Майнет Уолтерс - Эхо

— Он сказал, что это… как-то неестественно… — Барри прочистил горло, — смотреть все время на фотографии. И добавил, что в жизни все гораздо интересней. Но… — Он не смог договорить и снова разрыдался.

— Никакого удовольствия? — высказал предположение Дикон, протягивая Гроверу носовой платок.

— Никакого.

Дикону вспомнился его собственный первый сексуальный опыт. Ему стукнуло шестнадцать лет, и он кое-как исполнил половой акт. Правда, Майкл совершенно при этом не думал о партнерше, потому что голова его была забита совсем другим. Он тогда так возбудился, что боялся сразу же кончить после того, как войдет внутрь. До сих пор он с содроганием и смущением вспоминал эпизод, когда и он, и Мэри Хиггинс лишились девственности. Сама Мэри говорила, что это был самый ужасный случай в ее жизни, и с тех пор они больше никогда не разговаривали.

— Ничего странного в этом нет, — понимающе кивнул Дикон. — Большинство мужчин поначалу ничего хорошего не чувствуют. Так что же произошло сегодня утром? Зачем ты ходил к дому Аманды?

Барри сбивчиво рассказал о случившемся. Правда, он постоянно путался, но общий смысл Дикону все же удалось уловить. После унижения, которое Барри испытал в руках проститутки, его гнев, который, по идее, должен был быть направленным против Фатимы или Глена, почему-то обернулся против Аманды. (Здесь следовало обратить внимание на странную логику. Глен обвинил Барри в нездоровых занятиях как раз тогда, когда тот рассматривал фотографии миссис Пауэлл. И в мозгу лаборанта эта женщина непонятным образом стала ассоциироваться с распутницей.)

Если бы Барри почти ничего о ней не знал, то, может быть, все бы на этом и закончилось. Но из-за интереса к Билли Блейку и Джеймсу Стритеру он стал собирать всевозможные материалы об Аманде и накопил их уже достаточно много. Оставалось непонятным, зачем ему понадобилось идти к ней и искать встречи. Возможно, все произошло оттого, что в мозгу его царил беспорядок, и он никак не мог понять, что же испытывает в отношении полового акта: наслаждение или ненависть. Если бы Дикон и Терри не напоили его, у Барри никогда не хватило бы храбрости отправиться к Аманде. Но он стал упрямым, как осел, и, посадив друзей в такси, поймал себе машину и велел шоферу отвезти его к поместью Темзбэнк.

Сейчас он не мог бы с уверенностью сказать, что ожидал там увидеть и каковы были его намерения. Разумеется, он и подумать не мог, что в столь поздний час свет в ее доме все еще будет гореть. Но, как бы там ни было, в два часа ночи он стоял в саду миссис Пауэлл и наблюдал через раздвинутые шторы, как Аманда, прямо на ковре в гостиной, занималась любовью с каким-то мужчиной. (Дикон на всякий случай спросил, не узнал ли Барри партнера миссис Пауэлл, но тот отрицательно покачал головой. Как ни странно, он в подробностях описал этого человека, и при этом ни словом не обмолвился об Аманде.)

— Это было восхитительно, — только и сказал лаборант.

«Да уж, не удивительно», — усмехнулся про себя Дикон. — Но противозаконно, — заметил он вслух. — Я не уверен, могут ли тебе предъявить обвинения в вуайеризме, но уж наверняка вспомнят, что ты прошел на территорию частного владения и вел себя неприлично. Ну, а сегодня ты что там делал? Было уже светло, и тебя обязательно бы там заметили.

Объяснение оказалось на редкость простым. Барри положил конверт с фотографиями на землю (чтобы руки оставались свободными, как догадался Дикон) и благополучно забыл его там. Более запутанное объяснение включало в себя достаточно сложные семейные отношения с матерью. («Я не хочу возвращаться домой», — постоянно твердил Барри.) Он практически не помнил родительской ласки, и в голове его таилось смутное желание снова подогреть чувство возбуждения, испытанное несколькими часами ранее. Но в доме его ждала пустота, и единственным волнительным опытом оставалось лишь развлечение с фотографией Аманды.

— Мне так стыдно, — признался Гровер. — Я даже не знаю, зачем я все это делал. Это… произошло как бы само собой.

— Ну, если хочешь знать мое личное мнение, — грубо начал Дикон, растирая горящий кончик сигареты пальцами, — то я даже где-то доволен, что полиция тебя схватила. Может быть, теперь ты поумнеешь и задумаешься над своей жизнью. Ты все же должен добиться большего, чем остаться каким-то замухрышкой, у которого стоит только тогда, когда он подглядывает в чужие окна. Я, конечно, не психиатр, но могу уверенно сказать, что тебе надо как можно быстрее принять решение по двум пунктам. Первое — выбраться из-под крылышка своей мамочки, и второе — разобраться со своими сексуальными влечениями. Нет никакого смысла направлять свой гнев против женщин, если тебе предпочтительнее общаться с мужчинами, Барри.

Но Гровер только беспомощно покачал головой:

— А что на это скажет мама?

— Да уж, наверное, целую кучу самых неприятных вещей, если ты настолько глуп, что собрался все ей поведать. — Дикон хлопнул Барри по спине. — Ты же взрослый человек. И пора уже вести себя соответственно. — Он улыбнулся. — А чего ты ждешь, кстати? Когда она умрет, чтобы стать, наконец, тем, чем ты мечтаешь быть?

— Да.

— План — хуже не придумать. Тот человек, из твоей мечты, умрет раньше. — Он поднялся. — Ты разрешишь мне передать сержанту все то, о чем мы сейчас с тобой говорили? В зависимости от того, что он скажет, тебе может понадобиться адвокат на время допроса. И будь готов к тому, что Глена Хопкинса тоже попросят подтвердить тот факт, что это он тебя снабдил карточками проституток. Понятно?

— А они меня отпустят, если я расскажу всю правду?

— Не знаю.

— И куда мне идти, если меня освободят? Домой мне нельзя. — Его глаза снова наполнились слезами. — Лучше уж я останусь здесь.

Боже Всемогущий! Даже не вздумай говорить этого, Дикон!

— Пока мы решим, как быть дальше, ты можешь пожить у меня. Там есть один лишний диван.

Ну, ты даешь!.. Ведь наступает Рождество…

И не забывай еще одно: Барри знал, кто такой Билли Блейк, и ничего тебе не сказал…

Харрисон выслушал Дикона со скептическим выражением на лице:

— Вы очень наивны. Я знаю таких типов. Классический случай сексуального преступника. Подавленный одинокий мужчина с нездоровым интересом подглядывать за людьми. Не может принимать решения, свойственные взрослым. Первое правонарушение происходит на глазах у публики. В следующий раз мы его арестуем за изнасилование ребенка или за совращение несовершеннолетнего.

— Ну, если все время так рассуждать, можете меня тоже посадить в соседнюю камеру, — дружелюбно улыбнулся Дикон. — Я одинок. Я настолько плохо относился к своей матери, что не разговаривал с ней в течение пяти лет. Я не могу принимать правильные решения, характерные для зрелых людей, — именно поэтому я дважды разводился. А первое мое правонарушение, которое, судя по порке, я совершил, была покупка порнографического журнала в возрасте двенадцати лет. Более того, я пытался спрятать его в доме и тайком наслаждался своей эрекцией перед зеркалом, разглядывая картинки.