Лиз Коли - Красотка 13

Должна ли я обо всем рассказать маме и папе? Стоит ли мне забирать Сэмми к нам, чтобы растить и воспитывать его вместе с моей новорожденной сестренкой (или братиком)? Это было бы логично. Но разве я могла так поступить с Харрисами? И потом, что для Сэмми будет лучше: верить в то, что его мать умерла, или знать, что ее грубо насиловал сумасшедший маньяк до тех пор, пока она не забеременела?

Раздумывая над этой дилеммой, я спускалась по лестнице и неожиданно споткнулась.

Мама моментально бросилась на помощь, протянув ко мне свои руки, словно могла поймать меня, если я упаду. Ее живот стал уже довольно большим. Время неумолимо неслось вперед.

– Твой отец еще в кухне, он смотрит утренние новости. Он взял выходной на случай, если… если тебе понадобится помощь, – сказала мама.

– А-а, хорошо, – отозвалась я. Интересно, о чем он сейчас думает?

– Я сделала твои любимые тосты, – сказала мама, запинаясь. – Будешь есть?

Обычно по утрам я почти ничего не ела, но на этот раз, провалявшись на больничной койке целые сутки, испытывала зверский голод.

– Конечно, мама. Я бы с удовольствием съела тост, а может, даже целых восемь тостов, – ответила я и села за стол рядом с отцом. Я выбрала такое место, чтобы мы с ним могли не смотреть друг на друга, к тому же я не хотела мешать ему смотреть телевизор. – Вот только кому-то придется покормить меня.

Мама села за стол напротив, вилкой разделила тост на маленькие кусочки и принялась меня кормить. Она была невероятно милой и ужасно неловкой.

– Тебе нужно попрактиковаться, мама, – поддразнила ее я. – Начни как можно скорее, пока не появился мой младшенький.

– Скорее младшенькая. – Она усмехнулась. – Похоже, у тебя будет сестра.

Увидев мое перекосившееся от ужаса лицо, мама подумала, что я так отреагировала на ее сообщение. Однако дело было совершенно в другом. Позади нее на экране телевизора я увидела фото того мужчины. Оно занимало весь экран.

– О господи! – испуганно прошептала я.

– Эй, в чем дело? Ты что, не хочешь иметь сестру? – спросила мама.

У отца из рук выпала вилка и громко ударилась о тарелку. Его лицо стало бледным как полотно.

– Черт бы побрал эти новости! Сколько же все это будет продолжаться! – возмутился он, бросив полный ненависти взгляд на субботнюю газету, которую, судя по всему, еще не разворачивал.

Быстро повернувшись, мама посмотрела на экран и испуганно ойкнула.

Это лицо я знала лучше, чем свое собственное. Оно было единственным, которое я видела целых три года. В нем не было ничего примечательного, если не считать узких темных глаз, которые смотрели немного в сторону, так, словно мужчина страдал косоглазием. Его волосы были рыжевато-коричневыми с проседью. У него был маленький, безвольный подбородок и крошечные уши.

Телекомментатор не назвал его имени, просто сказал, что полиция собирает сведения об этом человеке, о его возможных связях, контактах, передвижениях за последние пять лет. Он сообщил, что тело этого человека нашли в Национальном лесном заповеднике Лос-Анджелеса. Мое имя вообще не упоминалось.

Я буквально прикипела к стулу, зачарованная, испуганная, потрясенная.

Схватив пульт управления, мама, резко нажав на кнопку, выключила телевизор.

– О мой бедный Ангел, прости меня за то, что тебе пришлось все это увидеть, – сказал отец хриплым голосом.

Как, однако, это глупо! О чем он, черт возьми, думает?

– Папа, я довольно долго жила со всем этим.

Его лицо стало пунцовым, как будто он какое-то время задерживал дыхание.

– Ты все равно не смог бы остановить их, – сказала я. – И это всего лишь программа новостей. Подумаешь, нашли какое-то тело в лесном заповеднике!

Сжав кулаки, он помахал ими перед темным экраном телевизора, словно мог дотянуться до комментатора, который сидел в телестудии.

– Я, черт возьми, должен был вывернуться наизнанку, должен был использовать все мыслимые и немыслимые средства, чтобы не допустить всего этого, – прокричал он, задыхаясь от гнева. – Чертовы новости!

Я поняла, что он имеет в виду не только новости, а и того мужчину, и безрезультатные поиски, и Билла, и все те годы, которые мы не сможем прожить заново. И мое детство, которое не было непорочным и светлым, и мою давно утраченную невинность.

– Папа, в этом нет твоей вины, поверь мне.

Он ничего не ответил, но я заметила, как по его щеке скатилась слеза, упав прямо в лужицу сиропа на его тарелке.

Я погладила его по плечам своими забинтованными руками.

– Посмотри на меня, папа, – сказала я. На его мокром от слез лице застыла гримаса боли. – Все закончилось. Он мертв, а мы живы.

Не выдержав моего взгляда, отец опустил глаза.

– Посмотри на меня, – настаивала я. – Разве я плачу? Разве я жалею себя?

Он ничего не сказал, только прерывисто вздохнул.

Я слегка встряхнула его.

– Ты не имеешь права страдать сильнее, чем я. Поэтому возьми себя в руки и вспомни о том, что ты глава нашего семейства и у тебя есть мы с мамой.

Он широко раскрыл глаза. Судя по всему, он не ожидал это услышать.

Мама подошла ко мне сзади и обняла за плечи. Ее тугой живот прижался к моей спине.

– И малышка, – добавила я. – Ей не нужен мрачный, сердитый, страдающий от депрессии и с головой ушедший в свои переживания отец. Ей нужен добрый и веселый папочка. Понял?

Как бы благодаря за эти слова, мама легонько сжала мои плечи.

Отец вытащил из кармана рубашки носовой платок, высморкался, а потом кивнул.

– Значит, у тебя сегодня выходной. Что ж, тогда ты должен как следует отдохнуть и развлечься, – сказала я. – Мама, возьми его с собой на рождественский шопинг, а то, если я не ошибаюсь, кроме меня никто ничего под елку пока не положил.

Мама улыбнулась.

– Ты тоже могла бы пойти с нами, дорогая, – предложила она.

– Только после того, как с меня снимут эти марлевые рукавицы, – сказала я. – Мне не хочется объяснять всем встречным и поперечным, что же такое со мной приключилось.

В этот момент я чувствовала себя главой семьи.

Папа встал и, крепко обняв меня, прошептал:

– Ангел, прости меня. Я так виноват перед тобой!

– Я знаю, что ты чувствуешь, папа. Кстати, могу подбросить несколько замечательных идей насчет подарков. Я собираюсь проколоть уши и поэтому не буду ничего иметь против сережек с жемчужинами.

Буквально через час после того, как родители уехали, кто-то позвонил в дверь.

Вскочив с кровати, я поняла: чтобы открыть дверь, мне понадобится чертова уйма времени. Посмотрев в глазок, я увидела, что на крыльце стоит детектив Броуган. На его лице застыло какое-то странное выражение. Похоже, он был чем-то не на шутку озабочен.

– Входите! – крикнула ему я.

Дверь приоткрылась, и он как-то неуверенно заглянул в прихожую.