Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Черт бы побрал этот Голливуд! Шаги врага приближались. Ну, она хотя бы утолит жажду.

– Вот, пожалуйста. Вам уже лучше? – спросил портье, ставя перед девушкой стакан.

– Уже намного лучше. Вы очень любезны. – Элли просияла улыбкой, хотя все еще не представляла, как же добраться до этих чертовых списков посетителей. Нужно импровизировать.

Портье изгнали со стула, и теперь он стоял в нерешительности в своей кабинке.

– Скажите, почему в последнее время здесь так часто бывает полиция? Случилось что-то плохое?

Элли наклонилась к старику и заговорщически шепнула:

– Вы только больше никому не говорите. То, что я вам сейчас расскажу, – очень конфиденциальная информация. Речь идет об убийстве.

«Убийство», – одними губами повторил портье.

– Вы очень щепетильны, вы точно следуете предписаниям. Я думаю, вы тот человек, которого мы ищем. Нам нужна ваша помощь в конфиденциальном расследовании.

Ха! На этой волне она легко могла удержаться.

– Я? Я всю свою жизнь не имел никаких дел с полицией. Вы считаете, у меня получится?

Элли склонила голову набок:

– А кто, если не вы? Вы же регулярно смотрите «Место преступления». И вы отлично разбираетесь в полицейской работе.

Старик гордо вытянулся и выпятил впалую грудь.

– Тут вы правы. В этом отношении я эксперт.

– Прекрасно! Тогда мы охотно воспользовались бы вашими экспертными знаниями в вопросах организации производства. В первую очередь вы могли бы мне помочь со списками посетителей… У вас ведь есть списки от двадцать первого января?

– Конечно! Все заархивировано. – Портье поморщился. – Однако я ведь не могу дать вам их просто так, без ордера на обыск?

– Но господин… – Элли мельком бросила взгляд на бейджик, висевший на лацкане пиджака, – господин Покорный, у вас есть полное право распоряжаться ими. Конечно, у вас здесь развязаны руки, это ведь ваша кабинка, и тут вам никто не может указывать.

Элли показалось или старик и вправду вырос на несколько сантиметров? Не говоря больше ни слова, мужчина отпер ящик, вытащил планшет с записями и перелистал.

– Вот этот день.

– Ну-ка покажите.

Элли потянула планшет к себе. Утром, точно в 9:01, она нашла запись, которую искала: косая подпись через три строчки, вполне разборчивая – Л. Баптист.

Ее пальцы блуждали, спускаясь вниз по строкам.

Ничего больше. На следующей странице тоже. Ничего. От разочарования засосало под ложечкой. Элли постучала пальцами.

– Здесь нет записи о выходе господина Баптиста.

– Тогда он, наверное, еще в здании.

– Это было почти неделю назад, господин Баптист уже давно вернулся в Мюнхен.

– Но такого не может быть! Тогда непременно должна быть запись о его выходе! Он же не мог просто так… Есть ведь предписание… Предписание же… – Казалось, портье вот-вот разрыдается.

– Вы можете припомнить господина Баптиста? Вы знаете, когда он приходил в тот день или уходил?

Покорный пожал плечами:

– Здесь бывает столько людей…

Элли вытащила мобильник и показала ему фотографию.

Старик покачал головой, уголки его рта опустились:

– Они все выглядят одинаково.

Элли вздохнула и откинулась на спинку стула. Она напрасно разыгрывала весь этот спектакль и оставила Ханнеса одного. Этого он еще три года ей не простит. Взгляд Элли упал на мониторы, которые висели над окошком. Камеры были установлены перед входной дверью. Перед кабинкой портье. В подземной парковке.

Камеры видеонаблюдения!

Элли вскочила, как раз вовремя вспомнив, что нужно выпятить живот.

– Эти камеры все время работают? – спросила она.

– Конечно.

– А у вас есть видео от двадцать первого января?

– Все заархивировано, все заархивировано. Внизу в чулане. Вы считаете?..

У нее появилась шальная надежда. Элли не долго раздумывала, брать ли с собой Ханнеса. Тот ее убьет, если она сейчас отправится вниз без него. Но, если ей повезет, Элли сможет позже откупиться от него запоздалым подарком на Рождество. Девушка похлопала старика по плечу:

– Вы наш человек, господин Покорный. Добро пожаловать на борт корабля под названием «Расследование».

Переваливаясь с боку на бок, она зашагала вслед за портье. Это у нее хорошо получалось и без выпячивания живота. Но иногда женщине в жизни нужен голливудский лоск.

Допрашивать Хайнца Лонера было все равно что пытаться удержать рыбу одной рукой. Вблизи он напоминал страхового агента: усы, красный пиджак, как у учителя географии. Он бегал от диаграммы к диаграмме, пытаясь убедить Ханнеса в правильности своей концепции предприятия. Он тыкал выдвижной радиоантенной в секторную диаграмму, чертежи зданий, городские планы.

– Настоящая ценность – вот что главное. Мы инвестируем в настоящие ценности. Надежно, инфляционно безопасно. Во время европейского кризиса нужно хранить деньги у нас, здесь они будут, как в сейфе.

Ханнес подпер голову рукой. Если Элли скоро не появится, он в отчаянии что-нибудь купит у этого Лонера. Куда она запропастилась, черт бы ее побрал?

«Элли, на помощь!»

Хорошо, что у него нет никаких сбережений, даже дом принадлежит банку. Стоит ли спрашивать Лонера, что такое на самом деле «настоящая ценность»? Пожалуй, нет.

– Господин Лонер, мы сюда не на экскурсию приехали. Я прошу вас отвечать на мои вопросы. Для вас в качестве аудиторской фирмы работало предприятие Баптиста. Стоимость вашей доли в товариществе снизилась?

– С чего вы это взяли? – Лонер оперся руками о стол и взглянул на Ханнеса. – У «ИммоКапИнвест» еще никогда не было таких возможностей, как в этом году. Цены на недвижимость просто выросли до небес, для нас это идеальная ситуация. Наша концепция проверена ведущими экономическими организациями. Наши капиталовложения – это инвестиции в будущее, а вы могли бы…

– Нет! – Ханнес поднял руки. – Стоп!

– …как минимум в первый год не платить с них налоги.

Ханнес схватил годовой отчет, лежавший перед ним, и, размахнувшись, со злостью стукнул им по столу. Звякнули стаканы с водой. Трясущиеся усы Лонера замерли.

Ханнес перевернул страницу брошюры и ударил по ней рукой.

– Ваша фирма владеет лишь одним объектом недвижимости, который вы сами используете. Этого хватит, чтобы обеспечить прибылями пятьдесят тысяч инвесторов?

– Мы еще находимся в фазе инвестирования. И именно это делает инвестиции такими привлекательными для частных вкладчиков: сначала возместить убытки, сэкономить на налогах…

– Ах ты ж!.. – Ханнес заткнул уши. – Прекратите сейчас же! Я ничего не покупаю!

Лонеру удалось отвлечь полицейского от разговора о Баптисте настолько, насколько это было возможно. Ханнес с уважением вынужден был признать, что Лонер оказался хорош. Натренированный болтун, который и свою родную бабку заманил бы в хедж-фонды [25] Хедж-фонд – частный инвестиционный фонд, недоступный широкому кругу лиц, которым руководит профессиональный инвестиционный управляющий. Отличается особой структурой вознаграждения за управление активами. ( Примеч. пер. ) .