Стивен Бут - Вкус крови

В результате собственного расследования Королевские ВВС возложили всю ответственность за аварию на пилота, что было вполне естественно. Пилот всегда виноват, независимо от его должности и звания. И никому и в голову не пришло спросить выжившего бортинженера о том, что произошло на борту самолета в последние мгновения. А ведь у него была отличная позиция, с которой он мог видеть, была ли это ошибка в вычислении курса или неспособность пилота действовать в критической ситуации. Хотя в этом случае не надо было забывать о том, что бортинженером был Зигмунд Лукаш, а штурманом – его кузен Клемент.

Сотрудник архива переслал Бену еще и копию отчета Комиссии по расследованию воздушных происшествий министерства Авиации [151]. Под отчетом стояла аббревиатура ОК (Отдел катастроф), написанная черными чернилами. В отчете детально описывались обломки самолета после аварии и сообщалось, что расследование не выявило никаких технических неисправностей. Отчет также затрагивал погодные условия, послужной список пилота и историю самого самолета. Все эти документы были для детектива совершенно бесполезными. Они ничего не рассказали ему о живых людях, находившихся на борту.

И тем не менее кто-то знал историю сержанта Дика Эббота. Элисон Моррисси как-то упомянула, что ей удалось выяснить: у одного из членов экипажа – так же, как и у пилота – был новорожденный ребенок. И был это не кто иной, как Дик Эббот. Но откуда Моррисси получила эту информацию?

Купер позвонил по уже знакомому телефонному номеру в Идендейле.

– Сержант Дик Эббот, хвостовой стрелок, – повторил Фрэнк Бэйн. – Он был из Глазго и до призыва работал на сталелитейном заводе.

– Он был женат и у него был ребенок? – уточнил констебль.

– Совершенно верно. Только два члена экипажа «Милого Дядюшки Виктора» имели детей – Эббот и Мактиг. Эббот сам был еще почти ребенком – всего восемнадцать лет. Не знаю, может быть, его пузом загнали в угол…

– А вам не удалось разыскать его семью?

– Эббота? Я обращался в историческое общество эскадрильи. Они попытались связаться с его женой, но оказалось, что она вышла замуж повторно и иммигрировала. Дальше этого я не пошел.

– Понятно. Вы, наверное, знаете о людях, которые собирают обломки с места авиационных катастроф. Я слышал, что их еще называют стервятниками…

– Конечно. Я многое о них знаю. Многие люди считают, что это надругательство над святынями, так как эти обломки – это мемориалы людям, которые погибли в тех катастрофах.

– Наверное, родственникам это сильно не нравится.

– Естественно.

– Например, Элисон Моррисси.

– Элисон? В этом я не уверен, – сказал Бэйн.

– Что вы имеете в виду?

– У меня такое впечатление, что она постоянно что-то скрывает, – вздохнул журналист. – Вы меня понимаете? Она мне все рассказала. И о своей матери, и о дедушке, Дэнни Мактиге. У меня есть полная картина. Но иногда мне кажется, что она рассказывает мне гораздо больше, чем я должен знать… Такое впечатление, что она делает это для того, чтобы я не задавал ей лишних вопросов. Она вообще не любит отвечать на вопросы, хотя, видит бог, сама очень любит их задавать.

– Она вам платит? – поинтересовался Купер.

Он почувствовал, что Фрэнк заколебался, прежде чем ответить.

– Она оплачивает мои расходы, – признался наконец журналист. – А почему вы спрашиваете?

– Мне кажется, что вы очень много для нее делаете, и в то же время говорите, что совсем ее не знаете и не доверяете ей. Кстати, то, что вы привезли ее сегодня утром к Айронтонгу, было довольно глупо. Из-за этого у меня возникли проблемы.

– Мне очень жаль, но она может быть очень убедительной, когда ей что-то надо.

– Знаю. Я это тоже заметил.

