Алексей Шведов - Голова-гнездо

— А вот это уже как сказать.

— Послушайте, — вмешалась Марина. — Пошли вы все на хуй отсюда, а? — она сложила руки на груди.

Люси недоумённо посмотрела на неё. Она была очень красивой, и Юрий подумал, что Марина, наверное, чувствует себя в её обществе очень неуютно. Странная какая–то эта Люси…

— Надеюсь, вы на меня не в обиде, товарищ следователь? — она вновь повернулась к Юрию. — Ну, что я вот как дура себя вела…

— Да не, всё в порядке! — сказал ей он. — Послушайте, давайте, чёрт побери, доведём всё до конца. Кто из вас убил Лаховского?

— Я! — тут же выкрикнула Люси, делая шаг вперёд. — Ой, ну пошутила я, пошутила!

— Никто из нас не… — начал санитар, но вдруг умолк. Взгляд его остановился на Марине.

— Ты что, думаешь, это я его убила?! — возмущённо закричала та. — Да ты сдурел!

— Ещё неизвестно, кто из нас больше сдурел.

— Так! — сказала Марина. — Всё, убирайтесь! Все!

Несмотря на её слова, никто даже не пошевелился.

— Тогда уйду я! — и девушка выскочила из кухни, захлопнув за собой дверь. И, конечно, никто за ней не побежал.

— А кто тебе шишку–то набил?

Русаков головой указал на Юрия, тот скромно потупил глаза. Люси моргнула, потом спросила:

— Так убийцу что, ещё не поймали?

— Она в курсе всего, — пояснил Русаков, обращаясь к следователю. — Нет, Люси, этот мудак до сих пор на свободе, и никто, похоже, и понятия не имеет, кто он.

— Но кто–то же его убил!

— Не я. Не ты. Не Толстяк. И не Мариша.

— Но тогда кто?!

— А хрен его знает. Может, вообще какой–то левый чувак.

— Я его всё равно поймаю! — пообещал Юрий. — А потом уволюсь, на хер!

Люси сочувственно кивнула, поскребла ногтем бедро.

— А, — она посмотрела на Русакова, — а… гм… ты так и не нашёл?

— Вы про сценарии? — вставил Юрий.

Люси расширила глаза.

— Ему известно…?!

— Послушайте, Юра, Люси! — не выдержал следователь. — Расскажите мне всё по порядку, и я тоже расскажу вам всё, что знаю. Ничто не будет протоколироваться, я обещаю.

— Ха! — сказала Люси. — Ха–ха. Ха–ха–ха. Русик, как быть? Я что–то запуталась, как себя вести.

— Почему ты не на работе–то, кстати? Если ты говорила, что…

— Отпросилась.

— Ясно…

— Вопрос первый! — объявил Юрий. — Русаков, ты вот сказал… намекнул, что тот, кто изнасиловал Лаховского, не является его убийцей. Как это понимать?

— Скажи ему, — обратился санитар к Люси. — Тебе это проще будет!

— Сказать? Ему? Ну… Ладно, если ты так хочешь. Короче, никто Фа… Лаховского и не насиловал! — девушка глядела Юрию прямо в глаза, словно гипнотизируя. — В тот день мы с Русиком пришли к нему и… ну, Русик его трахнул. Это было часов в шесть вечера. Потом мы… немного поговорили, вспомнили о старых временах, которые теперь, увы, безвозвратно канули в прошлое! — она театрально закатила глаза и всплеснула руками. — Так грустно…

— А потом мы ушли, — продолжил Русаков. — В начале восьмого. Потому что в восемь должна была прийти с работы Мариша, а нам не было резона с ней встречаться.

— Так–так–так! — произнёс Юрий, постукивая ладонями по коленям. Мозаика происшедшего наконец начала складываться в его голове в единое целое. Чёрт, да они все извращенцы какие–то! Чокнутые! — Это, получается… в том случае, если вы мне не врёте… что Лаховский потом зачем–то отправился на кладбище, и там его кто–то убил?

