Ирина Голунцова - Жженые карты (СИ)

– Ты не можешь этого сделать.

Тихий, практически шепчущий голос, надавил на нее, как стокилограммовая гиря.

– Нет, могу. И сделаю. – Не отводя взгляда от серой стены, отозвалась Тамара, сильнее начав отбивать чечетку пальцами.

– И тебе не страшно?

– Черт! – Потеряв самообладание, она со всей силы ударила по столешнице, но боли не удалось успокоить ее. Обернувшись к брату, девушка закричала: – А как ты сам думаешь? Да я в ужасе! Но у нас нет другого выхода, теперь – нет.

– Есть. – Однако голос Антона звучал подавлено, не вызывая никакой уверенности. – Мы можем… все еще можем просто…

– Убить ее и свалить по-тихому? – Не без остроты оборвала на полуслове собеседника Тамара. Ей требовалось выплеснуть всю злость и ужас, но она не могла так поступить с братом, только не с ним. Он тоже настрадался и не заслуживал подобного обращения. – Нет, не можем… Не сможем. – Облокотившись о столешницу, девушка тяжело вздохнула. – Думаешь, Константин не почувствует, если мы убьем его дочь? Да он будет в ярости. И не думаю, что он даст нам уйти. Запрыгнет на поезд, проберется внутрь… Мы его не одолеем своими силами, ты же понимаешь.

Веки потяжелели, слезы стремительно рвались наружу, но Тамара пыталась сдержать их.

– Можно выбросить ее из поезда. – Предложил Антон, подойдя к сестре чуть ближе. – Живую, и быстро уехать в Сочи. Они нас не тронут, не успеют.

– А что потом? Как мы объясним все это? Сюда опять пошлют людей, пусть целую армию… Но они опять победят. – Девушка беспомощно развела руками. – А если мы захватим Азизу и привезем ее в штаб, то этот кошмар станет только началом. Так не может продолжаться вечно. Мы положим этому конец.

– Я не верю…

– Да очнись же! – Воскликнула Тамара, но не под гнетом злости, а от отчаяния. Она обратила покрасневшие от соли слез глаза к Антону, одарив его осуждающим взглядом. – Эти твари едва не лишили жизни нашу мать, положили десяток наших товарищей, убили Графа у меня на глазах, из тебя чуть не сделали монстра, а Сергей лежит…

На этом ее выдержка закончилась. Подавившись собственными рыданиями, Тамара скрыла лицо ладонями, отбросив попытки вернуть самообладание. Даже теплые объятия брата не помогли ей ощутить спокойствие, она продолжала медленно убивать себя страданиями. Минувшие несколько дней показались ей пыткой не менее жестокой, чем двухмесячное пленение в лагере боевиков. Тогда ее истязали по большей части физически, а эта миссия обратила в щепки ее психику. За неделю дорогие ей люди прошли испытание смертью: кому-то удалось вернуться, кто-то продолжал балансировать на краю, но некоторых уже не спасти. Это уничтожало ее изнутри, но если не собраться с духом, не преодолеть последний рубеж, все дорогое ей может быть похоронено.

– Тогда это должен быть я.

Нечто похожее Тамара ожидала услышать.

– Нет. – Спокойно отозвалась она, освободившись от объятий. – Мы договорились.

– У меня же иммунитет, поэтому…

– Вот именно, иммунитет. – Растерев соленые дорожки на щеках, девушка добавила: – Тебя эта дрянь может и не взять больше. А меня – сможет.

– Хм, – измученно ухмыльнулся Антон, осознав, что с доводом сестры не поспорить. – Это нечестно. – Принявшись мерить кухню широким шагом, он отчаянно пытался отыскать выход из сложившейся ситуации, придумать что-то. Но чем больше ускользало секунд, тем быстрее он терял надежду. – У нас же есть выбор...

– Нет у нас выбора – Угрюмо пробормотала себе под нос девушка. – Это наш долг, наше задание: найти и обезвредить цель.

На нее внезапно нахлынули воспоминания, как она тряслась перед каждым заданием после освобождения из плена. Ее обессиливали опасения по любому поводу: что, если она опять станет заложницей, ее бросят в пыльную камеру, будут морить голодом, а по ночам избивать и не давать спать? Что ж, возможно, эти мысли не станут ее более тревожить. Если ей каким-то чудом удастся выбраться отсюда живой, то она подаст заявление о переводе или вовсе уйдет в отставку.

– Ты точно уверена?

На этот раз Тамара смогла улыбнуться, и это не составило ей труда. В ней проснулась любовь и забота, некая надежда на спасение. Она нежно посмотрела на Антона и твердо ответила:

– Конечно. Ты – мой младший брат, как я могу позволить тебе идти вместо меня? – Прикоснувшись к его щеке, как это всегда любила делать их мать, призывая к спокойствию, девушка добавила: – Я обязалась защищать тебя. И сдержу данное слово.

Сам едва не плача, парень накрыл ее руку своей ладонью, крепче прижав ее к лицу. И чтобы совсем не потонуть в слезах, Тамара с иронией обмолвилась:

– Нет, ну, мы можем бросить Тамахина в «камеру смертников», но план рискует тогда накрыться медным тазом, если он умрет.

Они засмеялись. Но это был не задорный смех, каким они обычно подбадривали друг друга. Он звучал измученно и тихо, напоминая тлеющие угольки, что остались от яркого горячего пламени.

– Я переживал это. – Взяв руки сестры в свои, Антон спрятал улыбку и сделался серьезным. – У меня едва не остановилось сердце. А то, что мы собираемся сделать…

– Знаю. Но если у тебя не завалялось что-то помощнее мин или РПГ, по-другому нам не справиться с Константином. Спасательная команда должна прибыть послезавтра, но боюсь, что мы не протянем так долго.

– Словно отправляю тебя на верную смерть.

Дополнения были излишни. Слова исчерпали себя, Тамара не знала, как продлить этот момент спокойствия перед надвигающейся бурей.

– Если не сработает, то отправляйтесь в путь немедля.

Вместо ответа Антон обнял ее, и в этот раз Тамара смогла насладиться минутой близости. Сердце ее спокойно билось в груди, мысли перестали жужжать неукротимым роем, от слез остался только привкус соли на губах.

– Готова?

Отойдя на шаг назад, девушка набрала полную грудь воздуха и позволила себе привычно ухмыльнуться:

– Я всегда готова надрать кому-нибудь зад.

Вернувшись в медицинский отсек, Тамара обнаружила Николая, проверяющего состояние Сергея. Складывающаяся картина веяла иронией: они пытались спасти одного человека и погубить другого, лежащего в противоположном конце вагона. Озвучивать, однако, свои мысли девушка не намеревалась, а просто направилась к пустующей кушетке рядом с Азизой. Смотреть на командира оказалось невыносимо, в груди что-то болезненно сжималось от одной мысли, что мужчина обречен погибнуть здесь.

Сбросив тяжелые ботинки с ног, Тамара улеглась на кушетку и молчаливо буравила взглядом потолок. Антон стоял напротив, сохраняя молчание, отчего в вагоне воцарилась пугающая тишина.

– Мы накачали ее успокоительным, поэтому ты можешь сразу уснуть.

– Ясно. – Девушка не повела и взглядом, когда к ней приблизился Николай и приступил к подготовке. Он проверял капельницы, вскрывал вакуумные упаковки с чистыми иглами, растягивал длинные прозрачные трубки. Тамару от вида этих принадлежностей бросило в дрожь.