Бернар Миньер - Круг

Кое-что, однако, не давало Дриссе покоя, заставляло просыпаться в холодном поту. Беда заключалась в том, что мечтаниями он не ограничился. Ему захотелось вкусить настоящей жизни, и он согласился выполнить одну работенку, о чем теперь горько сожалел. Дрисса Канте тревожился, потому что от природы был абсолютно честным человеком и знал: если все откроется, из фирмы его выгонят. А может, случится что-нибудь похуже. Он не хотел покидать Францию — больше не хотел.

Летними вечерами в Тулузе всегда бывает жарко, вот и сегодня столбик термометра поднялся до тридцати пяти градусов. Дриссу погода радовала: он любил жару и, в отличие от большинства горожан, не страдал от невыносимой духоты.

Канте сел на террасе кафе «Эскаль» на площади Арно-Бернар, поздоровался с хозяином и заказал чай с мятой. Он ждал друзей — Суфиана и Бубакара. Посетитель, сидевший за соседним столиком, поднялся и подошел к Дриссе. Под сорок, темные жирные волосы, огромное брюхо, распирающее белую рубашку сомнительной чистоты, поношенный пиджак, темные очки на непроницаемом лице.

— Я могу присесть?

— Я жду друзей.

— Я тебя надолго не задержу, Дрисс.

Дрисса Канте пожал плечами. Златан Йованович тяжело опустился на скрипучий стульчик, казавшийся слишком хрупким для человека ростом метр девяносто и весом сто тридцать кило. Он поставил на стол свой стакан с пивом и уставился на собеседника. Дрисса с невозмутимым видом размешивал сахар в стаканчике с золотым ободком.

— Мне требуется услуга.

У Канте заныл желудок, но он промолчал.

— Не прикидывайся глухим.

Великан был в темных очках, но Дрисса догадывался, что он сверлит его взглядом.

— Я больше не хочу участвовать в подобных делах, — твердо произнес малиец, уставившись на клетчатую скатерть. — С этим покончено.

Дрисса чуть со стула не свалился, услышав в ответ громовой раскат хохота. На них начали оглядываться.

— Он больше не хочет участвовать в подобных делах! — гаркнул Златан, откидываясь на спинку стула. — Какие мы нежные!

— Замолчите!

— Спокойно, Дрисс, здесь никому ни до кого нет дела, пора бы тебе запомнить.

— Что вы от меня хотите? В прошлый раз я сказал, что все кончено.

— Да помню я, помню, но… возникли новые обстоятельства. Чтобы быть точным — новый клиент.

— Не хочу ничего знать, это ваша проблема, не моя.

— Боюсь, ему без нас не справиться, Дрисс. — Мучитель говорил будничным тоном, как будто обсуждал очередной заказ с компаньоном. — Кроме того, он щедро платит за услуги.

— Это ваше дело, найдите другого простофилю! Я вышел из игры.

Дрисса старался говорить спокойно и твердо, чтобы убедить не только собеседника, но и себя. Может, этот человек осознает, что на него не стоит рассчитывать. Он будет упираться всю ночь, если понадобится. И негодяй отступится.

— Никому не дано перевернуть страницу окончательно, Дрисс. Во всяком случае, не страницу такого рода. Подобную проблему не решают в одночасье. Со мной этот номер не пройдет. Я всегда остаюсь хозяином положения, ясно тебе?

Дрисса похолодел.

— Вы меня не заставите…

— Еще как заставлю. Как ты думаешь, что случится, если все сделанные тобой фотокопии, все бумажки, что ты вытащил из мусорных баков, попадут в руки полиции?

— Мы потонем вместе, вот что случится!

— Ты вправду меня выдашь? — Златан закурил с видом оскорбленного достоинства.

Канте с вызовом посмотрел на человека в темных очках, но тот был совершенно спокоен, и это сбило малийца с толку. Дрисса понял: собеседник над ним издевается — и испугался еще сильнее.

— Ладно, тогда скажи: кто я такой ?

Малиец не ответил — не мог.

— Что ты им скажешь, дружок? Что встретил в кафе человека в темных очках и он заплатил тебе тысячу евро — в первый раз, — чтобы ты установил микрофон в лампе? Что ты увидел деньги и не устоял? А потом он дал тебе пятьсот евро, чтобы ты переснял документы из некоей папочки? И еще пятьсот, чтобы ты каждый день вытаскивал из мусорного бака разные бумажки? Они спросят: как его имя? Дед Мороз? Ты ответишь: ему около сорока, он высокий и толстый, говорит с легким акцентом, одевается как «рядовой гражданин»? Ты не знаешь ни имени, ни адреса, ни номера телефона, он сам звонил с мобильного, номер которого не опознавался… Поверь, Дрисс, в дерьме окажешься ты — не я.

— Я скажу, что верну деньги, если будет нужно.

Толстяк снова расхохотался, и Дрисса Канте почувствовал себя жалким пигмеем. Ему хотелось забиться в нору; он отдал бы все на свете, чтобы никогда не встречать этого ужасного человека.

Собеседник Дриссы похлопал его по руке теплой потной ладонью — в этом жесте была какая-то на редкость отвратная фамильярность.

— Не придуривайся, Дрисса Канте, ты — кто угодно, только не дурак.

Малиец дрожал всем телом.

— Итак, подведем итог… Ты занимался промышленным шпионажем в стране, где это преступление приравнивается по тяжести к убийству. Ты приехал сюда недавно, вырвался из мальтийского ада, нашел здесь постоянную работу и — кто знает? — будущее… Все остальное — плод твоего воображения, авантюрный роман. Никто ничего не докажет, amigo.

Дрисса взглянул на собеседника — тот так сильно потел, что под мышками на пиджаке выступили темные круги.

— Многие видели вас здесь. Они подтвердят. Вы не плод моего воображения.

— Ладно. Пусть так. И что с того? Местные не слишком любят общаться с полицией, а ты на кого-то работал — за деньги. Всего делов-то… ты — не благородный борец за святое дело, а наемник. Полиция никогда на меня не выйдет, ты же будешь гнить в тюрьме, не год, не два — гораздо дольше, а потом тебя вышлют. Этого ты хочешь? Ты проделал долгий путь, братец, пересек пустыню, плыл по морю, перебирался через границы… Эту страну называют расистской, но ты сам знаешь, что все вокруг расисты — и ливийцы, и мальтийцы, и китайцы, и даже ублюдки-туареги. Вся наша гребаная планета воняет расизмом, а ты — malinké, самый черный среди черных. Ну что, хочешь снова стать бесправным человеком без документов?

Дрисса почувствовал, что слабеет; голова трещала, как старая шхуна под ударами волн. Слова собеседника причиняли ему боль, как удары бича.

— Отвечай: ты этого хочешь ?

Малиец покачал головой, не поднимая глаз.

— Прекрасно. Тогда я буду решать, когда все закончится. У меня хорошая новость: даю слово, что в последний раз обращаюсь к тебе с просьбой. В последний… Кроме того, получишь две тысячи евро…

Канте взглянул на собеседника: обещание свободы и денег внесло некоторое успокоение в его душу. Толстяк сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда флешку и протянул на ладони Дриссе.

— Всего и делов — вставить флешку в компьютер и включить его, остальное не твоя забота. Через три минуты вытащишь флешку, выключишь компьютер — и конец. Баста. Никто никогда ничего не узнает. Отдашь мне флешку, получишь две тысячи евро и больше никогда обо мне не услышишь. Даю слово.