Ли Чайлд - Джек Ричер. Рассказы (Сборник)

Разумеется, она наткнулась на домохозяйку, и через минуту домик в Окинаве перевернулся вверх дном.

Стэн Ричер надавил по новому телефону на начальника отдела, тот надавил на другого парня, тот на третьего, как в домино, и всего через полчаса у Джози уже был билет на последний гражданский вечерний рейс в Токио, а через сорок — и на рейс до Парижа.

— Полететь с тобой? — предложил Ричер.

— Конечно, я была бы рада, — ответила мать. — И уверена, дедушка Мотье очень хотел бы опять тебя увидеть. Но меня не будет пару недель. Может и больше. А тебе сперва нужно сдать тест, а потом пойти в школу.

— Они поймут. Я не против пропустить пару недель. И тест можно сдать, когда вернусь. А может, о нем и вовсе забудут.

— Мама имеет в виду, — возразил отец, — что мы не можем себе этого позволить. Билеты на самолет дорогие.

Дорогим было и такси, но уже через два часа они заказали его до аэропорта. Появился старый японец на большом квадратном «датсуне», Стэн сел впереди, а Джози с мальчиками втиснулись сзади. Джози была с сумочкой. Джо был чистый после душа, но волосы уже были не прилизанные. На голове опять возник обычный взлохмаченный бардак. Ричер был еще в песке и соли после моря. Все молчали. Ричер очень хорошо помнил дедушку. Они виделись три раза. У дедушки был чулан с искусственными конечностями. Оказывается, наследники умерших ветеранов до сих пор были официально обязаны возвращать протезы производителю для ремонта и возвращения в продажу. Часть договора еще тех дней. Дедушка Мотье говорил, что каждый год приходило по одному. Иногда двое или трое в год. Некоторые из протезов были из ножек столов.

Они вышли в аэропорте. Было темно и становилось прохладно. Джози обняла Стэна и поцеловала, обняла Джо и поцеловала, обняла Ричера и поцеловала, потом отвела в сторонку и долго шептала что-то важное и секретное. Потом ушла одна на регистрацию.

Стэн и мальчики поднялись по длинной лестнице на смотровую площадку. На гудроне уже ждал JAL 707, освещенный прожекторами, скулящий и окруженный сопутствующим транспортом. У передней двери стоял трап, двигатели медленно вращались. За взлетной полосой открывался вид на ночную южную половину острова. Их длинную бетонную улицу на таком расстоянии было не разобрать, в милях отсюда на юг и запад. В их районе горело десять тысяч маленьких огоньков. Костры во дворах, ярко пылающие и бросающие тонкие завитки дыма высоко в небо.

— Мусорная ночь, — сказал Стэн. Ричер кивнул. На каждом острове, где он побывал, была проблема с отходами. Обычным решением было контролируемое еженедельное сожжение всего, даже остатков еды. Традиция, в каждой культуре. Слово костер, «bonfire», произошло от «bone fire», костра из костей. Общие знания. Он уже заметил за их домиком маленький электрический мусоросжигатель.

— На этой неделе мы пропустили, — сказал Стэн. — Если б я знал.

— Неважно, — заметил Джо. — У нас еще и мусора нет.

Они ждали, все трое, наклонившись, опершись на перила, а потом под ними прошла Джози, одна из тридцати пассажиров. Пошла по полосе, повернулась у трапа и помахала. Поднялась и вошла в самолет, исчезла из виду.

Стэн и мальчики смотрели на взлет, смотрели, как самолет взбирается на небо, смотрели, как исчезают его маленькие огоньки, дождались, пока затихнет его грохот, а потом спустились вместе в ряд по длинной лестнице. Домой шли пешком — обычная привычка Стэна, когда не было Джози, а идти было меньше двенадцати километров. Двухчасовой марш-бросок. Для морпеха — нечего делать, и дешевле, чем на автобусе. Он был дитя Депрессии, хотя вряд ли семейная суровая новоанглийская бережливость пропала бы во времена достатка. Не трать, не желай, делай и чини, не выставляйся напоказ. Его отец перестал покупать новую одежду в сорок, чувствуя, что то, что у него уже есть, его переживет, и рассчитывать иначе — высшей степени безрассудство.

К их возвращению костры почти угасли. В воздухе висел дым, повсюду чувствовался запах пепла и горелого мяса, даже в душном домике. Они тут же легли спать под тонкими простынями, и через десять минут в доме было тихо.

Ричер спал плохо, сперва ему снился дедушка — ужасный старый француз с четырьмя деревянными ножками вместо конечностей, он двигался и пятился, как живая мебель. Потом в ранние часы его разбудило что-то на заднем дворе, кошка, грызун или еще какой-то падальщик, а через некоторое время дважды прозвонил новый телефон. Слишком рано для прибытия мамы в Париж, слишком поздно для сообщения о крушении самолета по дороге в Токио. Очевидно, это что-то другое, так что оба раза он проигнорировал. К этому времени поднялся Джо, так что Ричер воспользовался одиночеством, перевернулся на бок и спал допоздна, до девяти часов, что для него было необычно.

На кухне уже сидели отец и брат, оба тихие и напряженные — на его взгляд, даже чрезмерно. Никто не спорит, дедушка Мотье был славным, но у девяностолетнего по определению не может быть особых ожиданий в плане продолжительности жизни. Удивляться нечему. Рано или поздно должен был откинуться. Никто не живет вечно. А он и так исчерпал все запасы удачи. Господи, да когда взлетели братья Райт, ему уже было двадцать.

Ричер заварил себе кофе отдельно, потому что любил крепче, чем остальные члены семьи. Поджарил тост, насыпал хлопьев, поел и попил, но с ним никто так и не заговорил. Наконец он спросил:

— Что случилось?

Взгляд отца опустился, развернулся и двинулся, как артиллерийский снаряд, пока наконец не опустился на столе, в полуметре от тарелки Ричера.

— Утром звонили, — сказал он.

— Не мама, да?

— Нет, другое.

— Что тогда?

— У нас проблемы.

— Что, у всех сразу?

— У меня и Джо.

— Почему? Что случилось? — спросил Ричер.

Но в этот момент позвонили в дверь, и никто не ответил. Ни Джо, ни отец даже не думали пошевелиться, так что Ричер поднялся и пошел в коридор. Это пришел тот же курьер, что и вчера. Он повторил ту же процедуру. Распаковал коробку, оставил у себя и передал Ричеру тяжелую катушку электрического кабеля. Наверное, метров сто. Катушка была размером с шину автомобиля. Кабель был для домашней проводки, как Ромекс, тяжелый и жесткий, изолированный серым пластиком. На короткой цепочке к катушке присоединялись кусачки.

Ричер оставил ее на полу в коридоре и вернулся на кухню. Спросил:

— Зачем нам электрический кабель?

— Нам и не нужен, — сказал отец. — Я заказывал ботинки.

— Ну, принесли не их. Принесли катушку кабеля.

Отец огорченно вздохнул.

— Значит, кто-то ошибся, да?

Джо промолчал, что было очень необычно. Как правило, в такой ситуации он бы тут же произвел серию умозрительных рассуждений, расспросил о природе и формате кодов заказа, указал бы, что цифры можно легко перепутать, рассуждал бы вслух, что в клавиатурах QWERTY отдаленные по алфавиту буквы оказываются рядом, и потому неуклюжие машинисты всегда в полусантиметре от случайного превращения, скажем, обувных товаров в скобяные. Он любил порассуждать. Всему нужно объяснение. Но он промолчал. Просто сидел, совершенно безмолвный.