Джесс Уолтер - Над осевшими могилами

ДЮПРИ, [неразборчиво]

ТАКЕР. Говорите в микрофон, сержант.

ДЮПРИ, [удалено] паршивец Спайви [удалено]

БРАНЧ. Перестаньте, Алан. Сядьте.

ДЮПРИ. И кто возглавит группу?

БРАНЧ. Алан, вряд ли…

ДЮПРИ. Призовете чужака? Или кто-то идет на повышение? Поллард?

ТАКЕР. Мы назначаем детектива Спайви…

ДЮПРИ. Он же десятилетний [неразборчиво]!

БРАНЧ. Ему тридцать один, Алан.

ДЮПРИ. Он придурок.

БРАНЧ. Спайви не бегал к нам, Алан.

ТАКЕР. Мы попросили его дать оценку вашей результативности. Он нравится Макдэниэлу, тот готов с ним работать.

ДЮПРИ. Я думал, я его наставник.

БРАНЧ. Назначая его вашим напарником, я, честно говоря, надеялся, что вы, Алан, наберетесь знаний о новшествах…

ДЮПРИ. Что?

БРАНЧ…тем более что Спайви сведущ в поиске улик и экспертизе.

ДЮПРИ. Я не… это…

ТАКЕР. Ваша группа не смогла задержать мистера Райана. Мало того, вы не собрали достаточно улик для обвинения в случае его ареста. Уже этого хватит, чтобы сместить вас с должности. А вкупе с вашей неспособностью…

ДЮПРИ. Вы не понимаете. Этот Райан – он как черная дыра, как сгусток тьмы, как волчок…

ТАКЕР. В конце совещания вам предоставят возможность оправдаться за свое поведение…

БРАНЧ. Результативность.

ТАКЕР. Да, за свою результативность.

ДЮПРИ. Я не знаю, что… Меня еще никогда не увольняли.

БРАНЧ. Я же сказал, никто никого не увольняет.

ДЮПРИ. Всего себя отдаешь работе, а потом однажды утром просыпаешься – и все… [неразборчиво]

ТАКЕР. Детектив Спайви считает, вы можете остаться в группе, если пожелаете.

ДЮПРИ. Умора.

БРАНЧ. Либо возвращайтесь к прежней работе в отделе тяжких преступлений.

ДЮПРИ. Нет. Нет. Коли здесь я вам не угоден, сажайте меня в патрульную машину.

БРАНЧ. Алан, давайте не усугублять.

ДЮПРИ. Куда уж больше? Нет, меня снимают с дела, и до пенсии я буду патрульным.

ТАКЕР. Сядьте, сержант Дюпри. У вас будет возможность оправдаться, я обещаю.

ДЮПРИ. Отправьте меня на улицу. Ваша взяла. Предложение прошло. Принято единогласно. Переходим к следующему вопросу.

ТАКЕР. Поставьте микрофон на место, сержант.

ДЮПРИ. Пункт парламентской процедуры. Предложено мировое соглашение. Заседание закрыто.

БРАНЧ. Алан, хватит вам…

ДЮПРИ. Куда тут у вас это присобачено?

ТАКЕР. Не трогайте шнур, сержант Дюпри.

ДЮПРИ. А, вот куда…

[запись обрывается]

– Хорошо, теперь примените до– и послесобытийную поведенческую модель к вашему парню.

– Что? – растерялась Каролина.

– Модели. – Блантон скрипнул зубами и на секунду оторвал взгляд от дороги. – Мо-де-ли. О чем мы только что говорили?

– Место преступления, организованное и беспорядочное.

– Верно.

Каролина задумалась, постукивая карандашом по желтому блокноту. Блантон свернул, и обертки от снеди из «Макдоналдса» съехали на другой край приборной доски. Нынче Кёртис Блантон был оживленнее и терпеливее. Но терпение его казалось вымученным, когда он подталкивал к нужным выводам. Сегодня он говорил плавно, без всякого каджунского налета. Вместе с тем выглядел рассеянным, что не вполне вязалось с его манерой агрессивной езды. Все это напоминало семинар обкуренного профессора, который вдобавок удирает от полиции.

