Андрей Бондаренко - Купчино (Трилогия)

Сергей пристроил на край столешницы стандартный блокнот и шариковую ручку, а после этого шёпотом пояснил:

— Чисто на всякий пожарный случай. Вдруг, информация будет недостаточно ясной и расплывчатой. Или даже частично зашифрованной — на манер ребуса-головоломки. Всякое бывает…. Всё, сидим тихо-тихо. И ждём….

Сперва «мобильник-приёмник» выдал громкий щелчок, потом длинный приглушённый звонок, а затем серию новых щелчков и противный тоненький скрип.

— Дверь в квартиру открывается, — предположила Оля. — Всё, молчу-молчу…

— Ох, Санечка! — восторженно охнул старушечий голос. — Красавица ты наша писанная! Как там сыночек поживает? Как муженёк себя чувствует? Сама-то — как?

— Здравствуйте, Матрёна Ивановна, здравствуйте. Спасибо за заботу. Хорошо всё у меня, лучше — просто-напросто — не бывает. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.

— Вот и ладушки. Заходи, Сашуточка, заходи. Таким гостям я завсегда рада…

Опять тоненько пропели дверные петли, защёлкнулись — почти синхронно — дверные замки.

— Как ты, милочка, сегодня выглядишь — слов нет, — продолжала изливать словесный елей старушка. — Краса и гордость нашего Купчино, образно выражаясь.

— Стараюсь, Матрёна Ивановна, соответствовать высокому званию жены подполковника российской полиции.

— Оно и правильно. И дальше старайся, лапушка…. Познакомься. Это — мой давний товарищ и сослуживец.

— Дмитрий Силыч Потапов, — отрекомендовался скрипучий мужской голос. — Генерал-майор кэгэ…, генерал-майор ФСБ в отставке…. Вы, товарищ корреспондентка, очень хорошо выглядите — правильно и…э-э-э, очень стильно. Хвалю.

— Польщена.

— Являетесь поклонницей товарища Эрнесто Че Гевары?

— Безусловно и всенепременно, — пафосно заявила Александра. — Более того, считаю, что только методы товарища Че являются — на сегодняшний день — единственной возможностью кардинально изменить наш несправедливый Мир. Я реальную вооружённую борьбу имею в виду. На всё остальное (даже вместе взятое), сегодняшние транснациональные корпорации и финансовые олигархи (которые — на самом-то деле — всем и управляют), плевать хотели.

— Весьма похвальное и верное мнение. Весьма…

— Прошу, Санечка, в гостиную, — пригласила Матрёна Ивановна. — Мы там с Силычем скромный стол накрыли. Чайку попьём с пряниками-конфетами-пирожками и черничным вареньем. Вишнёвой наливочки отведаем…

Началось дружеское чаепитие, сопровождаемое долгими и пространными разговорами.

«Обмениваются, балуясь плюшками и прочими сладостями под чаёк, взаимными комплиментами», — принялся старательно анализировать услышанное внутренний голос. — «И это, между нами говоря, правильно. Правильно — для продуктивного разговора, я имею в виду. Чисто «грушный» подход. Чувствуется «школа» уважаемого Павла Андреевича…. Ага, перешли на вишнёвую наливку. И Сашенция — после второй рюмашки — начала активно демонстрировать свою коммунистическую осведомлённость-подкованность. Так и сыплет знаковыми фамилиями: Троцкий, Каменев, Зиновьев, Калинин, Тухачевский, Молотов, Каганович…. А ещё и не менее знаковыми терминами: «эсэровщина», «ревизионизм», «троцкизм», «отход от генеральной линии Партии»…. Поспорили даже слегка — по поводу роли товарища Кагановича в успешной индустриализации СССР. Но достаточно быстро пришли к общему консенсусу. А теперь Александра плавно и умело перевела разговор на биографию генерал-майора в отставке…. Ничего, в принципе, необычного и экстраординарного. Родился в самом начале 1941-го года. Потом отец погиб где-то под Смоленском, а мать умерла от истощения и туберкулёза. Маленького Диму определили в Детский дом, а в 1950-ом году перевели — по ходатайству сослуживцев покойного отца — в Суворовское училище. После Суворовского были другие училища: сперва общевойсковое, а потом, после трёх лет безупречной службы на Дальнем Востоке, специализированное — при КГБ СССР…. Теперь Дмитрий Силыч, соблюдая ведомственную секретность, старательно наводит «тень на плетень», мол: — «Служил, где Родина приказывала. Постепенно рос по Службе и карьерной лестнице. А уже ближе к пенсии, будучи в генеральском звании, был переведён в отечественную пенитенциарную систему [14] Пенитенциарная система — уголовно-исполнительная система, государственный институт, ведающий исполнением уголовных наказаний, наложенных на граждан в соответствии с действующим Законодательством. . Для её усиления, понятное дело…». Возглавлял несколько лагерей для заключённых, разбросанных по бескрайнему русскому Северу: и под Архангельском, и под Воркутой, и под Кожимом, и под Салехардом…. Ага, братец, внимание. Разговор, ей-ей, принимает интересный оборот…».

— Дмитрий Силыч, смотрю, какая-то тёмная цепочка висит у вас на шее, спускаясь под рубашку…. Из какого материала она сделана?

— Кажется, из бронзы, Санюшка. Золото и прочие драгоценные металлы коммунисту не к лицу.

— А что прикреплено к этой цепочке? Медальон с изображением Владимира Ильича?

— Не угадала, красавица, — явственно засмущался старик. — Так, безделица одна. Сейчас покажу…

— Что это такое? — голос Александры слегка дрогнул. — Какая-то шестиугольная костяная табличка, покрытая вычурными руническими значками…. Древний амулет?

— Наверное, амулет…. Древний? Ничего не знаю про это. Врать не буду. А данную штуковину я нашёл лет пятнадцать тому назад, на северном склоне горы Тельпос-из…. Дело было так. Один заключённый, осуждённый на двадцать пять лет за несколько убийств, ударился в побег. Организовали, как и положено, полномасштабную погоню, которую я — по должности — и возглавил. На третьи сутки догнали беглеца, но было уже поздно: медведь (больше ведь некому), его задрал и всё лицо выел. Вот, в правом кулаке покойника и был зажат этот костяной амулет…. Почему я его себе забрал и на грудь повесил? Не знаю, честное слово. Как-то само собой получилось. Наверное, в память о краях северных.

— Нашёлся-таки «наместник», — облегчённо выдохнула Ольга. — Надо срочно звонить Сомову…

— Отставить, — прервал её Сергей и, взяв со стола шариковую ручку, торопливо написал на блокнотном листе: — «Ни слова — про Дмитрия Силыча! Он — «наместник»? Значит, его охраняют «слуги Войпеля». А у них, судя по всему, очень тонкий слух. Не дай Бог, посчитают нас с тобой недоброжелателями «наместника» и рассердятся. Поэтому слушаем дальше и молчим…».

— Ну, да, конечно, — испуганно забормотала девушка. — Никому звонить не надо. И вообще, всё нормально. Никаких проблем…

Разговор в квартире на пятнадцатом этаже, тем временем, переключился на «современность».

— Ненавижу всех этих российских либералов и так называемых демократов, — заявил коммунистически-настроенный и слегка захмелевший старикан. — Душить их всех надо, жалости не ведая. Или же в привокзальных сортирах мочить.