Родриго Кортес - Фармацевт

«Да-а, не знаю уж, как с обращением, – думал Джон Киттинг, разыскивая молодого садовника, – но ведёт себя сэр Ричард как истинный лорд! Это не Питер, нет! Младший брат удался в графа Уильяма. И умён, не по годам умён. Ничего, молодость проходит, а ум и характер остаются. Похоже, Стэнфорд-холл попал в достойные и твёрдые руки. Я буду рад служить такому хозяину».

Старый слуга, одновременно польщённый и встревоженный разговором с Ричардом и своим новым статусом, даже не предполагал, что в своих мыслях почти точно повторил слова, не так давно пришедшие в голову мистеру Генри Лайонеллу.

Окончательный переезд в Лондон задержался почти на год, хоть уже к концу февраля, через месяц после снятия секвестра с наследства Стэнфордов, Киттинг снял очень хорошую квартиру на углу Флит-стрит и Стрэнда. Ричард одобрил выбор своего личного секретаря. Теперь Дик приблизительно половину времени проводил в столице, но свою первую лабораторию он оборудовал всё же в Стэнфорд-холле, здесь он чувствовал себя свободнее.

Он поставил перед собой две задачи. Первая – подчинить себе волю Генри Лайонелла во всём, что касалось вопросов опеки. Опытный адвокат оказался прав – он возглавил опекунский совет из трёх человек, созданный указом Её Величества королевы Виктории, – сказалось прошение Дика, отправленное лорд-канцлеру. Иными словами, всеми средствами Ричарда распоряжался теперь мистер Генри. Шериф графства и викарий приходской церкви Фламборо-Хед, два других члена опекунского совета, полностью доверяли своему председателю, кроме того, у них и своих дел хватало. В конечном счёте все решения по вопросам опеки Ричарда Стэнфорда принимал Лайонелл.

Quod erot demonstrantum. Что и требовалось доказать!

Лабораторию Ричард разместил в двух дальних комнатах первого этажа. На реактивы и простейшее оборудование ушло более двухсот пятидесяти фунтов из полученной от Лайонелла тысячи, но зато теперь Дик был почти во всеоружии. Он приступил к сложному, необыкновенно изящному синтезу. Да, в чём-то он пошёл по тому же пути, что и Ральф Платтер, но прошёл его по-своему, вовремя свернув в сторону. Ведь Дик вовсе не хотел полностью подчинить волю своего опекуна, поэтому воздействие должно было быть тонким и точным.

За основу Ричард взял растительные алкалоиды белены – запасы вытяжки из неё остались в тех тинктурах, которые Платтер давал несчастной леди Стэнфорд, и зеленоватое токсическое вещество из прорастающих картофельных клубней, его тонкий слой расположен под самой кожуркой. Тройные кольца салатного цвета дополнились длинными сдвоенными молниями, мерцающими светло-синим. Алые ленты сплетались в сложный трёхмерный узел, к рокочущим барабанам экстракта белены добавились свистящие звуки свирели.

После тройной перегонки суммарной вытяжки Дик остался доволен результатами.

Всё получилось как надо!

После трёхнедельной работы он располагал приблизительно двумя кубическими дюймами, одной десятой пинты прозрачной и бесцветной легколетучей жидкости. Это очень важно, что легколетучей! Теперь достаточно пропитать составом небольшой ватный тампончик…

Начиная с середины апреля Ричард, вооружившись созданным им препаратом, зачастил в Гулль. Мистер Генри Лайонелл радушно принимал его в своей адвокатской конторе, неоднократно приглашал домой, вёл с молодым Стэнфордом долгие беседы на самые разнообразные темы. Дик умел достаточно тонко строить эти разговоры, подводить их к нужным темам, исподволь внушая собеседнику то, что было в его, Ричарда Стэнфорда, интересах. А препарат, созданный гениальным молодым химиком, незаметно испарялся с тампона, лежавшего у Ричарда в жилетном кармашке, и делал своё дело…

В доме Лайонелла Ричард, конечно же, встречался со своим сверстником и товарищем детских игр Майклом – сыном мистера Генри. Когда им было по пять лет, они прекрасно понимали друг друга, общение с Майклом доставляло Дику громадное удовольствие! Но теперь…

Теперь Ричард даже не мог найти общих тем для разговора! Приятель казался ему совершенным ребёнком… Немудрено. В жизни Майкла Лайонелла не было четырёх лет пансионата сэра Энтони Прайса. Родители Майкла были живы! И Майкл никогда никого не убивал…

Подрастая, Майкл Лайонелл всё сильнее становился похож на отца. Неуклюжесть подростка уже сменилась у него на мощное телосложение ширококостной фигуры с отлично развитыми мышцами, движения стали точными и плавными. Юноша с увлечением занимался боксом, подлинно английским видом спорта. Он был превосходным гребцом, ежеутренне обливался холодной водой и проделывал комплекс упражнений «по Мюллеру», а затем совершал трёхмильный кросс по торговой набережной Гулля.

Но разговоры о спорте и пользе физических упражнений, в которые пытался втянуть товарища своего детства Майкл Лайонелл, совершенно не увлекали Ричарда, оставляли его равнодушным. Как-то раз Майкл попробовал было поделиться с Ричардом своими сердечными тайнами, но история его покуда безответной влюблённости в светлокудрую Дженни, дочку крупного судовладельца, тоже не тронула Дика.

«Ах, мне бы твои заботы, дружок! – невесело думал он. – Радуйся, что тебе не ответили взаимностью. Я-то насмотрелся, к чему приводит любовь. И хоть отец незадолго до своей страшной смерти говорил мне в порыве откровенности, что человек без любви – это покойник в отпуске, я всё же предпочту одиночество. Взрывы неуправляемых эмоций? Нет, это не по мне. Ты мечтаешь о своей Дженни, ты желаешь её, ты надеешься… Берегись! Иногда надежды сбываются. Порой это самое страшное, что может случиться с человеком».

Майкл Лайонелл тоже уже избрал себе жизненный путь, знал, к чему стремиться. Он на одном дыхании проглотил выходящие еженедельными выпусками в «Evening Chronicle» рассказы мистера Конана Дойла о блестящем сыщике Шерлоке Холмсе, заметки Чарлза Диккенса о Скотланд-Ярде, появившиеся в самое последнее время повести Роберта Льюиса Стивенсона о неподражаемом принце Флоризеле. Да, к концу девятнадцатого столетия детектив оформился как самостоятельный литературный жанр и стремительно входил в моду у читающей публики как в Англии, так и на континенте. Сын мистера Лайонелла, что называется, загорелся! Он решил посвятить себя борьбе с преступностью, о чём с гордостью поведал Ричарду.

Тот только незаметно усмехнулся.

«Знал бы ты, – думал Дик, – ах, если бы ты только знал! Вот перед тобой, дружок, самый настоящий преступник, по всем человеческим законам – отравитель и убийца. Который не чувствует даже тени угрызений совести, не правда ли, здорово?! Какие там частные детективы, принцы и прочие сыщики из новейшей литературы, продающейся в лавчонках на Пенни-лейн! Даже твой отец, умнейший человек с колоссальным жизненным опытом, который находился в самом центре событий, и тот не смог ни о чём догадаться!»