– Помните об этом, когда вернетесь в Спокан. – Блантон снова произнес название города идеально. – Беспорядочность отлична от импульсивности. Ваш парень может быть импульсивен и вместе с тем организован. Скажем, в машине он возит орудия преступления, что говорит об имеющемся плане, однако собственно хищническое поведение – выбор жертвы, то бишь охота – может проявляться спонтанно.

На светофоре зажегся желтый сигнал, и Блантон придавил газ, но впереди идущая машина не собиралась проскакивать перекресток. Кёртис врезал по тормозам, банки содовой и обертки отлетели к ветровому стеклу.

На его манеру езды Каролина решила не обращать внимания.

– По-моему, наш фигурант организован и импульсивен, – сказала она.

– В чем он организован?

– Видна подготовка. Он придает трупам позы, хлоркой обмывает им пальцы, обламывает ногти. Вкладывает деньги в руку. Забрасывает землей и ветками.

– Хорошо. В чем он импульсивен?

– Мы забираем труп, он подбрасывает другой.

– Верно. – Блантон оглядел Каролину. – Прекрасно. В этом ключ к его поведению. Нечто подобное было в деле Тихоокеанского Убийцы. Значит, он где-то прячет трупы, а потом их выкладывает. Они – его инструменты, шахматные фигуры.

Отсюда обломанные ногти и деньги. Через трупы ваш парень что-то сообщает.

Всякий раз, как Блантон называл убийцу «ваш парень», Каролина морщилась. Наверное, еще и потому, что чувствовала личную ответственность за Ленин Райана, поскольку изгадила облаву и позволила ему сбежать.

Зажегся зеленый, Блантон быстро объехал осторожного водителя и газанул.

– Почему ваш парень вкладывает трупам сорок долларов?

– Извещает, что убивает шлюх.

– Зачем подбрасывает новые трупы?

– Чтобы люди понимали, что он делает.

– Люди? – Через бордюр Блантон заехал на небольшую парковку. – Какие люди?

– Не знаю. Все.

Перед похоронным бюро, белым двухэтажным зданием с громадными колоннами, бампер в бампер стояли два катафалка. Блантон припарковался за ними и вместе с Каролиной вылез из машины.

– Подумайте, кого он уведомляет, – сказал он, глядя на Каролину поверх автомобильной крыши.

Следом за Блантоном Каролина прошла к узкой лестнице, уводившей в подвал. Кёртис пошлепал ладонью по массивной двери. Им открыл белый мужчина: за пятьдесят, припухшие веки, длинный клеенчатый фартук, под стать фартуку серые перчатки. Блантон и Каролина вошли в темный коридор.

– Привет, Кёрти, – сказал человек. – Как оно ничего?

– Здорово, Рассел. – К Блантону вернулся тягучий южный выговор. – Знакомься, агент Мейбри. Специалист из Вашингтона.

Каролина недоуменно взглянула на Блантона – мол, с чего вдруг она стала агентом ФБР? – но тот отвернулся.

Рассел отвесил легкий поклон:

– Рад знакомству. Позвольте сказать, что для чиновницы вы слишком хороши собой.

– Рассел редкостный джентльмен, – сказал Блантон. – Бальзамирует и флиртует почти одновременно.

– Человек Возрождения, – добавил Рассел.

– Судмедэксперт здесь?

– Нет, сэр. Звонил, будет примерно через час. Здесь только мы с тобой. И разумеется, дама.

Рассел открыл железную дверь, и они вошли в ледяной бальзамировочный зал, где у стены стояли две стальные больничные каталки. У противоположной стены – старое парикмахерское кресло, в котором сидел старик. Каролина уже хотела поздороваться, но успела сообразить, что это покойник. Голый усохший дед, укрытый тонким одеялом, бледный и морщинистый. Левая рука судорожно сжата в кулак, правая вытянута, словно хозяин ее умер во время рукопожатия. В сведенных пальцах точнехонько уместилась бутылка кока-колы.