Максим Шаттам - Хищники

Это займет одно мгновение.

Нет, нельзя!

Сержант посмотрел на закрытую дверь, потом на чемоданчик.

Только посмотреть… Только одну секунду. Не рыться, только посмотреть и закрыть.

Маттерс спрыгнул со своей койки, встал на колени перед железным кофром и придвинул его к себе.

Он взялся за ручку и потянул ее к себе. Крышка поднялась. Внутри лежало толстое покрывало, на нем фляжка и несколько пакетиков с сухим пайком.

Маттерс нахмурился. Он был разочарован. Неужели это все? И ничего более интересного?

Он обернулся на входную дверь и поднял покрывало.

Сержант увидел несколько десятков конвертов. Все запечатаны и адресованы одному и тому же лицу. Патти Фревен. Кевин Маттерс узнал почерк лейтенанта. Он судорожно сглотнул. Почему все эти письма? Однако жена лейтенанта была…

Маттерс попытался вскрыть один из конвертов.

Нет! Только не это!

Маттерс отдавал себе отчет в своих действиях, ведь это была всего лишь игра в расследование. А что произойдет, если он узнает, что я нарушил его тайну? Маттерс вдруг вспомнил, что лейтенант склонен к внезапному гневу. Этакая масса мускулов при таких габаритах. Он бы угробил его одним щелчком. Лейтенант Фревен производил впечатление исключительного человека, и никто не смел даже пикнуть, когда он входил в помещение и требовал исполнения приказа. Маттерс однажды видел, только один раз, как он схватил за грудки пьяного солдата, проявившего к нему неуважение. Солдат на секунду так резко оторвался от земли, что протрезвел еще до того, как его нос поравнялся с носом лейтенантом.

Прочитать только одно письмо. Только одно. Маттерса охватило волнение, обдавшее жаром его грудь. Кроме любопытства он испытывал… желание. О чем пишет лейтенант своей жене? Член молодого сержанта начал потихоньку подрагивать.

За его спиной отворилась дверь.

Маттерс набросил на письма покрывало, опустил крышку чемодана и встал с бешено бьющимся сердцем, ожидая встретить бурю.

К внезапному страху добавилось удивление: это оказался не лейтенант, в каюту вошла медсестра.

— Извините, что я не постучала, — тихим голосом сказала она, — я открываю уже третью дверь, и каждый раз приходится будить уснувших людей. Нелегко было вас найти.

Она была в ослепительно белой одежде, светлые волосы были убраны назад и заплетены в длинную косу.

— Что такое?.. Чем я могу помочь вам? — спросил Маттерс, отходя от чемодана.

— Я хотела поговорить с лейтенантом.

— Его нет, ему что-нибудь передать?

Энн колебалась. Она нервно разглаживала свою белую юбку.

— Он скоро придет?

— Не могу вам сказать.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Почему? Что-то произошло?

— Не знаю, мисс, я могу передать ему сообщение.

— Мне хотелось бы знать, — забормотала она, — где вы будете задействованы. Я могу сама выбрать сектор своей работы, но, чтобы помочь вам, я должна знать, в какой роте вы будете работать.

Маттерс не знал, что ответить. Кажется, лейтенант хотел задействовать ее в расследовании.

— В роте Рейвен, — признался он. — Есть подозреваемый, Квентин Трентон.

В конце концов, она нравилась лейтенанту, он делился с ней информацией, и Энн наверное сможет быть им полезной.

— Рейвен, Трентон… Очень хорошо. Я сейчас же займусь этим. Спасибо.

Она быстро попрощалась и вышла, закрыв дверь так торопливо, как будто он слишком много ей сказал. Маттерс понял, что ее присутствие смущает его. Ему не нравилось, как она его рассматривала. От этого он приходил в замешательство, поэтому он так быстро назвал ей имя Трентона. Впредь он должен быть осторожней. Да, следует пореже встречаться с ней. Она ему не нравилась. Ее взгляд, манера вести себя. Эта женщина мешала ему.

Вскоре в каюту вошел Фревен. С непроницаемым лицом, верный своей привычке. Маттерс сразу же взял свой блокнот.

— Ну, как вскрытие? Вы нашли что-нибудь?

