Питер Джеймс - Дом на Холодном холме

– Конечно.

Олли не мог отвести от него глаз.

– Я полагал, ученые вроде тебя должны быть нормальными, рациональными людьми.

– Мы такие и есть.

– Но то, о чем ты сейчас говоришь, не слишком рационально, верно?

– Знаешь, что я думаю? – спросил Каплан. – Мы, человеческие существа, все еще находимся на очень ранней стадии развития – и я не думаю, что у нас на данном этапе хватит ума выйти за рамки и при этом не разрушить себя. Но нам предстоит открыть для себя массу нового – в далеком будущем и если нам повезет. Все виды – уровни – существования, о которых мы пока ничего не знаем и понятия не имеем, как их достигнуть. Возьмем, к примеру, простой ультразвуковой свисток для собак. Они его слышат, а мы – нет. И сколько вокруг нас еще всего такого, о чем мы даже не подозреваем?

– Например?

– Не знаю, но хотелось бы прожить подольше, чтобы узнать, хе-хе. Может быть, привидения – вовсе и не привидения, и это явление как-то связано с нашим пониманием времени. Мы живем в линейном времени, так? Передвигаемся из пункта А в пункт Б, а дальше в пункт В. Утром просыпаемся, вылезаем из кровати, пьем кофе, едем на работу и так далее. Так мы воспринимаем день. Но что, если наше восприятие неверно? Что, если линейное время – это только конструкция, выстроенная нашим мозгом, которую мы используем, чтобы происходящее с нами приобрело смысл? Что, если все когда-либо произошедшее существует и сейчас – и прошлое, и настоящее, и будущее происходит одновременно и мы застряли в ловушке, в одной крохотной точке пространственно-временного континуума? И иногда мы, как сквозь приподнятый уголок занавески, можем увидеть кусочки прошлого, а иногда и будущего? – Он пожал плечами. – Кто знает?

Олли нахмурился, пытаясь осмыслить то, что сказал Каплан.

– То есть ты имеешь в виду, что привидение в нашем доме совсем и не привидение? И мы видим что-то – или кого-то, – кто находится в прошлом?

– Или кого-то, кто в будущем. Хе-хе.

Олли покачал головой:

– Господи, с ума сойти. Как все запутано. Ты надо мной издеваешься.

– Живи как живешь – я думаю, тебе выпало удивительное, потрясающее приключение.

– Скажи это Каро. Она испугана так, что дальше некуда. И если хочешь знать правду – и я тоже.

– Никто не любит находиться вне зоны комфорта.

– О, мы сейчас очень далеко за пределами зоны комфорта.

Каплан немного помолчал.

– Эта кровать, которая, по твоим словам, развернулась – в месте, где это физически невозможно, да?

– Да. Или и я, и Каро сходим с ума, или она нарушила все законы физики.

Каплан протянул руку, взял сэндвич с сыром и соленым огурчиком и жадно откусил. Не прекращая жевать, он продолжил:

– Нет. Есть куда более простое объяснение.

– А именно?

– Это был полтергейст. – Он схватил вторую половинку сэндвича и засунул ее в рот.

– Полтергейст?

– Да. Ты знаешь, что такое полтергейст? Как он действует?

– Понятия не имею.

Каплан постучал по столу, за которым они сидели.

– Этот стол – твердый, так?

Олли кивнул.

Каплан так же постучал по фарфоровому блюдечку.

– И это – тоже твердое, так?

– Да.

– И в обоих случаях ты не прав. Твердые объекты – это иллюзия. И блюдце, и стол сцеплены миллиардами и миллиардами электрически заряженных субатомных частиц, которые движутся в разных направлениях. Их бомбардируют, точно так же, как тебя и меня, нейтроны, которые сквозь них проходят. Если бы случилось нечто такое, что на мгновение сумело бы изменить магнитное поле и, скажем, все частицы в этом блюдце двинулись бы в одном направлении всего на долю секунды, оно улетело бы со стола. И то же самое произошло бы со столом – он улетел бы с пола.

– Как транспортер в «Звездном пути»?

– Ну, вроде того, хе-хе.

– И какова же твоя теория насчет перевернутой на сто восемьдесят градусов кровати?

– Как я уже сказал, Олли, мы пока знаем очень, очень мало. Просто живи с этим и принимай.

– Тебе легко говорить – ты не спал в той комнате. Кстати, не желаешь приехать и провести там ночь?

– Нет, спасибо! – И Каплан снова захохотал.

Пятница, 18 сентября

Олли еще немного поговорил с Брюсом Капланом в спортивном центре «Фалмер» и сразу поехал в школу за Джейд. Он должен был забрать ее в 3.30.

Она вышла вместе с группой девочек; они болтали и хохотали, и Олли порадовался, что Джейд, кажется, абсолютно вписалась в новый коллектив. Она забралась в машину, поцеловала его, помахала подружкам и спросила:

– Пап, ничего, если я приглашу еще Лору, Бекки и Эдн на мою вечеринку?

– Ну конечно, ничего.

Он завел двигатель.

– Ну, как прошел день?

– Нормально, – бодро ответила Джейд. – У нас был английский. И домашнее задание – написать рассказ. Я хочу написать про привидение!

Олли искоса взглянул на нее:

– Про привидение?

– Я напишу о том, как девочка переезжает в новый дом и, типа, болтает по FaceTime со своей подружкой, и подружка видит у нее за спиной странную старуху!

– О’кей, – осторожно произнес Олли. – И что эта странная старуха будет делать в твоем рассказе?

– Ну, я еще не придумала.

– Она – доброе привидение или злое?

– Ну-y… я думаю, она просто всех пугает. Но люди не должны бояться, потому что она не злая, просто не может перестать быть привидением.

Олли усмехнулся над милой наивностью своей девочки. И испытал немалое облегчение оттого, что на Джейд практически не действует то, что происходит в доме. Если бы только они с Каро могли относиться ко всему с такой же легкостью!

– Ты правда так думаешь? – спросил он.

Джейд кивнула.

– Ну типа, привидение – это ведь просто что-то вроде цветного воздуха, да?

– Да, это хороший способ описать их.

Он вспомнил время, когда Джейд было шесть лет. Тогда она завела себе воображаемую подружку по имени Келли, с которой часто играла. Она постоянно рассказывала про Келли и ему, и Каро. По ее словам, Келли жила в ее шкафу. Но однажды они спросили, как же выглядит ее замечательная подружка, и Джейд ответила, что у Келли нет лица.

Тогда они оба здорово испугались. Каро поговорила с подругой, детским психологом, и та сказала, что воображаемые друзья у детей – довольно распространенное явление. Вместо того чтобы беспокоиться, им следует расслабиться и проявлять интерес к рассказам Джейд. Со временем она это перерастет. И они действительно стали регулярно интересоваться Келли, задавать вопросы. К восьми годам Джейд уже забыла о ней.

– Ты помнишь Келли? – спросил Олли.

– Келли?

– Твою воображаемую подружку. Когда ты была маленькой.

– О, Келли… да. – Джейд замолчала.

– А эта женщина, которую видела Фиби, на нее похожа?

Она покачала головой:

– Нет. Тебе нравится моя идея насчет рассказа, пап?