Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Вехтер на ходу включил фонарик и направил луч на затылок мальчика:

– Стоять!

Ноги Оливера коснулись ледяной воды, он не колебался ни секунды. Было бесполезно наводить на него оружие, он ничего не слышал, ничего не чувствовал, шел все дальше и дальше.

– Стой! – крикнула Элли, ее голос прозвучал как резкая брань.

Что-то все же подействовало на Оливера. Он остановился, когда его тощие ноги были уже по колено в воде, пропитавшей его джинсы. Они должны были подойти ближе. Так близко, чтобы схватить его.

Элли по дуге обошла Оливера, подбираясь к нему сбоку. Вехтер догадывался, что она замышляла. Но как им вдвоем блокировать одного? Может, стоило отправить на поиски больше людей? Но что бы это дало? Повергло бы загнанного зверя в еще большую панику? Сейчас нельзя было толкать Оливера. Невозможно будет выловить человека из этого черного бурлящего потока. Если мальчик упадет, его тело унесет течением. Оливер даже не замечал, что стоит босыми ногами в ледяной воде. Он был похож на лунатика, балансирующего на коньке крыши, и его нельзя было будить. Вода затекала в ботинки Вехтера, холод обжигал, он словно шагал по огненному ковру.

– Оливер, подойди ко мне. – Он поднял руки и показал ему ладони.

Оливер развернулся. В его глазах была пустота. На бледном лице виднелись веснушки, более темные, чем обычно. Нет, это не веснушки. Капельки крови.

– Давай… давай… – Он подманивал его, как ведьма, отступал потихоньку назад, стиснув зубы. Каждый шаг в ледяной воде отдавался болью во всем теле.

Краем глаза он видел, как Элли продвигается вперед. Он не мог на нее смотреть, он не мог выпустить Оливера из поля зрения. Прочь, прочь от воды. Оливер, как робот, двигался к нему. Всего несколько сантиметров отделяло его от вытянутой руки Вехтера. Элли подобралась ближе. Слишком близко. Он сделал жест, чтобы ее остановить, и она замерла. Здесь он все должен был уладить один, наедине с Оливером.

– Подойди ко мне, дай мне руку.

Оливер протянул руку.

– Все будет хорошо.

Оливер вздрогнул всем телом. Его лицо исказилось, раздался звериный крик, и он замахнулся. Сверкнул металл.

Спустя пять минут Ханнес сунул руки под горячую воду и принялся тереть их, пока кожа не начала саднить, а ногтевые ложа – кровоточить. Сквозь дыру в окне свистел ледяной ветер, здесь было так же холодно, как и снаружи, под подошвами хрустели мокрые осколки стекла. Он злился на себя за то, что согласился выехать сюда. Нет, он злился на Вехтера, потому что тот отправил его в это дерьмо. Когда Вехтер появится, Ханнес тогда… он тогда ему…

– Думаю, они уже достаточно чистые.

Чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо, и облако сигаретного дыма окутало Ханнеса. Он сразу позабыл, что хотел высказать Вехтеру.

– Михи! Ты меня напугал. У тебя все хорошо? – Он вытер руки грязным кухонным полотенцем Баптиста, и ему тут же снова захотелось их помыть.

– Нормально. – Вехтер взглянул на собственные руки и вытер их о пиджак. – Ничего не случилось.

– И ведь из-за кого! – Элли промокала разбитую губу бумажным носовым платком. – Гаденыш малолетний. Теперь я знаю, почему не хочу заводить детей.

– Элли у нас – настоящая героиня, – сказал Вехтер.

– Я просто поймала его. – Она залилась истерическим смехом. Ее мокрые ботинки издавали чавкающие звуки. – Сначала я надену сухие носки, а потом отправлюсь в кабак, где подают вегетарианские чипсы и по-настоящему отвратительный кофе.

Она обернулась к полицейским в форме, заполонившим дом.

– Эй, зелененькие, кто из вас отвезет меня домой?

Домой. Ханнес тоже ничего другого не хотел, только бы добраться домой. Не в свой дом, полный проблем, телефонных разговоров и страха, а в дом из параллельной вселенной.

– Вы взяли Герольд?

– Да.

Лицо Вехтера избороздили морщины, словно высеченные в камне. Неудивительно: он сегодня встретился со смертью лицом к лицу. Но все у него было, как всегда, «нормально».

– Значит, мы напрасно возились с Баптистами?

– Нет. Мы никогда ее не нашли бы, если бы нам не помог Оливер. Все взаимосвязано. Без Баптиста и Оливера не было бы убийства и преступницы. Кстати, как там дела у отца?

– Всего лишь резаная рана. По словам докторши, как только его зашьют, он сможет вернуться домой. – И вполголоса Ханнес добавил: – На память останется.

– Не думаю, что ты теперь получишь дисциплинарную меру взыскания, – произнес Вехтер.

Это был комплимент? Почему никто ему не говорит, что он тоже герой?

– На это мне в высшей степени наплевать.

На столе лежал пакет для улик с кухонным ножом Оливера. Ханнес взял его в руки, пощупал через пластик грязный клинок. Зажужжал его телефон. В поисках аппарата он промахнулся мимо кармана и попал в дыру в подкладке куртки. Он нащупал хлебные крошки, мятую пачку сигарет и чертовы четки. Он вытащил руку с отвращением. Все что угодно, только не холодное стекло телефона. Тот обнаружился в другом кармане. Он поднес его к уху, молча послушал – все слова были израсходованы. Посреди фразы он сбросил звонок и взглянул на Вехтера.

– Они нашли Лили. Она едет домой.

Морщины на лице Вехтера разгладились, словно с его души свалился тяжелый камень.

– Вали уже к себе, – сказал он, его лицо расплылось в теплой улыбке, которая тут же исчезла.

Ханнес совсем забыл, что все еще держит в руках пакет с ножом. Его пальцы сжались в кулак, и он, вскрикнув, выпустил нож. Кровь закапала на пол. Нож прорезал пластик, старая и новая кровь смешались на лезвии. Прошли какие-то секунды, прежде чем он подумал: «Идиот, если кровь течет, значит, должно быть больно».

Кто-то стукнул его стулом под колени, и в тот же миг его ноги оказались на столе. Ханнес даже не понял, как это произошло. Вехтер наклонился над ним и говорил что-то, словно издалека. Ханнес видел мир, как через перевернутую подзорную трубу. В ушах шумело, на секунду все звуки ушли на задний план, он вздохнул и услышал голос Вехтера:

– …шнапс, пластырь и такси.

Ни страха, ни боли, ни желания, ни ненависти. И шум воспоминаний – словно далекий гул голосов. Снова в тыльной стороне кисти торчала иголка, снова в него по капле текла какая-то прозрачная жидкость, но тело стало таким, как у куклы в витрине магазина. Его запястья были привязаны к решетке. Все равно. Он не хотел двигаться. Он хотел, чтобы эта жидкость капала в него до конца его дней. Это рай. Почему нельзя здесь лежать все время? Двустворчатые двери распахнулись. Он это заметил по едва ощутимому движению воздуха и взглянул из-под почти сомкнутых век. Свет из коридора заслонила какая-то фигура, размытая и бесформенная, с пиджаком, накинутым на плечи. Свет исчез. Он закрыл глаза. Ножки стула заскребли по полу. Грубые пальцы забрались ему под руку, а в воздухе повис аромат лосьона после бритья от «BOSS» . Это все никак с ним не связано. Только голоса становились все тише, пока не исчезли совсем. Он ощутил тепло руки и провалился в сон без сновидений.