Фревен прошел прямиком к своим вещам, обдав Маттерса холодом. А вдруг он заметил, что в его вещах рылись? Лейтенант вытащил из чемоданчика фляжку, сбрызнул лицо водой и помассировал веки.

— Жертву зовут Гевин Томерс, — тихо сказал он. — Я только что проверил: это солдат из роты Альто. Эта рота размещается вместе со взводом другой роты, догадайтесь какой?

— Рейвен?

— Точно. И там был только третий взвод, тот, до которого сократилась область нашего расследования. Убийце было легко завлечь свою жертву в ловушку, так как рота Альто и третий взвод Рейвен размещены на судне в одном месте. Он придушил его сзади, достаточно зверски, для того, чтобы лишить сознания, но не убить. Убийца положил его на стол, чтобы с помощью клейкой ленты сделать из него мумию. Потом он сел на него и поместил ему в рот живого скорпиона, которого запер там, гвоздями пронзив и стянув губы, соединил их насмерть. Томерс бился до смерти, чтобы освободиться от своих пут, а в это время перепуганный скорпион терзал его, прокладывая себе путь к освобождению. У солдата так изранены все десны, щеки и нёбо, что невозможно представить! Вот все, что удалось выяснить при вскрытии трупа.

Маттерс, умевший быстро и четко формулировать мысли, заметил:

— Живой скорпион? Это значит, что… убийца мог и не дожидаться смерти солдата, он мог выйти до того, как она наступила.

Фревен покачал головой:

— Нет, я думаю, что он остался. Врач показал, насколько он был жесток с Гевином, но не для того, чтобы самому убить его. Ни удушение, ни давление на грудную клетку не были смертельными. Он мучил его разными способами, чтобы лишить сознания, а затем выпустить на сцену скорпиона.

— Выпустить на сцену?

Фревен кивнул:

— Именно. Это даже не месть, так не убивают. Он использовал хладнокровно обдуманный способ, чтобы достигнуть конечной цели: скорпион во рту станет орудием смерти. Помните, я учил вас: есть язык смерти.

Маттерс тут же вспомнил. Фревен был убежден, что преступная жестокость является свидетельством извращенного ума, от природы злого или ненормально развитого. Жестокость была языком. Она выражалась на месте преступления кровавыми буквами, кровоподтеками, пунктуацией сломанных, разрушенных предметов и иногда даже стилистическими фигурами — когда преступник перемещает тело или передвигает предметы. Каждое преступление должно быть прочитано и проанализировано для того, чтобы понять, что злоумышленник хотел сказать, чтобы проследить за ходом его мыслей, а главное в этом почерке — неосознанное, бессознательное преступника. Расшифровать место преступления — значит расшифровать автора, то есть установить его личность.

Фревен обобщил все свои записи и факты для того, чтобы посмотреть на них с другой стороны:

— Если довести мое рассуждение до конца, то можно предположить, что убийца — это человек, который развивался не так, как вы или я, он был более ограничен в выражении своих чувств. Кроме тех случаев, когда выражал их посредством убийства. При этом ограничения разрушаются, он может сказать этим все, что хочет, при полной, безудержной и опьяняющей свободе. И сейчас мы можем сказать, что он — порочный человек с патологической жестокостью. Он может идти по лезвию бритвы, чтобы совершить убийство, потом отойти и снова вернуться. Почему? Есть альтернатива: первое — полная власть. Он хочет доказать себе, что может убить, а может оставить жизнь. Он пытается убедить самого себя, он не уверен в себе, каждый раз он хочет знать, до какой границы он способен дойти. Жертва не имеет для него никакого значения, она есть только средство удовлетворения его побуждения, она не существует для него как личность, убийце достаточно его отношений с тем, что он ищет, а именно успокоения, созерцания масштаба своих возможностей. Второе — внушить уважение своей жертве, которой отводилась определенная роль в игре. Он хочет показать ей, что может сделать многое, что он — всемогущ. У него есть право на жизнь и на смерть. Это могло бы поддержать первую гипотезу, а именно доказать свою власть, но с другой стороны — он должен терроризировать, чтобы удовлетвориться. Отношение к жертве может варьироваться, иногда он не пренебрегает ею, она служит ему как бы зеркалом. Даже если для него больше не существует понятия гуманности, жертва все же остается важным средством его работы над собой.