Валерий Смирнов - Тень берсерка

— Это не нам решать, — наверное, Маркушевский подумал: мне больше нечем заняться, как работать не только за него, но и за зама по кадрам начальника областного управления.

— Вот именно. Зато именно вы, не поверив во всю эту липу с серийным убийцей, вычислили настоящего преступника, пустившего пулю в администратора отеля.

— Этот, — брезгливо посмотрел в сторону Васьки Маркушевский. — Но доказательства косвенные. В прежние времена...

— ...Было легче, кто спорит. Однако...

— ...Однако он бывший сотрудник органов. Вы представляете...

— Представляю, Дмитрий Леонидович. Но от обвинений в рэкете он не сможет отвертеться при большом желании. Следовательно, факты коррупции... Да, помешались все на этой коррупции, вы, наверное, единственный в стране, кто доведет дело до конца.

— Вы снова начинаете... — принялся воспитывать меня Маркушевский, однако я решительно оборвал его:

— Ну что вы, господин следователь? Сколько их было, этих громких заявлений? Вон одного из многих бывших премьеров как обвиняли! Два года орали: он украл двадцать пять миллионов долларов и спрятался в Израиле. Премьер в отставке через границу оправдывался. Говорил: я ничего не крал, а опасаюсь за свою жизнь. Потом вдруг вернулся в страну, стал заседать в Верховном Совете, и уже никто не орет, что он украл хоть копейку.

— Оставим это, — не грубо прервал меня, а предложил мягким голосом следователь. — Факт убийства будет подтвержден свидетельскими показаниями?

— Мы не в Америке, Дмитрий Леонидович. Это там частные детективы... К тому же подозреваемый чистосердечно признается. Только если он вам начнет лепить горбатого, как отомстил за смерть своего хозяина, вы ему не особенно верьте. Дмитрий Леонидович, давайте поступим так. Вы прибыли сюда, не дав мне закончить один интересный разговор...

— Хорошо, — Маркушевский быстро понял, куда я клоню. — Только побыстрее, пожалуйста. Скоро прибудет бригада.

При слове «бригада» я невольно улыбнулся. Бригада Будяка, следственная бригада, хорошо, что в деле не задействована бригада трактористов.

Соколята оставили нас наедине с Васькой без особого энтузиазма. Ну какой хищноклювый будет рад, если у него отнимают добычу?

— Васисуалий, господину следователю не терпится колоть тебя на всю катушку. Только не думай, что сможешь отмазаться или дружбаны в погонах помогут. Они сами в замазке, давно причем. Кстати, от них все и пошло.

— Ну и ты иди, — спокойно заметил проникшийся самоуважением под охраной «Сокола» Василий.

— Я-то пойду, но с тобой что будет?

— Кончай. Чего ты хочешь? Говори, а я подумаю.

— Ты подумаешь? Кончай? Да я бы тебе на голову кончил, но и без меня желающих будет выше крыши. Мент в зоне, ты хоть представляешь себе, сколько проживешь после того, как тебя опетушат?

— Мне это не светит.

— Знаешь, Васисуалий, я бы мог заплатить очень много, чтобы ты оказался на свободе. Но гораздо дешевле мне обойдется твое появление в самой обычной колонии строгого режима после приговора суда. Такое счастье тебе устроить не труднее, чем два пальца обоссать.

Без помощи водки, усек? Подумай, прежде чем раскрывать свое хавало. Из нас обоих в роли говна сейчас выступаешь ты. Я свое уже отбыл.

Если бы не последние слова, самомнение Василия не позволило ни при каких обстоятельствах согласно кивнуть головой.

— В общем, так, Василий, — подбодряю его необычным обращением со своей стороны. — Можешь мазать лежащих здесь ментов, как они тебя заставили... Вернее, не тебя, ты же шестой Будяка!

Мой последний эксперимент удался, Василия передернуло гораздо сильнее, чем когда он схлопотал касательное ранение.

— За убийство вышка тебе не светит даже при большом желании.

— Какое убийство? — деланно удивился Васька.

— Артист из тебя, как из говна пуля, — оцениваю его способности. — То, что ты грохнул администратора, не знает разве что...

— На косвенных дело разваливается, — в предводителе разбойников проснулся отставной мент.

— А несколько свидетелей, видевших, как ты вместе с ним уплыл в лес и вышел оттуда в гордом одиночестве? Это не говоря о результатах экспертизы.

— Каких результатах?

— Нужных. Как и свидетелях.

Насчет свидетелей возражений не последовало. Вот что значит беседовать с человеком, знающим тонкости ментовской работы.

— Короче, чистосердечно признаешься. Какой бы срок ни получил, станешь чалиться в вашей персональной зоне, хоть к органам отношения уже не имеешь...

— Это ты сейчас говоришь... Знаю, чего хочешь взамен.

— Ты уже сумел убедиться на собственном опыте: как я сказал — тому и бывать. Я всегда говорю правду — это мой фирменный стиль. Ну да ладно... Ты знаешь, чего я хочу взамен? Полагаешь, сейчас начну вопрошать, кто надоумил тебя накормить меня водкой и устроить автокатастрофу? Чего зенки вылупил, не ожидал? Думал, я перед тобой ковром расстелюсь? Не будет этого, Василий. Больше того, ты и следователю ничего не скажешь. Нет, я тебя ни к чему не призываю. Однако даже такой, как ты, и то должен понять: если чуть шире откроешь рот, суда не дождешься. И не будет тебе через несколько лет какой-то амнистии, скажем, в связи с десятой юбилейной годовщиной государства, сам понимаешь.

— Так чего ты хочешь?

— Чтобы ты осознал и переисправился, — назидательно подымаю палец и подзываю переминающегося с ноги на ногу господина следователя. Ишь заспешил, как бы эти спички-ноги не обломались.

— Господин следователь, он ваш. Готов дать любые чистосердечные показания. Он глубоко раскаивается в содеянном...

— Хер тебе в глотку! — прореагировал на мое адвокатство Васька, а господин Маркушевский отчего-то взглянул на него чуть ли не с умилением, но спохватился и насупился.

— Разберемся, — коротко сказал следователь. — В том числе с нападением на свидетеля по делу.

— Никакого нападения не было, Дмитрий Леонидович. Здесь произошло задержание банды — и только, — поясняю чересчур раздухарившемуся Маркушевскому. — И как свидетель я не гожусь. У вас более надежные имеются. Повезло тебе, Васисуалий. Один эпизод бурной производственной деятельности выпадает.

Следователь Маркушевский, несмотря на нашу беседу, оставался слегка недоволен. Я давно уверовал: каждый человек обязан трудиться с легким сердцем и хорошим настроением, события нынешней ночи подтвердили на практике подобное теоретическое суждение. Именно поэтому, прежде чем направиться к машине Рябова, пускаю парфянскую стрелу. Метко, в самую десятку, как положено тому, кто умеет соединить в себе ярость берсерка и мудрость скальда.

— Да, господин Маркушевский. Вот еще что... Инкриминируя и легко доказав, что этот бандит застрелил скромного служащего гостиницы, не забудьте о более резонансном преступлении. В конце концов пора бы и его раскрыть. Ты уже окончательно счастлив, Васисуалий? Господин Маркушевский, это он изрубил топором предпринимателя Усенко. Или авторитета Будяка, как будет угодно следствию.