Клэр Кендал - Дневник жертвы

Я картинно помахиваю твоей тяжеленной книгой; запястье тут же отзывается болью. Чувствую себя актрисой, злоупотребляющей театральным реквизитом.

– Она великолепна! – продолжаю я. – Очень мило с твоей стороны подарить мне книгу. И ты изумительно читаешь. Тот отрывок мне очень понравился.

– А мне очень нравится эта картина, Кларисса.

В одной руке у тебя раздувшийся портфель, другая неловко сжимает два бокала с вином. Ты наклоняешься и ставишь все это на пол.

– У тебя там не труп, случайно? – усмехаюсь я.

Тебя выдает метнувшийся к застежке взгляд: ты словно хочешь убедиться, что портфель надежно заперт. Похоже, у тебя есть секреты, о которых другим знать не положено.

Ты тоже смеешься. И протягиваешь мне руку:

– Всего лишь книги и бумаги. Давай, выходи из своего убежища! Я провожу тебя до дома. Ночь слишком темная, чтобы гулять по улице одной.

Я позволяю тебе помочь мне подняться. Моя рука по-прежнему в твоей – ты ее не выпускаешь. Мягко высвобождаюсь.

– Со мной все будет в порядке. А вас разве не ждут на торжественном ужине, профессор?

– Я не профессор. – У тебя начинает подрагивать веко. Быстро, равномерно, словно изнутри под ним бьется крошечное насекомое. – Я подавал на профессора, но в тот год его получил Генри. Бесполезно тягаться с обладателем поэтической премии, не так ли? Да и его деканство тут очень кстати пришлось.

Вообще-то Генри заслуживал эту должность как никто другой. Но я же не могу так ответить…

– Мне очень жаль, – бормочу я и после неловкого молчания продолжаю: – Мне пора домой.

У тебя такой подавленный вид, что я чувствую себя обязанной сказать что-то ободряющее. Пытаюсь смягчить свой неотвратимо надвигающийся уход:

– Ты очень интересно пишешь, Рэйф! Тебе действительно есть чем гордиться!

Ты тянешься за вином и протягиваешь мне бокал.

– Последний тост, Кларисса. На дорожку.

– За твою прекрасную книгу! – Мы чокаемся: я – белым, ты – красным, и я отпиваю из своего бокала. Как же мало тебе нужно для счастья! Твоя радость и трогает меня, и печалит. В ближайшие месяцы я буду вспоминать этот момент слишком часто. И каждый раз буду пытаться забыть его навсегда.

– До дна! – И ты залпом, демонстративно, опустошаешь бокал.

Покорно допиваю свой, несмотря на какой-то подозрительный солено-сладкий медицинский привкус. Не хочу омрачать тебе праздник – он и без того получился довольно унылый.

– Позволь мне проводить тебя, Кларисса. Я лучше с тобой прогуляюсь, чем пойду на какой-то занудный ужин.

Через минуту мы оказываемся на улице. Вдыхаем свежий, по-осеннему прохладный воздух. Благодаря вину мне теперь море по колено; и все же я не сразу решаюсь задать следующий вопрос:

– Ты когда-нибудь думал о первой жене Синей Бороды?

Почему в сказке про нее ничего не говорится? Ведь ее труп тоже должен был висеть в запретной комнате.

Ты снисходительно улыбаешься. Можно подумать, я одна из твоих студенток. Одет ты сегодня непривычно: твидовый пиджак, мягкие коричневые вельветовые брюки, рубашка в тонкую бело-голубую полоску, темно-синяя безрукавка… выглядишь как типичный американский профессор.

– Поясни, пожалуйста.

Вот так ты, наверно, разговариваешь на семинарах по английской литературе. Властным, не терпящим возражений тоном.

– Ну, если тайная комната существовала с самого начала и он запретил первой миссис Синяя Борода входить туда, то тогда там еще не висело ни одной мертвой бывшей жены. Она не могла уронить ключ в лужу крови, не могла его испачкать и выдать себя. Так какой же предлог он придумал, чтобы убить первую жену? Для меня это всегда было загадкой.

– Думаю, тест с комнатой он изобрел уже для второй жены. А первая совершила нечто еще более ужасное и непростительное, чем вторжение в запретную комнату. Проявила высшую степень неповиновения. Быть может, она изменила ему, как первая царская жена в «Тысячи и одной ночи», и за это он ее убил. А после решил испытывать каждую следующую жену, чтобы понять, можно ли ей верить. Вот только ни одна из них не смогла пройти испытание.

Твой беспечный, шутливый тон не насторожил меня. Я должна была догадаться, что это не шутка, потому что ты никогда не бываешь беспечным. Если бы не третий бокал, я бы обязательно догадалась и сумела предотвратить все, что случилось потом.

– Ты как будто считаешь, что она это заслужила?

– Конечно нет! – Слишком быстро. Слишком эмоционально. Я знаю, что ты врешь. – Разумеется, я так не считаю!

– Да? Но ты сказал «неповиновение». Жуткое слово! – Мне кажется или меня правда шатает? – И потом, это нечестно: ведь дом принадлежит им обоим. Он не может запрещать ей входить в какие-либо комнаты.

– Мужчинам нужны тайники, Кларисса.

– Серьезно? – Ты киваешь, и я продолжаю: – Я думаю, этой комнате довелось быть свидетелем страшных, отвратительных сцен. Думаю, он реализовывал там свои самые извращенные фантазии.

– Ты досконально изучила «Синюю Бороду», Кларисса. Лучше любого критика. Вот кому нужно было профессора давать! Не стоило тебе бросать аспирантуру.

Энергично мотаю головой в знак протеста. Постепенно движение сходит на нет, но все вокруг продолжает раскачиваться. Не припомню, чтобы я кому-нибудь говорила о неоконченной аспирантуре. Вяло изумившись твоей осведомленности, я застываю на месте, зачарованно глядя на выставленное в витрине кольцо – платиновое, витое, усыпанное бриллиантами. Я все мечтала, что однажды Генри решит сделать мне сюрприз и купит его. Но он не купил. Камешки искрятся и то и дело вспыхивают в танцующих лучах подсветки, как морская гладь в яркий солнечный день. Не могу оторваться от волшебных желтых и белых лампочек, которые перемигиваются по периметру окна.

Ты тянешь меня дальше, прочь от витрины, и я растерянно моргаю, будто спросонок. Мы оставляем позади золотисто-коричневые георгианские дома и приютившиеся в них магазинчики, давно закрытые в такой час. Я больше не могу идти самостоятельно. Твоя рука обвивает мою талию и направляет меня в нужную сторону.

Не помню, как мы прошли по переходу; теперь мы взбираемся по крутому холму. Я хватаю ртом воздух. Ты не отпускаешь меня от себя, то подталкивая вперед, то подтаскивая. Ты практически несешь меня. Перед глазами пляшут блестящие точки: те самые бриллианты и волшебные огоньки. Мы останавливаемся у входа в старинный дом. Я здесь живу. На третьем этаже. Не понимаю, как мы умудрились добраться так быстро.

Кровь стучит у меня в висках. Я слегка покачиваюсь, как тряпичная кукла. Ты помогаешь мне найти ключи. Ведешь меня по лестнице. Помогаешь вставить еще два ключа и открыть дверь квартиры. Я стою, не зная, что делать дальше. Сильно кружится голова.