Диана Фрай вошла в помещение в тот момент, когда Бен разговаривал с Бэйном. Купер не был уверен, что она услышала, как он упоминает имя Элисон Моррисси, но то, как сержант стала играть со своим шарфом, растягивая и перекручивая его в руках, подсказало ему, что она слышала все.

Фрай подошла к его столу и взяла в руки пачку факсов. Она держала их на весу и ждала, когда он закончит говорить.

– И что же это за факсы? – поинтересовалась она. – Есть что-нибудь интересное?

– Да нет, ничего важного, – отозвался ее коллега, но, прежде чем он забрал у нее бумаги, Диана начала читать верхний лист.

– А кто этот Кеннет Риз? – спросила она. – Я должна знать это имя?

– Нет.

– Не слишком привлекательная внешность, правда? Да и живет он, кажется, в Канаде…

– Он – отчим Элисон Моррисси, – заскрипел зубами Купер.

– Бен, ты хочешь сказать, что подробности о ее семье тебе присылают на рабочий факс?

– Это связано с пилотом Дэнни Мактигом.

– Ах вот даже как! И ты в этом уверен?

– Мне пришло в голову, что он мог вернуться в Канаду и сменить фамилию.

– Но ты в этом даже не уверен?

– Сменить личность не так уж сложно. И дезертиры часто это делали.

– И, как я понимаю, ты считаешь, что этот Риз в действительности – не кто иной, как Мактиг с новыми документами, вторично женившийся на своей собственной жене, после того как закончился приличествующий моменту траур по нему самому?.. Откуда, ради всего святого, у тебя такие идеи, Бен?

– В любом случае он совершенно не похож на Мактига, – ответил Купер. – И вообще Кеннет Риз – строительный инженер из Ньюкасла. Он рыжий, и в нем роста пять футов и восемь дюймов. Видишь, я все проверил.

– Я все поняла. Ты прочитал об этом в романе. Я тоже однажды читала роман.

– А я думал, что ты не любительница романов, Диана.

– Я тогда болела. Но это не помогло мне вылечиться.

– Понятно. Все выглядит так, что Мактиг так и не вернулся к своей жене и ребенку. И меня это беспокоит, потому что он все уши прожужжал экипажу о своей семье в Канаде и о том, что не может дождаться, когда их увидит. Так что из семьи он не дезертировал бы ни при каких условиях. Он бы обязательно как-то с ними связался и дал им знать, что, по крайней мере, жив.

Фрай вернула факсы на стол. Купер был удивлен, что она все еще его слушает. Первый раз за все время Диана позволила ему говорить о Мактиге дольше, чем тридцать секунд.

– И что следует из всего этого? – спросила она.

– Теперь я уверен, что он так и не добрался до Канады. Может быть, во время катастрофы у него случился приступ амнезии и он забыл, кто он такой? А вдруг он осел в Англии с новыми документами?

– Бен, мне кажется, что в то время официальные органы много сил тратили на то, чтобы знать о людях как можно больше. Тогда царила сущая паранойя по поводу высадки немецких шпионов и все такое…

– В самом конце войны? Не уверен. Надо спросить кого-то, кто жил в то время. Ведь Гитлер был уже побежден. В войне наступил перелом. Королевские ВВС и американские «Летающие крепости» утюжили немецкие города, а не наоборот. Самое страшное, что фашисты могли сделать с этой страной, так это выпустить по ней несколько ракет «Фау-2» [152]и надеяться, что они долетят до Шеффилда. А здесь, в Скалистом Краю… думаю, что здесь хватало людей, которые не задавали слишком много вопросов. Давай смотреть правде в глаза – их здесь и сегодня достаточно. Во время войны катастрофически не хватало мужчин, работников на фермах. Множество фермеров зависели от немецких и итальянских военнопленных в качестве рабочей силы. Так что вполне возможно, что летчик с канадским акцентом мог быть принят на работу на ферме вообще без всяких вопросов. Времена тогда были странные.