Тибор Роде - Вирус «Мона Лиза»

Он перевел взгляд на башенные часы. Прохожий шел очень медленно – прямо по линии падения башни.

Он выругался.

Теперь что-то показалось на противоположном конце рынка, и он не поверил своим глазам. Со стороны обычно закрытой для автомобильного движения пешеходной зоны практически в темпе прогулочного шага приближался полицейский автомобиль. Он снова выругался про себя. До сих пор все шло без сучка, без задоринки, а теперь такое! Может быть, кто-то наблюдал за ним и вызвал полицию? Он поглядел на башню. Если взрыв произойдет сейчас, то это отвлечет их, а сам он сможет сбежать.

Впрочем… Теперь пьяный стоял прямо напротив ратуши, метрах в тридцати от заложенной взрывчатки.

Он снова посмотрел на полицейский автомобиль. До него оставалось всего метров сто. Сейчас полицейские увидят его.

На ум пришла фраза, написанная на обратной стороне ратуши. Как там говорилось? «Где Господь не оберегает город, там тщетно стража сторожит» .

И опять он поглядел на пьяного. Тот как раз сделал еще пару шагов.

Он перевел взгляд на взрыватель, который держал в руке. Подумал о деньгах.

А затем улыбнулся.

Хелен не впервые летела на частном самолете. На вершине ее модельной карьеры дизайнеры неоднократно путешествовали с ней на служебных реактивных самолетах. Однако это было давно, и никогда прежде она не была единственным пассажиром, как на этот раз.

Под ней уменьшался аэропорт Логан, она перевела взгляд на горизонт. При воспоминании о телефонном разговоре с клиникой на глаза ее навернулись слезы.

– Странно, что вы именно сейчас решили справиться насчет Мэйделин. Я как раз собирался вам звонить – кажется, она пропала, – сказал ей доктор Рейд, когда секретарь в приемной соединил их.

– Пропала? – крикнула Хелен в телефонную трубку. И на этот раз ей было все равно, уставятся ли на нее люди, прогуливающиеся в парке.

– К сожалению, похоже, это так, – печальным голосом подтвердил доктор Рейд. – Ее состояние весьма ухудшилось. Внезапный рецидив. Она прервала нашу беседу и ушла, и с тех пор ее никто больше не видел. Мы обыскали все. И, поскольку пропало кое-что еще… в общем, я очень надеялся на то, что она связывалась с вами. Поэтому как раз и собирался вам звонить.

– Нет, она со мной не связывалась! – ответила Хелен прерывающимся голосом, и ей показалось, что земля ушла у нее из-под ног. – А что с ее мобильным телефоном? – догадалась спросить она, несмотря на то что мысли в голове кружились в безумном хороводе.

– Его мы нашли в ее комнате. Она не взяла его с собой. Мне все это действительно очень неприятно, можете себе представить. Это чрезвычайное происшествие. Но пациенты убегают от нас не впервые, и до сих пор мы возвращали всех целыми и невредимыми. Поверьте, далеко уйти она не могла. Клиника находится в очень уединенном месте…

– Очень уединенном? – Хелен хватала воздух ртом, и пока она пыталась справиться с нахлынувшими слезами, последовал вопрос, которого она опасалась.

– А у вас случайно нет родственников в Варшаве? – спросил доктор Рейд и, не дожидаясь ответа, продолжил: – В ее комнате мы нашли письмо, похожее на любовное. Подписано «Павел», и, судя по адресу, отправлено оно было из Варшавы. Кроме того, мы нашли пустой конверт из-под авиабилетов…

Словно в трансе, она записала варшавский адрес, позволила уверить себя, что доктор Рейд сообщит в полицию, а затем положила трубку. Прошло несколько минут, в течение которых она отчаянно пыталась успокоиться, после чего позвонила Патрику Вейшу в Варшаву.

– Чего-то подобного я как раз и опасался, – с грустью прокомментировал он новость об исчезновении ее дочери. – Похоже, они сбежали вместе.

При мысли об этом в животе у Хелен все сжалось. Не прошло и получаса – она как раз направлялась в свою квартиру, – как ей снова позвонил Патрик Вейш.

– Один мой друг работает в службе безопасности полетов, у него есть доступ к данным, к которым у него вообще-то не должно быть доступа. Он только что подтвердил, что некая Мэйделин Морган вчера вечером улетела в Варшаву через Вену.

Как только Хелен осознала, что ее дочь одна отправилась в Варшаву, у нее закружилась голова. Конечно, Мэйделин – уже не та маленькая девочка с чудесными кудрями и большими изумленными глазами, которую Хелен все еще представляла себе, думая о ней. Мэйделин исполнилось шестнадцать, столько же, сколько было ей самой, когда в ней увидели модель… Ей стало зябко. В ее случае детство закончилось в мире моды, в случае Мэйделин – болезнью. Болезнь отняла у нее Мэйделин какое-то время назад. Теперь дочь жила в тысяче миль от нее, в клинике. Не проходило ни одного дня и даже часа, чтобы она не тосковала по дочери. Однако Хелен пыталась утешать себя мыслью, что там она находится в надежных руках. Поверила врачам, что у них ей будет лучше, чем дома. Но то, что Мэйделин, не позвонив ей, сбежала из клиники, улетела одна в Европу, без присмотра, – эта мысль до смерти напугала женщину.

– Приезжайте сюда! – потребовал Патрик, когда она рассказала ему о еще одном звонке с номера, имевшего такой же код, как у клиники.

Это звонил полицейский. Директор клиники дал номер ее мобильного телефона местным копам. «Были ли у Мэйделин проблемы?» – поинтересовался полицейский, и Хелен ответила грубее, чем намеревалась: «Разумеется, иначе моя дочь не оказалась бы в психиатрической лечебнице!» После этого его интерес к расследованию заметно угас. «В ее палате нашли любовное письмо, есть ли у вас какие-то предположения по поводу того, кто его отправил?» – спросил он.

Хелен заставила себя рассказать об отце Патрика Вейша, жившем в Польше. Ей было нелегко признать, что, возможно, ее дочь связалась с человеком, который старше ее на пятьдесят лет. Кто же отнесется всерьез к исчезновению Мэйделин? Она решила рассказать и о сведениях, добытых другом Патрика нелегальным путем. Ее не волновало, что у него будут неприятности.

Как и ожидалось, это ввело полицейского в ступор. Знает ли она фамилию этого человека? Как так вышло, что он раскрыл служебную информацию? Это федеральное преступление. В этот миг нервы Хелен не выдержали. Она заорала в трубку, пытаясь заставить полицейского вернуться к поискам ее дочери. В конце разговора тот вежливо, но без особого энтузиазма попрощался. «Судя по всему, – добавил он, – заявление о пропаже поможет скорее нашим польским коллегам». Он собирался узнать, как установить связь с Варшавой.

Взбешенная пассивностью полиции, Хелен, оказавшись в квартире, налила себе коньяка и залпом выпила его. Она не увлекалась алкогольными напитками, но в такой ситуации не помешает пропустить стаканчик. Спустя два бесконечных часа, в течение которых она выпила еще два бокала коньяка, глядя на лежащий перед ней мобильный телефон, Вейш-младший позвонил снова. Рассказ о разговоре с полицейским его не особенно удивил. О том, что касалось его друга из службы безопасности полетов, она ему сообщать не стала.