Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

– Я могу чем-то помочь?

– Чем тут поможешь? Нужно, чтобы кто-то из нас был дома. Йонна сама очень переживает из-за всей этой истории, упрекает себя в том, что оставила Лили одну. Мне необходим человек, который бы отпускал шутки по этому поводу, потому что ему наплевать на ситуацию.

– Мне не наплевать, Ханнес.

Ее слова оставили теплый след в его душе.

Вибрировал его телефон. Ханнес выключил звук, но и жужжание пугало его до смерти. Номер был незнакомый, междугородний код, который часто высвечивался дома на стационарном телефоне. Но никто не оставлял сообщения на автоответчике.

– Да.

– Это я. – Голос прозвучал так, словно тонул в зыбучих песках.

Мать Лили. На лице Ханнеса напряглись такие мышцы, о которых он давно позабыл.

– Аня! Куда ты пропала? Она у тебя?

– Кто у меня? О чем ты говоришь?

– Лили у тебя? Говори уже!

– С чего бы ей быть у меня? Я же отправила ее к тебе… – Ее голос сорвался. – Скажи немедленно: ты не знаешь, где она находится?

– Лили пропала.

– Как пропала?

– Она собрала вещи и сбежала.

– Ты серьезно? Я же положилась на тебя! Уже и на несколько дней тебя нельзя с ребенком оставить, чтобы ты все не запорол?

– Ничего я не зап…

– Будь добр, не ори на меня!

– Я не ору, – вздохнул Ханнес. – Несколько дней, ничего себе! Я должен был взять Лили на рождественские праздники, а сейчас середина января. Ей давно пора в школу…

– Господи, ты такой же зануда. Ты вообще не изменился.

– Мы уже пару недель пытаемся до тебя дозвониться. Ты ведь не можешь просто спихнуть на нас дочь…

– Я в больнице.

Ханнес ждал, что Аня продолжит, но слышал лишь ее дыхание.

– Почему в больнице? Давай, рассказывай…

– Я расскажу. Если ты перестанешь меня перебивать и не будешь орать.

– Это ты меня перебиваешь…

– Мы можем оставить все как есть. И я сейчас отключусь.

Вся энергия вытекла из него по капле. Ане снова удалось довести его до такого состояния, когда он чувствовал себя сваренным и выжатым.

– Говори.

– У меня нервное истощение. У меня больше нет сил. Я одиннадцать лет все тащила на себе, это было чересчур.

– Ты где?..

– Я не хочу об этом говорить.

Ханнес сжал зубы. Она снова это сделала.

– Мне так лучше. Лили слишком злится, чтобы переживать из-за меня, – сказала она.

– Аня… – Ханнес взъерошил волосы и попытался говорить как можно спокойнее. – Можно я тоже кое-что скажу?

– Да, тебе ведь никто не запрещает, правда?

Необходимо оставаться спокойным. Не вздыхать слишком громко: она это ненавидит.

– Лили думает, что больше тебе не нужна.

Повисла долгая пауза. Ханнес не знал, закончила ли Аня разговор. Он слышал лишь шипение, наверное, это было ее дыхание. Потом снова раздался голос, очень четко и очень близко:

– Если она объявится, то скажи ей, что я вернусь. Скоро. Что я ее люблю. Сейчас я не могу…

Щелчок .

Она прервала разговор.

Ханнес опустил телефон на колени. Части головоломки встали на свои места: исчезновение Ани, состояние Лили, в котором она попала к Ханнесу. Девочка без зимней куртки в чемодане, которая даже не знала, что картофель растет в земле. Как давно у Ани «больше нет сил»? Их уже не было, когда она вышвырнула Ханнеса из квартиры, когда она по праву выставила его вон? Или их не стало намного позже? И как долго Ханнес об этом ничего не знал, потому что ограждал от всякого дерьма новую семью? У него ведь была новая замечательная семья с миленькими белокурыми детишками.

Ему не следовало сдаваться. Аня была права. Он все запорол.

– Кто это? – спросил Вехтер.

Ханнес засунул телефон в карман куртки.

– Никто.

Просто женщина, на которой он все еще был женат.

– Приятного аппетита!

Голос Элли заставил Вехтера оторваться от письменного стола. Он ломал голову над отчетом для Целлера, но любая идея, за которую он хотел ухватиться, тут же смешивалась в голове с прочей мысленной кашей, растворялась и исчезала. Возможно, обед – это не такая уж плохая идея. Вехтер уже подумывал о кренделе и о маленьких булочках из кафетерия, которые продавщица презрительно называла «капкейками». Время еды – законный перерыв, и можно не думать, как дальше распутывать дело. Его команда ждала, когда Вехтер укажет направление расследования. Никто не высказывался по этому поводу, но комиссар чувствовал это ожидание, и оно тяготило его. Что он будет делать, если его единственный свидетель окажется неблагонадежным и в один миг все его построения накроются медным тазом? Он ввязался в это дерьмо. Он поставил на Оливера и проиграл. Может, так будет лучше всего: он напишет этот дурацкий отчет Целлеру. Тогда он сможет хоть что-то предъявить начальству. Там пока займутся бумажками Вехтера.

Элли швырнула пакеты на стол и обняла Ханнеса так крепко, что у него чуть глаза из орбит не вылезли.

– Дружище Ханнес…

Она разжала объятия, прежде чем он успел потерять сознание, и схватила пакеты из китайской закусочной.

– Как заказывали. Рис с цыпленком для тебя, Михи…

– Спасибо.

Вехтер взялся за коробочку, и в нос ударил дух соевого соуса, который потом весь день будет висеть в кабинете. Несмотря на два кренделя и один очень маленький пирожок, Вехтер все еще был голоден.

– Пад-тай [49] Пад-тай – тайское блюдо, лапша в кисло-сладком соусе с рыбой, куриным филе или креветками. с тофу для Ханнеса. – Она скорчила виноватую гримасу: – Я забыла про рыбный соус…

– Ничего, я как-нибудь переживу.

– Но рыбы нет. – Она вытащила коробочку из пакета, раздала пластиковые вилки и уселась за приставной столик.

– Приятного аппетита. Я тут как раз шопингом занималась. Хотите взглянуть? – Свободной рукой она достала продолговатый сверток. – Ой, на него пролился соевый соус, извините.

Вехтер, собственно, хотел лишь спокойно поесть. Но сделать перерыв в расследовании не получилось.

– М-м-м, – с набитым ртом произнес он, распаковывая предмет. Под целлофановой оболочкой блестел металл. Комиссар быстро прожевал порцию риса. – Это не тот ли…

– Именно та модель. Стопроцентно совпадает с тем, что на снимке. Теперь мы знаем, что нужно искать, хотя и поздновато.

Ханнес обошел стол, чтобы взглянуть поближе. Они вдвоем склонились над ножом. На стали матово поблескивали мраморные разводы. На рукоятке виднелся красный четырехугольник с японскими иероглифами. Вехтер не решался снять обертку, казалось, что лезвие может без труда отсечь ему руку. Острие уходило куда-то в бесконечность. Он взвесил коробку в руке: она была легкой.

– Элли, мы будем чаще посылать тебя за покупками.

– Я требую, чтобы следующим вещественным доказательством стали туфли «Лабутен».

– Принимается. Ты позаботишься обо всем остальном?