— Выходит, что так, — Русаков.

— Бред какой–то! — Люси. — Кому могло понадобиться убивать Фантазёра? За что? Тем более, на кладбище!

— Это точно не мог быть ваш Терехин?

— Вот теперь уже я начинаю задумываться, — сказал Русаков. — Хрен его знает, дурака. А ты как считаешь, Люси?

— Я только что от него. Не думаю, что это он. Хотя… Хрен его, действительно, знает с этим его Мумуроном.

— Кем–кем? — не понял следователь.

— Ну, психоз у него, — пояснил Русаков. — Слышит вроде как голос иногда, который толкает его на различные идиотские поступки. Врачи наши, кстати, даже и не в курсе — у него официальный диагноз немного другой. Этот голос он называет Мумуроном. Мог ли он убить? Ну нет, не думаю.

— И откуда бы Толстый узнал о том, что Фантазёр пошёл на кладбище? Нет, они, конечно, могли и созвониться. Они… Но… Надо узнать у его жены! — осенило вдруг Люси. — Она нам скажет, был он в тот вечер дома или нет! — неожиданно она прыснула и тут же прикрыла рот ладонью.

— Что такое? — удивился Русаков.

Она притянула его к себе и что–то зашептала на ухо. Юрий не смог расслышать ни слова, Русаков же расплылся в улыбке.

— О чём это вы шепчитесь? — Юрий нахмурился.

— Ну, просто сейчас у Толстого дома, вероятно, проблемы! — санитар хихикнул. — Но, в принципе, можно и звякнуть. Только давай ты сам говорить будешь, а то если он возьмёт трубку, то узнает наши голоса и жену не позовёт.

— Постой, а откуда вы вообще узнали, что Лаховского убили?

— Толстый сказал, — ответил Русаков и вдруг замер. — Ч–ч–чёрт!!!

Все замолчали. Наконец Юрий встал.

— Какой у них номер?

В результате все трое направились в зал. Марина лежала на диване и плакала, чем несказанно удивила их.

— Эй, Мариш, ты чего, вставай! — Русаков потряс её за плечо. Девушка резко села. Глаза у неё были зарёванные, губы дрожали. В руке она держала пистолет следователя, про который все почему–то забыли.

— А вот теперь, — сказала она, всхлипывая, — я надеюсь, вы отсюда наконец УБЕРЁТЕСЬ! — последнее слово она выкрикнула.

— Настоящий? — восхитилась Люси. — Ух ты!

— Это мой! — Юрий протянул руку к пистолету. — Марина, отдай, он же заряжен.

— Да чё ты с ней церемонишься? — не выдержал Русаков. — А ну отдай пистолет, ты, сука!

— Отойди, не то выстрелю!

— Ой, у неё глаза бешеные! — прошептала Люси, прячась за санитара. — Русик, я боюсь!

— Марина, кончай дурачиться! — Юрий старался говорить спокойно. — Отдай пистолет, и мы уйдём.

Русаков сделал попытку вырвать у Марины оружие. Та с визгом нажала на курок («сняла же как–то с предохранителя!» — машинально отметил Юрий) и, естественно, последовал выстрел. Пуля вошла в левую сторону груди Русакова.

Люси завизжала.

Марина, продолжая сжимать в трясущихся руках пистолет и не слезая с дивана, выкрикнула:

— Я предупреждала ведь, предупреждала!

— О боже! — прошептал Юрий. — Марина, что ты натворила?…

Он перевёл взгляд на раскинувшегося на ковре санитара. Почти под самым сердцем у того было огромное красное пятно, рубашка всё быстрее и быстрее пропитывалась кровью. Стоящая рядом с ним на коленях Люси тихо выла.

Но Русаков ещё не умер. Открыв глаза, он прошептал:

— Не ду… не думал, что всё так кончится.

Потом он закашлялся, выплёскивая из себя сгустки крови. Юрию захотелось проснуться, но он вдруг забыл, как это делается. Или он даже и не спит? Боже, что, если это и правда происходит взаправду?!