Илья Бушмин - Анабиоз

– Лады. Только файл нужно отослать в полицию Самары. Как-то так, чтобы они не могли не отреагировать.

– Все сделаем. Сейчас я тебе СМС скину с логином и паролем. Это фейк, не парься. Залогинишься, сразу приаттачивай аудио и скидывай мне.

– Ты в курсах, что я понял только половину из того, что ты сейчас сказал?

Тимур объяснил так, чтобы я понял все. А затем мне очень пригодился интернет, проведенный в квартире Лидии Михайловны. Я вышел в сеть с телефона. И сбросил Тимуру сохраненный в памяти устройства файл с признанием Кирюхи.

Тимур сделал все, что от него требовалось. Так как через двое суток все местные телеканалы разрывались от новостей о подвиге самарских полицейских.

– …Попрошайки, которых эксплуатировали задержанные, являлись самыми настоящими рабами, – сгущала тучи журналистка на экране. – Они работали лишь за еду и ночлег, все остальные деньги забирали подозреваемые. Всего сотрудники полиции освободили девять человек, попавших в рабство к преступникам. Каждый из несчастных приносил своим хозяевам до 100 тысяч рублей в месяц…

Сколько именно человек задержала полиция, так и не сообщили. Зато показали фотографии из паспортов освобожденных рабов, чтобы родные и близкие могли опознать своих родственников. На этих кадрах я замер и, не дыша, таращился в экран, боясь увидеть фотографию Сергея. Но его не было. Был лишь парень, действительно чем-то смахивающий на брата. Тот самый Павел Авдеев из Сорочинска. Паша-очкарик…

Еще через пару дней я окреп достаточно, чтобы нормально функционировать. Кувыркаться или отжиматься мне не стоило, рана не настолько затянулась, и при некоторых движениях ноющая боль в спине давала о себе знать. Но я мог двигаться дальше.

А между тем прошел месяц с тех пор, как мой брат исчез. Целый месяц. Огромный, если задуматься, срок. И от него до сих пор ни слуху, ни духу. Ни одного звонка. Ни одной весточки ни от полиции (проклятый Дулкин), ни от самого Сергея. Мои поиски тоже пока что принесли лишь один жирный ноль.

Вся привокзальная площадь была увешана листовками с фото Сергея и с моим сотовым телефоном. Это меня очень беспокоило. Я не знал, всех ли членов банды Кирюхи задержали самарские опера. А еще я не имел понятия, ищут ли меня самого эти опера. Если да – избавляться от телефона было бессмысленно – они восстановят все звонки, по геолокации пробьют все адреса, где я был. Если нет – телефон был мне необходим. Вдруг все-таки позвонит кто-то, видевший Сергея. Неважно, в каком городе этот кто-то находился.

Была и другая возможность: полиция могла меня искать, не зная о наличии связи между мною и листовками. Например, если задержанные бандосы не дали никаких показаний в отношении меня, но полиция сама нарыла что-то. Нашла отпечаток пальца, чудом уцелевший в сгоревшей машине. Или разыскала свидетеля – похищения, угона, драки с поножовщиной или поджога «Пежо», неважно – и тот дал мое описание.

Поэтому, почувствовав, что я могу двигаться дальше, я натянул уже выручавшую меня кофту с капюшоном и отправился в город. Нашел парикмахерскую поближе к дому и подстригся. Очень коротко – на моей голове осталась лишь темная жесткая щетина. Я смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Длинные волосы я носил последние пять лет. И сейчас их ликвидация помогла мне изменить внешность.

Оставалась лишь татуировка – иероглиф «псих» на шее – которая бросалась в глаза любому видевшему меня человеку. Особая примета вроде этой на подозреваемом – мечта любого полицейского. Пришлось порыскать в паре магазинов и купить тонкий свитер с горловиной, закрывавшей тату. Была лето, стояла жара, и свитер был неуместен. Однако на улицу я собирался выходить только прохладной ночью.

Все минувшие дни я, валяясь в кровати и набираясь сил, маялся от безделья. И в голову снова полезли мысли о Жене. Меня так и подмывало позвонить ей. Хотя бы, чтобы услышать ее голос. История с «нищей мафией» вывернула меня наизнанку, и в прошедшие дни я не мог думать ни о чем, кроме как о превращенном в инвалида Сергея. Сейчас все было позади и, к счастью, брат не стал их жертвой. Снова неизвестность. А вместе с неизвестностью вернулась и Женя.

В голове вертелись ее слова, сказанные во время нашей последней встречи. «Ты мне понравился очень, когда мы познакомились. Ты знал об этом? Такой необычный парень. Не похожий ни на кого из тех, кого я знала. Я даже подумала: «А вдруг это оно? Любовь с первого взгляда?».

Я гнал вспоминания прочь. Выходило паршиво. Я боролся с собой, заставлял себя даже не думать звонить Жене. Объяснял себе, что лучше не будет – наоборот, станет только хуже.

А сам постоянно ждал, что Женя позвонит сама.

…Около 11 вечера под покровом темноты я впервые за дни, прошедшие после бойни на пустыре, отправился на вокзал. Меня встретили яркие тоскливые уличные фонари, силуэты торопливо спешащих людей с сумками, слепящий свет фар автомобилей, не стихающий никогда гомон десятков галдящих людей со всех сторон и далекий заунывный голос диспетчера, объявляющего прибытие очередного поезда.

Я отправился в бар, где уже знакомый мне охранник дал неделю назад надежду на встречу с Алиной или ее подругой. Была пятница, и людей в помещении было неожиданно много. Трое местных парней, с виду типичных гопников, тянули пиво за столиком напротив стойки и голодными глазами поглядывали на девушек. Большая компания человек из десяти занимала сразу два столика. Они что-то отмечали – вино, коньяк, тосты и смех. В углу двое мужиков глушили водку с грустным видом – у них явно что-то стряслось. К алкоголю человек обращается, когда ему либо слишком хорошо, либо чересчур плохо. Четыре матрены в возрасте, полные, в нелепо смотрящихся в этом привокзальном кабаке нарядных платьях, выпивали вино и шушукались о чем-то своем, явно никому не интересном. За одним из столиков скучала девушка с высокой грудью в обтягивающем, подчеркивающем фигуру синем платье. Перед ней стоял бокал мартини, а сама она тихо говорила по сотовому и с унылым видом поглядывала на остальных.

Не было только охранника, давшего мне надежду. Сегодня на барном стуле у двери сидел другой тип. Бармен тоже был незнаком. Может, оно и к лучшему. Я подсел к стойке и заказал кружку пива.

– Алина не появлялась?

– Еще раз? – скривился бармен.

– Алина. Шалава. Потаповская подружка. Не появлялась сегодня?

Бармен неопределенно пожал плечами, пододвинул мне наполненную кружку и тут же потерял ко мне всякий интерес. Но я не сдавался. Дождавшись, когда он снова окажется напротив меня, я снова открыл рот:

– Ты в принципе на вопросы не отвечаешь, или это я рожей не вышел?

– Простите? – скривился бармен.

– Чувак, ты слуховой аппарат дома забыл? Алина. Она была здесь сегодня?