Патрик Фосс - Обкуренные черти

Но и Таро она больше не хотела бы видеть, вот только Таро об этом не подозревал. Предполагалось, что она встретится с ним на вокзале в Киото, где они сядут на последний поезд до Иокогама. Из Иокогама можно за три дня добраться морем до Шанхая, а из Шанхая всего за неделю поездом и автобусом — до Вьетнама или до любого другого уголка Юго-Восточной Азии. И Таро с Джессикой будут навеки вместе.

Но только Джессика уже по горло сыта Таро. Он такой же псих, как и Крис, только более тихий. От Ребекки Джессика собиралась отправиться совсем не на вокзал Киото. Она поедет в Хиросиму, а из Хиросимы в Симоносэки, где сядет на ночной паром до Пусана в Южной Корее. Оттуда поедет в Сеул, сделает кое-какие инвестиции, а уж из Сеула… в любое место на земном шаре, стоит лишь ткнуть пальцем в карту. Она подумывала о Мексике. О западном побережье, где-нибудь к северу от Акапулько.

Нужно было только пережить ближайшие шесть часов.

Хорошо, восемь.

Джессика почувствовала, что Таро присел на корточки за ее спиной. Он начал массировать ей шею левой рукой. Она опустила голову, поддалась приятному ощущению.

— Мне очень хорошо, — прошептала она.

— Очень твердая, — заметил Таро. — Ты ее слишком напрягаешь.

Джессика рассмеялась:

— Скорее, ситуация меня напрягает, тебе не кажется?

Таро ничего не ответил. Он положил руки ей на плечи и принялся разминать ей мышцы большими пальцами. Она не сопротивлялась.

Массируя ей позвоночник, Таро произнес:

— Ты ни о чем не беспокойся. Я готов на все.

Готов на все?

— Ты имеешь в виду поезд на Иокогаму?

— Нет. Я готов на все сегодня, — уточнил, он, разминая ей поясницу костяшками пальцев. Джессике не понравился тон его голоса.

— А что сегодня?

— Тебе лучше не знать об этом. Дело назначено на четыре часа. Мы не можем ждать, пока будут собраны все деньги, но ничего.

У Джессики тут же скрутило кишки. Она обернулась к Таро, открыв внезапно пересохший рот, и увидела, что он сидит с окаменевшим лицом, уставившись в пол.

— Таро, — обратилась она к нему, — Таро, взгляни на меня. — Когда он поднял глаза, она спросила: — Что назначено на четыре часа, Таро?

— Сюрприз. — И добавил: — Не волнуйся, я о тебе позабочусь.

О боже!

— Таро, что происходит? Таро, черт тебя подери…

Однако это было все, что он собирался ей сказать: что-то назначено на четыре часа, она не должна ни о чем беспокоиться, потому что он уже позаботился обо всем. Но она сразу поняла, что именно должно случиться. Если что-то назначено на четыре часа, на любое время до шести, значит, Таро нашел способ убрать Криса.

Только этого ей не хватало! Джессика попыталась объяснить ему, что это плохая идея. Он встал, покачал головой и отошел в сторону. Тогда она начала кричать ему в спину все, что только приходило ей в голову: что она любит его, а не Криса; что она никогда не увидится с Крисом после того, как все окончится; что он уже отомстил за нее, отрезав ублюдку палец; что в кино тот, кто пытается кинуть подельника, всегда умирает; что к четырем часам у них будет максимум четыреста пятьдесят миллионов и что четыреста пятьдесят делится на два ничуть не лучше, чем шесть на три. Ну, хорошо, чуть лучше, но все равно дело того не стоит.

Прокричав все это, Джессика подумала о другом.

— Таро, а как ты собираешься это провернуть?

Он молчал.

— Назначено на четыре часа, — повторила она его слова. — Что ты имеешь в виду, говоря: «назначено»? В этом деле замешан кто-то еще?

Он молчал.

Тут до нее внезапно дошло.

— О господи, Таро, только не иранцы!

Он молчал.

— Таро, скажи мне, что это не иранцы. Ты не обязан рассказывать мне, кто это, но скажи мне, что это не иранцы.

Он молчал.

— ТАРО!

Снаружи раздалось шуршание, и Джессика услышала звук открываемого замка.

В лучах солнечного света, устремившихся в сарай вслед за ним, вошел Крис.

— Привет, братва! — воскликнул он. — Соскучились?

Когда Таро ушел, Джессика посмотрела на часы. Пятнадцать минут второго. У нее осталось меньше трех часов на то, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.

— Хочешь воды? — спросил Крис Он сидел на полу в мокрой от пота рубашке, неловко распрямив раненую ногу, и протягивал Джессике большую пластиковую бутылку «Эвиан». — Холодная. На обратном пути я заглянул в мини-маркет.

— Нет, спасибо.

Он похлопал по полу рядом с собой.

— Сядь.

— Мне и тут хорошо.

— Давай, давай…

Что ему нужно? Джессика подтащила свой футон и села напротив Криса. Тот кивнул: «Отличная идея», — и придвинулся к ней. Он отпил воды из пластиковой бутылки и брызнул себе в лицо.

— Черт, жара-то какая, — вздохнул он, откидываясь назад на локти. — Не возражаешь, если я сниму рубашку?

— Валяй, — кивнула она.

Она смотрела, как он раздевается, как мокрая ткань прилипает к его коже. Сердце бешено стучало в груди. Если Таро позвал иранцев, то все они обречены. Они убьют и Криса, и Одзава, а их двоих оставят гнить заживо в лодочном сарае. Так что погибнет и она, и Таро. Как только иранцы обнаружат, сколько в сейфе денег — если только они еще не знают, — все нынешние обитатели сарая погибнут.

Она закрыла глаза.

И услышала тихий голос Криса.

— Не хочешь мне ничего рассказать?

Она вздрогнула, открыла глаза и часто заморгала.

— О чем? — спросила она.

Крис отжимал рубашку и смотрел, как вода капает на пол. Потом задал вопрос.

— Что Таро запланировал на сегодня?

Он посмотрел на нее, улыбаясь краешком губ.

— Я кое-что слышал, когда подходил сюда — объяснил он. — Не так много, по большей части твои крики. Я ничуть не удивлен — я ожидал, что он попытается что-то предпринять. Думаю, я слишком достал этого маленького засранца. — Не получив ответа, он добавил: — Вопрос только один: когда? Будет ли он ждать до последней минуты? Или нападет раньше?

Джессика пыталась что-то сказать, но губы еле шевелились, и она не могла произнести ни звука.

Крис пожал плечами.

— Ты не обязана мне отвечать. Хочешь уехать с Таро, дело твое. Но я должен предупредить: тебя обманут. Что бы он ни затеял.

Он встал и потянулся.

— Я не утверждаю, что он нарочно тебя кинет. Тут ты права, он совсем свихнулся из-за тебя. Но если взглянуть правде в глаза, он и дурак, и сущий негодяй. Да, да, я знаю, я отрезал тебе палец. Я тоже идиот. Я ублюдок. — Он подмигнул ей. — Но ты должна признать, что это была неплохая идея. И я вовсе не хотел этого. Я не получил никакого удовольствия. Я подумал, что это единственный способ заставить Одзава тебе поверить, и прости, но я по-прежнему считаю, что был прав. — Он помолчал, а потом, упершись руками в бока, спросил: — А что я должен был делать, по-твоему? Спрашивать: «Джессика, можно, я отрежу твой мизинчик?» — «Ну конечно, Крис, валяй!»