Павел Шмелев - Простые вещи, или Причинение справедливости

Снабжение пивных точек в Излучинске — а всего их насчитывалось одиннадцать — пребывало в семидесятых в плачевном состоянии. От рабочих поступали жалобы в Горисполком и даже в горком партии. Пиво завозилось нерегулярно, с опозданиями, в связи с чем в четыре часа пополудни направлявшиеся домой и уставшие рабочие первой смены вынуждены были толпиться в очереди, а порой и вовсе оставались без напитка. У органов тоже имелись претензии — пиво разбавляли всякой дрянью, пивные ларьки не могли похвастаться высоким качеством обслуживания, а прилегающая к ним территория чистотой. Пивных павильонов вообще не наблюдалось, и все это снижало уровень культуры потребления.

Виктор Сергеевич Нестерюк постарался, чтобы этот острый вопрос подняли на партбюро горпищеторга, подняли по-партийному принципиально, жестко. Как водится, инициатору поручили исполнение решения. В рамках квартального плана и согласно партийному заданию Нестерюка назначили куратором вопроса. В течение двух месяцев он добился порядка. Были дополнительно «выбиты» восемь девятисотлитровых бойлеров, возившие раньше квас, и закреплены постоянные водители машин. С начальником отдела сбыта пивзавода Нестерюк договорился о первоочередной отгрузке, ведь пиво отпускалось и по районам области, и даже в другие города. Такая договоренность обходилась новоиспеченному негоцианту в тысячу рублей ежемесячно. Подвальный склад продмага в одном из зданий в центре города, а также один ларек на конечной остановке трамвая переоборудовали в пивные павильоны: стойка, пластмассовые столики, сухарики и вобла. Невиданный по тем временам сервис! Постепенно все пивники заменились на людей куратора, и только двое, вовремя понявшие конъюнктуру, сами поклонились рубликом и остались работать на условиях Нестерюка-старшего.

Уважаемый Виктор Сергеевич стал Главным Пивником города. Пивное ремесло в те времена буквально сочилось деньгами изо всех пор. Рядовой сменный продавец не самого центрового ларька при зарплате в сто десять рублей имел чистоганом семьсот. И это при условии, что профессию понимал, относился к ней осторожно и щепетильно, то есть бодяжил пиво из водопровода в меру, не более двухсот грамм на литр, триалона добавлял две ложки на сто литров, чтоб аккуратно и без фанатизма, а недолива свыше пяти процентов не допускал. Да что там пиво! Около центральной проходной завода имени Сметанина годами торговала газировкой улыбчивая бойкая женщина средних лет. Сварная тумба, выкрашенная в канареечный цвет, зонтик от солнца и дождя, два сифона, баллон с углекислым газом, да шланг с водопроводной водой — вот и все хозяйство. Цена стаканчика — копейка без сиропа, четыре с сиропом, а очередь стояла с шести утра и до восьми вечера. А как же? Рабочий человек завсегда с утра, да и после смены желает газировки. Идеальный бизнес в благополучную эпоху социализма! В десяти метрах от торговки — полупустая стоянка для немногочисленных в то время автомобилей. Рядом с «москвичами» и «запорожцами» заводчан сверкала лаком новенькая «копейка» голубого цвета. Да, это была машина улыбчивой продавщицы, заработанная честным трудом.

А тут — пиво, а не копеечная газировка. Старший Нестерюк получал не только деньгами. Фиксированная такса сбора от пивников устоялась в пятьдесят рублей за рабочий день (в праздники и выходные по сто, а с павильона и все двести), однако десятки тысяч тратить было некуда. Поэтому он брал связями, знакомствами, постепенно обрастая ими, словно торговое судно в теплых морях — полипами и ракушками. Связи получались разно-всякие и полезные: торговые (заведующие базами, рынками, директора магазинов, станций техобслуживания, снабженцы всех мастей), советско-партийные (им тоже хочется горло промочить). Не остались в стороне военная верхушка — турбазы, охотхозяйства и санатории у них отменные, а военкоматы ох как полезны бывают! Шушера вроде врачей, учителей — это само собой, но дантисты и венерологи стояли особняком, к ним всяческий почет и уважение, золото и врачебная тайна в пивном деле тоже имели хождение. Со временем появились и криминальные контакты, что поначалу нервировало Виктора Сергеевича. Но все образовалось, притом наилучшим образом. Получилось так, что Нестерюк свел знакомство с вором в законе, тот имел погоняло «Букварь». Букварь был смотрящим в области, держал общак, вел себя достойно — в руки ничего подстатейного не брал: ни наркоты, ни оружия. Главный Пивник отстегивал ему толику доходов по-божески, два косаря в месяц, а за это получал спокойствие на всех пивных точках. Бакланов там вывели быстро и окончательно, дабы хулиганка не привлекала нездоровое внимание милиции.

Освоившись, старший Нестерюк прибрал к рукам и другую доходную городскую негоцию — прием стеклотары. «Пушнину» принимали как рядом с пивными точками, так и вразброс по городу, передвижными пунктами. Заедет во дворы девятиэтажек грузовичок, и дудит водила в медную трубу, вроде валторны. Жители сразу понимают, что пора с балконов и кухонь доставать бутылочки. Хитрости в «пушном» деле водились немудрящие: с десятка бутылок отставить одну-две (горлышко отколото), немытую посуду не принимать (на донышке молочко присохло), от шампанского не брать. Граждане тащить это обратно ленились, да и незачем. Бросали рядом, а приемщик добру пропадать не давал. Можно и по дороге списать на бой ящик-другой, да с накладными поколдовать. Натурально, вся эта неучтенка превращалась приемщиком в звонкую монету, а куратор получал свое, да не десятину — много больше.

На том и жил Виктор Сергеевич, постепенно складывая в кубышечки рубли, кое-какое золотишко (царские червонцы еще водились, обручальные кольца, да зубные коронки ломом), а потом и доллары пошли. За валюту светила пятнашечка, а то и «вышка». Приходилось хранить активы в первобытном виде, в стеклянных трехлитровых банках. Черная «Волга» и дачка с банькой в ту эпоху были пределом системной капитализации доходов, однако понимал отец, что придут, придут правильные времена, никуда не денутся. В рассуждении о будущем держал Нестерюк-старший отпрыска в строгости сызмальства, воспитывая из него человека, понимающего истинные ценности: и что такое трудовая копеечка, и что такое уважение к родителям, то есть к отцу. А мамаша-то блаженная, что с нее взять?

Так уж получилось, что Светлана Альфредовна, еще в свою бытность девицей и студенткой торгового техникума, несмотря на прозвище «Агдам», свою любовь к одноименному напитку и некоторую легкомысленность в отношениях с мужчинами, была девушкой далеко не глупой. Странноватой, но с убеждениями. К внезапно наступившей беременности она отнеслась вдумчиво и распорядилась ею по-хозяйски, осмотрительно. Партия обещала быть неплохой — Витюша подавал надежды «выйти в люди». За Светочкой давали в приданое трехкомнатный кооператив, и все сложилось как нельзя лучше: через два месяца после свадьбы, как и положено, родился Костик, здоровый крепенький мальчик. Агдам работать не пошла, так и не найдя в себе призвания к торговле. Осталась домохозяйкой, а воспитание отпрыска доверила школе, пионервожатым и мужу, заботясь о сыне, лишь как о большом разумном хомяке — существо должно быть накормлено и здорово.