Джина Майер - Невидимая угроза

– Что-то случилось?

– У меня… там, наверху, в квартире… там кто-то есть.

– Что? Кто?

– Грабители.

– Кто-то вломился к тебе в квартиру?

– Мне кажется, они еще там. Можешь вызвать полицию?

Кристиан потрясенно уставился на нее.

– Жди здесь.

И, прежде чем Юлия успела еще что-то сказать, он побежал на второй этаж.

– Ты что, сбрендил?!

Юлия бросилась за ним, но Кристиан оказался быстрее.

– Кристиан, подожди меня! Да что за черт?!

Он не слышал ее. Или не захотел услышать.

– Эй! – Он добрался до входа в ее квартиру, его голос эхом разнесся по коридору. И в этом голосе не было и тени страха.

Что ж, отвага ему не поможет. Вероятно, это сработало бы в Бонне, но уж точно не в Гамбурге.

– Вот дерьмище-то, а?! – Юлия взбежала по ступенькам.

Дверь в ее квартиру была распахнута, изнутри не доносилось ни звука.

– Кристиан?

– Черт…

Глубоко вздохнув, она вошла внутрь.

– Оставайся снаружи! – рявкнул Кристиан.

Но было уже поздно: девушка стояла рядом с ним. Теперь она поняла, почему он чертыхнулся. И от чего пытался ее уберечь.

Кто-то разгромил ее квартиру, сбросил книги с полок, вырвал цветы из горшков на кухне. Пол покрывала рассыпанная земля и растоптанные растения – на кухне, в коридоре. Светло-желтый ковер в гостиной оказался безнадежно испорчен. Все окна были открыты, и порывом ветра сдуло бумаги с письменного стола. Этот шорох Юлия и услышала.

– Вот сволочи, – пробормотал Кристиан. – Дрянной городишко.

Юлия смотрела на стену. На подпись, оставленную злоумышленником.

– Так, я звоню в полицию. – Кристиан достал из кармана мобильный. – Где ты хранишь ценные вещи? Наличку, кредитку, драгоценности? Нужно проверить, что у тебя украли.

– Ничего они не украли.

– Что? – Он уже набирал номер.

– Повесь трубку, – резко сказала Юлия.

– Что случилось? – опешил Кристиан.

– Никакой полиции.

– Ничего не понимаю.

– Я знаю, кто это сделал.

Валери это сделала. Валери взломала дверь. Валери вырвала цветы с корнем. Валери разгромила квартиру. И Валери нарисовала красный символ на стене над диваном. V – первая буква ее имени.

«Я должна была это предвидеть», – подумала Юлия. Она вспомнила, как Валери прошлым летом отомстила Деннису, застукав его с Дженнис. Валери случайно увидела их в парке аттракционов. Как они обнимаются на карусели. Она порвала отношения с Деннисом, но на этом не успокоилась. Она решила поквитаться с бывшим парнем при помощи его машины, почти новенького кабриолета, который был Деннису дороже любой девчонки мира. Юлия следила, чтобы их никто не поймал, а тем временем Валери взрезала все шины, разбила боковое стекло и нарисовала взбитыми сливками череп на заднем сиденье. Сливки тут же размазались, к тому же Валери рисовала такое впервые, и потому изображение в итоге скорее напоминало грустный смайлик. Вонючий смайлик – лето выдалось жаркое, и сливки тут же прокисли. Наверное, Деннис до конца жизни будет вспоминать Валери, как только почует запах прокисшего молока.

«Да уж, постараюсь никогда тебя не злить», – сказала тогда Юлия Валери. И теперь вспомнила эти слова. И то, что ей ответила Валери: «Мы с тобой подруги. Я бы никогда тебя не обидела».

А теперь вот такое. Взломанная дверь, рассыпанная земля, символ на стене. И все это из-за дурацкого экзамена, из-за места в университете! Из-за того, что Юлия поступила в театральный, а Валери нет.

«Ну что же это такое творится!» – подумала Юлия, чувствуя, как слезы наворачиваются ей на глаза. Но она не хотела плакать, Валери не стоила ее слез, нельзя из-за нее реветь…

– Кто это сделал, Юлия? – спросил Кристиан.

И в его голосе было столько нежности, столько тепла, столько заботы, что девушка полностью утратила контроль над собой. Слезы полились ручьем, рекой, бурным потоком, который не сдержала бы никакая дамба.

– Ох ты господи… – Кристиан сунул руку в карман, но носовой платок так и не нашел.

В итоге он принес Юлии рулон туалетной бумаги. Она оторвала пару салфеток, высморкалась, вытерла лицо… и продолжила плакать.

Тогда Кристиан отобрал у нее рулон, привлек к себе и поцеловал.

Женщина, которая стоит перед нами в очереди, очень милая. У нее в руках пакет с мармеладками. Она спрашивает у меня, не хочу ли я конфетку. А я хочу конфетку. Но мама говорит: «Нет! У него аллергия на мармелад». Это неправда. Просто мама боится, что мармеладные мишки отравлены .

«Те люди такое делают, – шепчет мне мама . – Они подсыпают яд в сладости и напитки. Никогда ничего не бери у незнакомых людей, слышишь?»

Но я уверен, что в тех мармеладках не было яда. Мы стоим в очереди, потому что маме нужны деньги. Мы ждем очень долго, но наконец подходим к окошку. Маме нужно заполнить бумаги, но она вдруг забывает наш адрес .

«Из головы вылетело, – говорит она . – Бывает же такое» .

И смотрит на меня .

«Улица Агнес Бернауэр, дом 143-а», – говорю я .

«Да, точно», – кивает она .

Мужчина в окошке смотрит на нас подозрительно. Будто мама пытается его обмануть .

«Ничего не рассказывай об этом папе», – говорит мама, когда мы выходим на улицу .

Филипп долго сомневался, следует ли ему вообще нанимать секретаршу. Будучи частным предпринимателем без наемных работников, он чувствовал бы себя намного свободнее, смог бы организовать гибкий график и сэкономить кучу денег. Так он думал. Но когда скопившиеся в его офисе бумаги погребли под собой не только стол, но и подоконник, и стулья, и даже журнальный столик, Филипп понял, что так дело не пойдет. Жасмин Фербер стала первой соискательницей, которую он пригласил на собеседование. Ее рекомендации и сопроводительные документы были идеальны. Сама же Жасмин оказалась очаровательной девушкой, к тому же еще и выглядела потрясающе. Филипп отменил собеседования со всеми другими претендентами и сразу ее нанял. В первую неделю Жасмин трудилась не покладая рук. С утра до ночи, не жалуясь и не отвлекаясь, она разбирала груды скопившихся документов. Она не покидала офиса раньше девяти-десяти часов вечера. И даже на выходных приходила на работу.

– Отдохните же наконец, – говорил ей тогда Филипп. – Эти документы скапливались несколько месяцев, вы вовсе не обязаны разобрать их за пару дней.

Но Жасмин лишь качала головой и продолжала работать сверхурочно, пока не привела все его бумаги в порядок. Даже госпожа Клопп хвалила потом систему своей предшественницы.

В благодарность за титанические усилия Филипп пригласил Жасмин на ужин. Госпожу Фербер. Тогда он еще называл ее «госпожа Фербер».

Когда им подали аперитив, Филипп торжественно заявил своей подчиненной: