Лиз Коли - Красотка 13

Буквально после второго гудка Абраим ответил:

– Энджи! Привет! – У него был хриплый, прерывистый голос, и я подумала, что он еще не отдышался после длительной пробежки.

– Да, это я. Привет, – сказала я и замолчала. Как только я услышала его голос, специально приготовленная мною речь моментально стерлась из памяти.

– У тебя все хорошо? – спросил он.

Этот вопрос растопил лед, сковавший меня.

– Да, ты даже не представляешь, насколько хорошо, – сказала я. – Мы не могли бы…

– Ты не хочешь…

Эти две фразы мы с ним произнесли одновременно.

– Ты первый, – сказала я.

– Ты не хочешь сходить куда-нибудь сегодня вечером?

– Конечно хочу, – ответила я.

Интересно, он почувствовал, что я улыбаюсь? И тут я вспомнила о том, что сегодня пятница и что я уже обещала Харрисам посидеть с Сэмми.

– Ты не против, если мы встретимся попозже? Часов примерно в девять. Я сегодня сижу с соседским ребенком, но обычно в девять они уже возвращаются домой. Мы можем сходить куда-нибудь поесть пиццу или мороженое.

– Да, это было бы замечательно, – сказал Абраим. – Я уже договорился с братом насчет машины. Я сам хотел… хотел позвонить тебе.

Мое сердце затрепетало от радости. Я знала, я чувствовала это! Я буквально увидела, как он сидит на кровати и репетирует свою речь.

– Значит, до вечера.

– До вечера, моя Энджи, – сказал он.

Наверное, он хотел казаться романтичным. И, как ни странно, ему это удалось.

Когда я пришла к Харрисам, Сэмми явно был не в духе. После того как у него прорезались целых четыре зуба, его постепенно перевели с детского питания на обычную пищу. Он сидел на своем высоком стуле-столе и громко стучал ложкой по тарелке с омлетом. Куски омлета, разлетаясь во все стороны, падали на пол, и, естественно, в рот Сэмми ничего не попадало.

– Энни, Энни! – радостно забулькал он, увидев меня.

– А кто мой самый любимый мальчик? – спросила я.

Он сразу поднял вверх правую ручку. На то, чтобы научить его этому трюку, я потратила целых две недели.

– Сэм-м-м-м, – закричал он, выплевывая омлет.

Присев на корточки, я вытерла ему рот и начала подбирать с пола куски омлета.

– О, дорогая, не стоит этим заниматься, – сказала стоявшая ко мне спиной миссис Харрис. – Я сама все уберу.

– В таком красивом платье?

Она была в шелковом платье насыщенного темно-красного цвета, а ее плечи покрывала блестящая золотистая накидка. Услышав мой комплимент, она повернулась.

– Великолепное платье. У вас сегодня какое-то мероприятие?

– Сотрудники кафедры доктора Харриса устраивают рождественскую вечеринку. Надеюсь, они забыли о том, что в прошлом году я надевала это же платье.

– Даже если они не забыли, это ничего не меняет, – сказала я. – Платье очень красивое.

К этому моменту я уже успела все убрать с пола, и ей не пришлось наклоняться.

– Сэм, хочешь поиграть с машинками? – спросила я.

– Од-д-д, – пробормотал он, и я решила, что это означало «да».

– Все, мы уходим, – сказала миссис Харрис. – Как хорошо, что он никогда не капризничает, когда мы оставляем его с тобой. Он вел себя просто ужасно со своими предыдущими нянями, пока…

Она замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы не задеть меня.

Я помогла ей:

– Пока я не вернулась домой.

– Да, пока ты не вернулась домой.

– Но тогда он был еще очень маленьким.

– Ну да, – согласилась миссис Харрис, наклонив голову. – Однако я думаю, что дело не только в этом. Ты понравилась ему и смогла поладить с ним. Нам действительно повезло с тобой.

В кухню заглянул доктор Харрис.

– Добрый вечер, Энджи, – сказал он. – Если захочешь, можешь включить телевизор. Звони, если что. У тебя есть номер моего пейджера.

Он подошел к Сэмми и взъерошил его пушистые волосики.

– Сэм, ты остаешься за хозяина. Веди себя прилично, – попросил он сына.

– У вас великолепный смокинг, – сказала я, отметив, что его жилет прекрасно гармонирует с платьем миссис Харрис.

Они вышли из кухни через дверь, ведущую в гараж. Через несколько минут я услышала, как заревел мотор «мазератти». Это была самая красивая машина на нашей улице. Как хорошо, что Харрисы такие простые и приятные люди. Они могли бы построить себе огромный дом прямо на берегу океана, однако поселились здесь, в весьма скромном, непрезентабельном районе города.

– Итак, маленький Сэм, сейчас и у тебя будут красивые машинки, – сказала я и вытащила из холодильника кусок чеддера, а из буфета пачку печенья.

Квадратный кусок сыра, в который я воткнула четыре круглых печенья в качестве колес, голодный малыш принял за машину. Издавая звуки, имитирующие рев мотора, я покатила машинку по лотку, приделанному к столику, к руке малыша.

Он схватил ее и засунул себе в рот.

– Ще-ще, – потребовал он, и я сделала ему еще одну машинку.

У нас с Сэмми был свой вечерний ритуал. После ужина – теплая ванна. Я сначала очень боялась, что он может утонуть. Однако после того, как миссис Харрис показала мне, как пользоваться специальным резиновым кольцом, которое вставляется в сливное отверстие и помогает регулировать уровень воды, этот страх прошел. Сидя в ванной, Сэм играл с резиновыми утятами до тех пор, пока вода не стала прохладной. Только после этого он разрешил вытащить себя из ванны. Я завернула его в толстое полотенце и, распевая песенку про маленьких утят, насухо вытерла его. Потом быстро, чтобы, не дай бог, не произошло ничего неожиданного, надела памперс. После этого я усадила его на пол в его спальне и, покопавшись в шкафчике с его одеждой, нашла пижаму, похожую на костюм Бэтмена. Я знала, что это любимая пижама малыша.

– Энни, Энни! – закричал он.

Повернувшись к нему, я увидела, что малыш стоит на ножках, вытянув вперед маленькие ручки. Он пошел ко мне, но, сделав три шага, плюхнулся на пол, на свою завернутую в памперс попку.

– Ты ходишь, Сэм! Вот это да! А ну-ка, попробуй еще раз.

– Ще-ще, – пролепетал малыш и, встав на четвереньки и покачавшись из стороны в сторону, поднялся на ноги. На этот раз он сделал целых пять шагов и снова уселся на пол.

Схватив его на руки, я начала кружиться с ним по комнате.

– Ты сделал это, ты сделал это! – пропела я. – Ты прошелся на своих собственных ножках!

Харрисы будут в восторге, когда узнают об этом, и, конечно, немного расстроятся из-за того, что не увидели, как малыш сделал первые в своей жизни шаги.

– Черт, мне нужно было снять это на видео! – сказала я ему. Однако в том, что этот момент сохранится именно в моей памяти, было что-то особенное.

– Ще-ще! – требовал малыш, извиваясь в моих руках. Ему хотелось, чтобы я посадила его на пол.

Целых полчаса мы с ним играли в «ще-ще»: он делал несколько шагов, после этого я брала его на руки и кружилась по комнате. Наконец, когда мы с ним оба выбились из сил, я сказала: