Тесс Герритсен - Тот, кто умрет поседним

Маура негромко произнесла:

— Я провожу тебя наверх, Джейн.

Джейн проследовала за ней в фойе, обе молчали, словно это испытание лучше было проходить в тишине. Когда они поднимались по главной лестнице, то куда бы ни падал взгляд Джейн, он повсюду натыкался на сокровища. Антикварные часы. Картина женщины в красном. Она автоматически подмечала эти детали, даже пока собиралась с духом, чтобы увидеть то, что поджидало на верхних этажах. В спальнях.

Наверху лестницы Мауры повернула направо и подошла к комнате в конце коридора. Через открытую дверь Джейн увидела своего напарника детектива Барри Фроста, на чьих руках красовались перчатки кричащего фиолетового цвета из латекса. Он стоял на коленях, наклонившись набок — положение, которое инстинктивно принимает каждый полицейский на месте преступления, чтобы не допустить перекрестного загрязнения [20] Перекрестное загрязнение — загрязнение материала или продукта другим материалом или продуктом. (прим. Rovus) . Он увидел Джейн и угрюмо кивнул ей, словно говоря: Это не то место, где мне хотелось бы находиться в столь прекрасный день.

Джейн вошла в комнату, и на мгновение ее ослепил солнечный свет, льющийся из огромных окон во всю стену. Этой спальне не нужны были шторы, чтобы укрыться от чужих глаз — окна выходили на стену внутреннего дворика, где багровой листвой полыхал японский клен и пышно цвели розы. Но внимание Джейн привлекло тело женщины. Сесилия Акерман в бежевой ночной рубашке лежала на спине в собственной кровати, до плеч укрытая одеялом. Она выглядела моложе своих сорока восьми лет, в волосах блестели искусно осветленные пряди. Глаза Сесилии были закрыты, а лицо казалось абсолютно безмятежным. Пуля вошла в голову над левой бровью, и колечко пороха на коже говорило о том, что убийца прислонил ствол к ее лбу и нажал на спусковой крючок. «Ты спала, когда он спустил курок, — подумала Джейн. — Ты не кричала и не сопротивлялась, не ощущала никакой угрозы. Однако киллер вошел в эту комнату, приблизился к кровати и выпустил тебе пулю в голову».

— Это еще цветочки, — сказал Фрост.

Она взглянула на своего напарника, выглядевшего измученным в ярком утреннем свете. В его глазах она заметила больше, чем усталость — увиденное потрясло его.

— Спальни детей на третьем этаже, — произнесла Маура таким безразличным голосом, словно была риэлтором, рассказывающим об особенностях этого роскошного дома. Джейн услышала шум над головой — шаги других членов команды, которые ходили по комнатам над ними, и внезапно вспомнила тот год, когда она помогала в организации школьного дома ужасов для Хэллоуина. Они разлили вокруг фальшивую кровь и установили вызывающе жуткие декорации, гораздо страшнее увиденного в этой спальне, где тихо покоилась жертва. Реальная жизнь требует немного крови, чтобы вызвать испуг.

Маура направилась к выходу, намекая на то, что они уже увидели все важное, находившееся в этой комнате, и пора идти дальше. Джейн проследовала за ней обратно к лестнице. Золотистый свет лился вниз сквозь купол на ступени, придавая им сходство с небесной лестницей, но эти ступеньки вели совсем в другое место. Туда, куда Джейн идти не хотелось. Неуместная летняя блузка Мауры выглядела здесь вызывающе неподходящей, все равно, что надеть ядовито-розовый на похороны. Это была незначительная мелочь, но она мешала Джейн и даже раздражала — изо всех дней, когда Маура решила нарядиться в подобные веселенькие цвета, это непременно должно было оказаться утро, в которое умерли трое детей.

Они добрались до третьего этажа, и Маура сделала изящный шаг в сторону, ловко обогнув туфелькой в бахиле какое-то препятствие на лестничной площадке. Только когда Джейн поднялась на верхнюю ступеньку, она увидела душераздирающе маленькую фигурку, укрытую пластиковой пленкой. Присев на корточки, Маура подняла край савана.

Девочка лежала на боку в позе эмбриона, словно пытаясь укрыться в безопасности материнской утробы. Ее кожа имела кофейный оттенок, черные волосы заплетены в косички и украшены яркими бусинками. В отличие от белых жертв внизу, этот ребенок был афроамериканцем.

— Жертва номер три — Кимми Акерман, восемь лет, — сказала Маура ровным бесстрастным голосом, и чем дольше Джейн смотрела на ребенка на лестничном пролете, тем больше ее раздражал этот голос. Всего лишь ребенок. Малышка, которая носила розовую пижамку с маленькими танцующими пони. На полу возле тела был нечеткий отпечаток босой ноги. Кто-то наступил в кровь этого ребенка и оставил след, убегая из дома. Слишком маленький отпечаток для мужчины. Тедди.

— Пуля прошла через затылочную кость девочки и застряла там. Угол позволяет утверждать, что стрелок был выше ростом и выстрелил жертве в спину.

— Она двигалась, — тихо проговорила Джейн. — Пыталась убежать.

— Судя по положению тела, похоже, она бежала к одной из спален на третьем этаже, когда ее застрелили.

— В затылок?

— Да.

— Кто, черт побери, так поступает? Убивает ребенка?

Маура вернула пленку на место и встала.

— Она могла увидеть что-то внизу. Лицо убийцы. Это могло послужить мотивом.

— Не грузи меня всей этой логикой. Тот, кто это сделал, вошел в дом, будучи готовым убить ребенка. Уничтожить целую семью.

— Я не знаю причины.

— Только причину смерти.

— Предположительно преднамеренное убийство.

— Ты думаешь ?

Маура нахмурилась:

— Почему ты на меня злишься?

— А почему тебя, похоже, это не волнует?

— Ты считаешь, что меня это не волнует? Думаешь, я гляжу на эту малышку и не чувствую того же, что и ты?

С мгновение они смотрели друг на друга и на детский трупик, лежащий между ними. Он был еще одним напоминанием о той пропасти, которая с недавних пор разделяла их дружбу после того, как свидетельские показания Мауры отправили в тюрьму бостонского полицейского. Несмотря на то, что предательство «тонкой голубой линии» [21] «Тонкая голубая линия» — термин, использующийся в полицейских кругах. Преобразован из фразы «Тонкая красная линия» (The Thin Red Line) и означает, что полиция является тонкой и единственной гранью, останавливающей цивилизованное общество перед полным хаосом. (прим. Rovus) еще не стерлось из памяти, Джейн твердо намеревалась положить конец этому разладу. Но извинения были делом нелегким, и прошло слишком много недель, за которые их разлад только упрочился.

— Просто…, — Джейн вздохнула. — Ненавижу, когда это дети. Мне сразу хочется кого-нибудь придушить.

— И ты в этом не одинока.

Хотя слова были произнесены тихо, Джейн увидела, как блеснула сталь в глазах Мауры. Да, в них была ярость, но тщательно замаскированная и жестко контролируемая, как и почти все остальное в жизни Мауры.