Уильям Каглин - Доказательство умысла (в сокращении)

— Вот как? — Старик слегка приподнял одну бровь. — Меня удивляет, что он вообще согласился беседовать с вами.

— Ну, чересчур общительным я бы его не назвал, однако он упомянул ваше имя. Он сказал, что Майлз убил Диану ради денег. И добавил: «Но вот их-то он никогда и не получит». Вы можете пролить свет на его слова?

Мак-Дейрмид негромко хмыкнул, потом неторопливо набил трубку табаком из мягкого кожаного кисета.

— Давайте сразу договоримся, — наконец начал он.

— Да?

— Во-первых, давать показания я не буду. Я не в вашей юрисдикции, так что, если вы вызовете меня повесткой, а я ее проигнорирую, сделать мне вы все равно ничего не сможете. Во-вторых, я предпочел бы, чтобы мое имя не называлось другим свидетелям, даже если такая необходимость возникнет.

Я ненадолго задумался, потом сказал:

— Требования вполне справедливые.

Старик пососал еще не разожженную трубку.

— Обвинение, насколько я понимаю, основывается на том, что Майлзу требовались деньги, так?

— До начала процесса мы этого точно не узнаем, однако я полагаю, что так.

— Тогда позвольте рассказать вам одну историю. — В глазах у старика появилось задумчивое выражение. — Диана ван Бларикум познакомилась с Майлзом Дэйном в 1968 году. Он тогда был уборщиком в ресторане.

Эти слова Мак-Дейрмид произнес тоном слегка ироничным.

— На взгляд матери Дианы — и Роджера тоже, а он за несколько лет до того стал, после смерти отца, главой семьи, — Майлз был из числа людей, о которых говорят, что они «никто и звать их никак». И тем не менее Диана им увлеклась.

Девушкой она была наивной. Их встречи украдкой, цветы и конфеты, которые дарил ей Майлз, дешевые кабаки в Виллидж, по которым он, разумеется, водил ее, — все это казалось ей страшно интересным. Их отношения зашли далеко.

— О чем вы? — спросила Лайза.

Старик усмехнулся:

— О том, что она забеременела, разумеется.

Лайза, приподняв бровь, слегка отклонилась на спинку скамьи.

— Майлзу хватило ума, чтобы понять: Диана из тех девушек, для которых аборт попросту немыслим. По мнению семьи, расчет Майлза состоял в том, что, когда она забеременеет, ей придется выйти за него замуж, и тогда он сможет подобраться к ее деньгам.

Мак-Дейрмид пососал трубку.

— Однако покойная миссис ван Бларикум сказала Диане, что, если та не откажется от ребенка и не бросит Майлза, семья отнимет у нее трастовый фонд и предоставит ее самой себе. Диана, не понимавшая, насколько трудно сделать что-либо с уже существующим фондом, обещала поступить так, как требует мать. Она подписала отказ от родительских прав. Ребенок родился, но, увы, роды были очень сложными и привели Диану к бесплодию. Когда она очнулась от наркоза, ей сказали, что ребенок из-за тех же осложнений погиб.

— Но как же она и Майлз все-таки поженились?

— Это произошло не сразу. Около года Майлз продолжал тайком добиваться Дианы. В конце концов этот энергичный молодой человек проконсультировался у довольно приличного юриста, и тот уведомил Диану, что, поскольку ее деньги содержатся в хорошо продуманном трастовом фонде, семья практически не имеет возможности отнять их. После чего она сразу же вышла за Майлза, а остальное, как говорится… — Он умолк и развел руками.

Некоторое время Иен Мак-Дейрмид просидел, с лукавой улыбкой глядя на Лайзу. Потом спросил:

— Вы тоже из юристов, юная леди?

— Я изучаю право в университете.

— Стало быть, о трастовых фондах кое-что знаете?

— Только то, о чем нам рассказывали в курсе корпоративного права. То есть не многое.

— Тогда я вернусь немного назад. Роджер ван Бларикум и его мать были ужасными людьми. А вот Диану и ее отца, напротив, отличала глубокая, неискоренимая порядочность. Старый мистер ван Бларикум получил юридическое образование. Он не практиковал, но читал курс в Колумбийском университете и даже написал монографию. Зная, что меня интересуют самые разные вещи, он нередко читал мне целые лекции о том, что представлялось интересным ему самому. В результате я неплохо продвинулся, хоть на это и ушел далеко не один год, в знании законов.

Что и возвращает меня к теме трастовых фондов. Когда человек является бенефициарием трастового фонда, то есть получает от него доход, он, как вам наверняка известно, не имеет возможности трогать деньги, этот фонд образующие. И завещать их кому-либо после своей смерти не может тоже, поскольку они, строго говоря, ему не принадлежат. В случае Дианы после ее смерти могло произойти одно из двух. Если бы у нее имелось то, что юристы именуют «прямым потомством»…

— То есть родные дети, — сказала Лайза. — Не приемные.

— Вот именно. Если бы у нее имелись родные дети, они автоматически стали бы после ее кончины бенефициариями фонда. Если бы, с другой стороны, детей у нее не было, фонд ликвидировался и все содержавшиеся в нем средства, никуда не вложенные, передавались бы тем наследникам, которых она указала в своем завещании.

— Постойте-ка, — прервал его я, — вы хотите сказать, что запомнили все это, подслушав десятки лет назад несколько разговоров?

— Не совсем так. Как вы, возможно, знаете, некоторое время назад Роджер ван Бларикум уволил меня. Непосредственная причина моей внезапной отставки состояла в следующем: Роджер поймал меня на том, что я сую нос в его дела.

— Каким образом?

— Как старший слуга дома, я взял себе за правило знакомиться со всеми сторонами семейного бизнеса ван Бларикумов. Несколько лет назад Роджер, у которого довольно дорогостоящие увлечения, попытался подобраться к средствам собственного трастового фонда и затеял ради этого судебный процесс. Могу добавить, что его фонд — это, по сути дела, двойник фонда Дианы. Так вот, в качестве главного слуги я обладал полным доступом ко всей касающейся этого процесса переписке Роджера с его адвокатами. И как-то раз, в прошлом году, Роджер застал меня в своем кабинете за фотокопированием кое-каких резюме, на чем моя шестидесятилетняя служба в семействе ван Бларикумов и закончилась.

— Но какое отношение все это имеет к Майлзу? — спросил я. — Насколько я понимаю, в трастовый фонд были вложены не такие уж и внушительные суммы.

Старик приподнял бровь:

— Откуда вам это известно?

— От Майлза.

— Ну так Майлз ошибается. Доход от фонда весьма и весьма невелик, это верно. Но если вы давно не интересовались финансовыми новостями, могу вам сообщить, что рынок ценных бумаг в последние сорок лет чувствовал себя очень недурно. И это серьезнейшим образом сказалось на всех трастовых фондах.

— То есть получается, что в случае смерти Дианы он, единственный ее наследник, получает…

— Давайте выразимся так: основной капитал фонда образует сумму более чем внушительную.