Алексей Зубко - Сначала было весело

– Зачем здесь все эти люди?

– Просто так.

– Просто так ничего не бывает, – возражаю я, вероятно, позволив излишнюю вольность.

– Бывает.

Сев на стул, он некоторое время задумчиво качается на нем, а затем спрашивает:

– Скажи честно, тебе интересно, какое на вкус мясо человека?

– Нет, – поспешно киваю головой.

– Врешь… сама себе врешь. Стоит попробовать.

– Не нужно, – умоляюще шепчу я.

– Когда первый раз впиваешься зубами, – погружаясь в воспоминания, говорит собеседник, – представление о мире меняется кардинальным образом. Происходит полная переоценка общечеловеческих ценностей и осознание своего места в этой вселенной.

В глазах Мордоворота мерцает отражение трепещущего огонька свечи. Руки поглаживают переплет книги, которая вдруг приобретает зловещий смысл. Она обтянута человеческой кожей. Вон и пятнышко на политуре, которое казалось раньше каплей засохшего кофе, теперь явственно напоминает родимое пятно.

И вино в бокале темное и густое, словно кровь. Свежая человеческая кровь. Вздрогнув, отгоняю видение. В бокале вино – я сама открывала бутылку и наполняла бокалы. Да и обложка книги скорее всего из какой-то искусственной дряни.

Вздохнув, Петр Евгеньевич продолжает:

– Я тогда работал «телком», в смысле телохранителем, у одного руководителя областной партийной организации и по совместительству весьма влиятельного предпринимателя. Неплохо жилось. Работа привычная, а что риск… Так в то время передел сфер влияния все больше пальбой сопровождался, везде опасно было. А у этого и связи хорошие, да и не лез он на чужое место. Свое пытался удержать. Больше проблем доставляла жена босса. Следовать за ней по магазинам – испытание для нервов, а уж как в клубе отрываться начнет, тут держи ухо востро – любительница мужиков провоцировать. Работал в паре с парнем одним, откуда-то из глухого села под Одессой. Молодой, резвый… Вот и порезвился с боссовой половиной на концертном фортепьяно в гостиной. Пристроившись между бюстами Моцарта и Чайковского. А тут и благоверный в неурочный час воротился. Со мной в качестве сопровождения.

Сделав глоток, Мордоворот продолжает рассказ. Не для меня, просто назрело желание выговориться.

– Парнишку я на прицел взял. Его-то ствол под штанами у окна валялся. А босс, не говоря ни слова на визг жены, будто ее силой взяли, снял со стены декоративную саблю и рубанул по шее. Красивая вещица, но качество стали дрянное. Удара с двадцатого, а то и больше перерубил наконец позвоночник. Все фортепьяно кровью забрызгал. Парень тоже чего-то лепетал, но босс велел мне надеть на него наручники и отвести в подвал. Не общий, а специальный. Для особых гостей приготовленный. Размером два на два, стены и потолок звуконепроницаемые и листами стальными обшиты. Я затолкал парня в подвал, а хозяин и говорит: «А ты ведь, Петя, знал и молчал…», – и захлопнул люк. Попытался я стучать, ломиться. Без толку. На второй день заточения, отчитав положенные предупреждения, выключился мобильный телефон. Подвал хорошо экранирован – сигнала ноль. Воздух в стальном коробке спертый, горячий… вентиляционное отверстие слишком узкое, только и хватает, чтобы не задохнуться. Рядом парень воет, то требуя, чтобы я его освободил, то угрожая. Не уверен точно, но на пятый день, когда от жажды и голода в голове началась свистопляска, напарник набросился на меня и попытался задушить. Я оказался сильнее, да и наручники ему мешали. Как перегрыз ему горло и напился крови – не помню. Но жажда отступила. Мысль застрелиться я отверг. Еще через два дня, не обращая внимания на сладковатый запах, я сам вонял к тому времени весьма и весьма сильно, отгрыз от ноги кусок. Долго жевал… вкус до сих пор помню. Но именно в этот момент я понял, что не умру. Что я стал выше смерти.

– А дальше? – интересуюсь я, нарушив затянувшееся молчание.

– Дальше?

– Как ты спасся?

– Босс вернулся с Мальты, где провел отпуск с новой кандидаткой в жены, и велел очистить подвал. Но там вместо двух полусгнивших трупов оказался обглоданный труп и вполне живой я. Присланному на уборку мужику не повезло – он попытался застрелить меня. Его я есть не стал. Откусил только немного от вырванного сердца как символ победы над достойным противником. С боссом решил не прощаться и расчетные не требовать. А ну как новый телохранитель шустрее окажется… Думаю, то, что произошло в подвале, он восстановил по деталям, а я начал скитаться из города в город.

Но этот вкус… сладкий вкус всемогущества. О! Такое не забудешь никогда. Ничто иное не способно утолить душевный голод. Недаром же наши предки придавали столько значения поеданию плоти поверженных противников.

Замолчав, Мордоворот сплетает пальцы на животе и погружается в воспоминания.

Не хотела бы я увидеть их.

Они не люди. Вольдемар наплел сказок – нет никаких инопланетян. Просто стая нелюдей. Мордоворот – упырь, остальные какие-нибудь кровососы. Вот и пропадают пленники. Они держат запас всегда свежей крови и плоти. Звучит как бред, но…

Я ведь сама видела, с каким аппетитом жрал человечину надзиратель. Человек так не может… А извращенные оргии? Вольдемар – какой-то оборотень дефектный, застрял между двух состояний, ни в человека полностью, ни в волка. Карлик ведь тоже странный. Тролль или гоблин.

Так вот зачем они брали кровь на анализы и обследовали у врачей! И остальные анализы, наверное, для этого. Они боятся заразиться СПИДом или подхватить еще какую заразу.

Пройдясь по камере, останавливаюсь у решетки.

Что-то Мордоворота не видно. Решил сегодня без литературного вечера при свечах обойтись?

Подходит карлик, бросает:

– Меня ждешь, худосочная?

– Нет, Господин Кнут, – шепчу я, отступая в глубь камеры.

Криво усмехнувшись, он открывает замок.

– А придется…

Нервно сглатываю.

– Выходи, – приказывает карлик, распахнув дверь.

Придерживая полы халата, выхожу.

– Пошли.

Плеть недвусмысленно указывает на караулку.

Следую в означенном направлении.

Может, меня ждет Мордоворот? Но…

В караулке, кроме Петра Евгеньевича, устроившегося в кресле, стоит один из Призраков Великой Екатерины.

На крысином лице четко проступает недовольная мина.

– Иди за мной, – бросает он, направляясь прочь.

Растерянно перевожу взгляд на карлика.

– Чего встала? Иди! – прикрикивает он.

Значит, это все-таки по мою душу.

Мелькает мысль, что сейчас меня уведут туда, откуда узники не возвращаются, но уже в следующий миг мозг, жаждущий надежды, подсказывает, что тех выводят с завязанными глазами.

Может, прибраться у Призраков в комнате нужно?

Пройдя по коридору мимо комнат Мордоворота, Господина Кнута и прочих не очень приближенных к Великой Екатерине особ, останавливаемся перед массивной железной дверью. За ней находится закрытая зона, в которую хода посторонним нет. Насколько мне известно, туда даже карлик с напарником без приглашения не ходят.