётко отрапортовал он.

Инспектор был посрамлён два раза подряд. Кроузы в обозримом прошлом своего рода всегда брезговали мелким копанием в земле, предпочитая уноситься в своих мечтаниях подальше от неё в заоблачные выси.

– А что, это мысль, сержант Хорн, – лейтенанту для сохранения лица ничего не оставалось, как проявить себя, хотя бы щедрым и справедливым начальником, – я лично допрошу садовника, – он уже хотел уйти. – Да, а насчёт патрулирования японского квартала, я погорячился, – Кроуз доверительно тронул догадливого сержанта Хорна за руку. – Я отмечу в рапорте полковнику Бэйли вашу сообразительность.

– Благодарю, сэр! Служу Британской короне!

– И у вас это весьма неплохо получается, – инспектор, снова погрузившись в свои размышления, заспешил по лестнице.

Теперь он думал о словах коллеги Томпсона, в которых усмотрел одну немаловажную и существенную для себя деталь. «Старый тюлень отчего-то совершенно определённо не верил в самоубийство девчонки, – ещё раз прокручивая в голове состоявшийся между ними разговор, повторял сам себе Кроуз. – Я отчётливо помню, он сказал: «Которым она, якобы перерезала себе горло». Якобы перерезала… Разве не сам Томпсон проинформировал его об отсутствии каких-либо доказательств причастности к смерти переводчицы кого-либо ещё? Тогда почему, якобы?»

– Нет, нет, Джозеф, поверь мне, здесь что-то не так.

Коллега Томпсон перевёл каретку своего «Адлер-рояля» в исходное положение и перестал стучать по клавишам. Сигарный пепел, который толстяк, увлекшись, забыл стряхнуть, полетел на рассыпанные по его служебному столу бумаги.

– За тридцать лет службы мне никогда не доводилось сталкиваться с тем, чтобы самоубийцы заметали следы или уничтожали улики. Спроси у отца, если мне не веришь. Ты знаешь, мы с ним начинали распутывать грязные делишки, когда здесь ещё не было телеграфа!

– Знаю, знаю, – устало подтвердил Кроуз. – Если бы она не пыталась сжечь кислотой себе руки…

– Послушай меня, Джозеф. Я бы скорее поставил все свои деньги на зеро в Монте-Карло с мошенником крупье, чем на то, что девчонка хоть что-то слышала о дактилоскопии.

– Значит, ты полагаешь, что она не…? – немного опешив, переспросил молодой инспектор.

– Это что-то другое. А «пальчики» стёр убийца! – коллега Томпсон со значением снова вставил в рот сигару и продолжил невозмутимо стучать по клавишам.

Вот тебе и на! Кроузу, конечно, и самому казалась странной такая осведомлённость простой переводчицы в новинках криминалистической экспертизы. Но представить себе, что её странный поступок может и вовсе не иметь никакого отношения к сведению папиллярных узоров, он как-то не догадался. Ай, да старина Томпсон!

– Да, я подумаю, – рассеянно из своего угла отозвался он.

– Подумай, – согласился толстяк, – только не вздумай отпускать этого, твоего «гуся». Он ещё у нас, в «мышеловке»?

Джозеф Кроуз уклончиво ответил, что Лемюэль Смит находится под надёжным присмотром. О том, что коммивояжер проживает у них с отцом в доме, занимается переводами рукописи Ся Бо, да ещё безнадзорно разгуливает вечерами, где ему вздумается, он предпочёл умолчать.

Послушника инспектор застал привычно развалившимся на персидском диване в гостиной с блаженной, детской улыбкой на лице поглощающим сэндвичи.

– Не дождались ужина, Смит?

Тот даже как будто не сразу заметил полицейского.

– Ах, простите, мистер Кроуз, – спохватился он, принимая вертикальное положение, – дурацкая привычка. Ничего не могу с собой поделать! Как только я натыкаюсь на какую-нибудь любопытную загадку, так тотчас же у меня разыгрывается зверский аппетит!

– Что-нибудь кроме волшебной флейты? – сострил инспектор.

А сам подумал, что в таком случае его постоялец должен был бы поглощать пищу беспрерывно, с тех пор, как покинул пределы монастыря Тяо Бон.

– Ну что Вы! Флейта – это безусловное чудо, тут и думать нечего! Мои мысли заняты исключительно фрагментом рукописи, который Вы мне поручили перевести.

– Возникли какие-то трудности? – отстёгивая накладные манжеты, осведомился Кроуз.

– Да, как бы сказать, переводить текст было, в общем-то, несложно, но у меня создалось впечатление, что в середине текста выпущен какой-то важный фрагмент, точнее два фрагмента!

«Интересно, откуда взялся второй?» – удивился инспектор, приглаживая волосы перед старинным зеркалом, закованным в почти музейное бронзовое литьё. Но постарался не подать виду.

– А вот, взгляните сами, – подпрыгнул коммивояжёр, быстро вскакивая с дивана и стряхивая со своего сюртука крошки от сэндвича.

Джозеф Кроуз взял из рук переводчика два исписанных нервным, изломанным подчерком белых листа бумаги. Перевод отрывка текста, где Ся Бо писал о соотношении логики и психологии в псевдослучайных играх был выполнен Лемюэлем Смитом, если не считать небольших стилистических расхождений, почти тождественно переводу Ляо, и заканчивался словами: «В как бы случайных играх достаточно логики, но следует ловить рыбу в карповом пруду, а не забрасывать удочку в лужу» . Это показалось инспектору несколько прямолинейным, у Ляо данная концовка выглядела намного изящней. Однако, смысл текста в редакции Смита, в целом, оставался идентичным.

Дальше в оригинальной рукописи следовал отрывок на английском языке «Камень – Ножницы – Бумага», который Кроуз благополучно удалил. А после него Ся Бо, как известно, сообщал об открытых им Универсальных Принципах Выигрыша: « Играя много лет в самые разные игры, я пришёл к формулировке нескольких Универсальных Принципов Выигрыша. Приведённый пример, как нельзя лучше иллюстрирует один из них…» .