Англия Полак - Мнимая реальность

– Обычные.

– Обычные? Может, вы хотели сказать, натянутые?

– В смысле?

– А какие отношения были между вашими родителями?

– Я не знаю, – безразлично произнес Рэйн, на него навалилась огромная усталость.

– Часто ли они скандалили? Может, ваш отец проявлял насилие по отношению к матери?

– Нет, – ответил он. Но знал ли он наверняка? Он уже ничего, казалось, не знал: ни о себе, ни о своей семье, ни о своем прошлом.

– Хорошо. Тогда я вам расскажу. Ваш отец познакомился с мисс Джоан Эйв в 1982 году, в Канзас-Сити. В 1984 году на свет появилась Луна Эйв. Ваш отец боялся признаться вашей матери в том, что у него есть другая семья, поэтому он тайком вел двойную жизнь. И все же, я думаю, вы узнали, что ваш отец изменяет вашей матери. И тогда вы решили его наказать. Зная, что он страдает эпилепсией, вы умышленно опустошили ингаляторы. Но, когда умер ваш отец, вы не почувствовали облегчения. Скорее, наоборот. Вам захотелось избавиться от второй семьи, которой отец уделял слишком много внимания.

Рэйн вслушивался в каждое слово Гаррена. Они его вовсе не пугали. Он не знал почему. Было ощущение, что он уже давно знал про это. Просто забыл.

– Кстати, вы помните его имя?

Рэйн нахмурился.

– Пол. Ведь, именно это имя было в досье мисс Эйв. Скажите, что там было написано об ее родителях?

– То, что отец повесился, а мать погибла в автокатастрофе.

– Ну, я думаю, повешенье и эпилепсия – это очень близкие понятия. Ведь на выходе мы при любом раскладе имеем механическую асфиксию. А что же случилось с Джоан Эйв? Как она погибла? Вы можете нам рассказать?

– У машины отказали тормоза. Она не справилась с управлением. Врезалась в дерево. Машина загорелась, – медленно произнес Рэйн.

– Вы виновник этой смерти?

– Да.

Гаррен удовлетворенно улыбнулся:

– Итак, после смерти отца у вашей матери были мужчины?

– Да.

– Помните их имена?

– Нет.

– Тогда я напомню вам. Джон Диккенс. Рональд Орест. Билл Скайз. Эти имена вам что-нибудь говорят? – Гаррен снял очки, аккуратно положив их на стол.

– Они все пациенты лечебницы Лукаса Виткеса, – потерянным голосом произнес Рейн.

– Я понимаю, почему этих мужчин вы представили как пациентов лечебницы. Может, вы хотели таким способом успокоить себя после того, как расправились с ними? Вы больны, мистер Рэйн. Они все уже давно лежат в земле, но ваше извращенное сознание предпочло увидеть их мучения сейчас. Спустя тринадцать лет. Все эти люди, все эти переживания, о которых вы упорно отказывались думать, настигли вас. Почему? Неужели вы раскаиваетесь в содеянном?

– Мне не в чем раскаиваться. Потому что я ничего не помню, – прошипел Рэйн. Он хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Он и сам понимал, что болен. Но то, что он убийца, он ещё не мог осознать до конца.

– Через две недели после смерти отца ваша мать Полина-Элизабет Рэйн…

Рэйн резко поднял на доктора глаза. Его лицо перекосило от ужаса.

– Ох, вы не помните имени своей матери? – Притворно удивился Гаррен. – Ваша мать, Полина-Элизабет Эйв, познакомилась с Джоном Диккенсом в бакалее. Они долго разговаривали. Он был очень привлекательным и веселым мужчиной, а ваша мать нуждалась в мужской ласке. Они договорились о встрече. Мистер Диккенс был виноделом. У него имелся свой виноградник, и жители Канзас-Сити частенько дегустировали его вино. Одну из бутылок он подарил вашей матери, кажется…

– … «Кровь моей матери», – проговорил Рэйн, словно в забытьи.

– Верно. Вы, как и свойственно подросткам, не сидели дома. Вкус к убийству, который вы ощутили после смерти отца и Джоан Эйв, повел вас именно туда, откуда мистеру Диккенсону, увы, не было выхода. Помните, что вы сделали с ним?

Рэйн на мгновение закрыл глаза и кивнул:

– Я свернул ему шею.

– Да. Вы были очень сильным подростком. А ненависть к тем, кто притрагивался к вашей матери, сделала вас ещё сильнее. Да. Вы просто боялись, что с ней поступят так же, как поступил ваш отец. И вы лукавили, говоря, что вам плевать на это.

Рэйн дрожал. У него вспотели руки. Голова шла кругом. Комната вертелась перед глазами, как волчок. Лица казались смазанными пятнами. Ровный, безжалостный голос доктора Гаррена продолжал хлестать его словами:

– Спустя еще месяц ваша мать познакомилась с художником Рональдом Орестом. Они встречались в его мастерской. Он даже нарисовал для нее картину. Картину, которую вы восприняли в штыки. Однажды вы лично заявились в его мастерскую. Напомните, что произошло дальше?

– Он умер от своего искусства.

– Точнее сказать, вы проткнули ему глаза.

– Да, – Рэйн опустил голову.

– Ну, а о том, как погиб мистер Скайз, вы прекрасно помните. Но некоторые детали вашего рассказа немного не точны. После убийства мистера Скайза ваш брат Деймос застал вас, так сказать, на месте преступления. Я думаю, вы настолько вошли во вкус, что уже даже родной брат стал для вас помехой. Ведь он знал, что вы убийца. Думаю, он даже знал, что это вы убили отца. Так вот, – Гаррен снял, протер и снова надел очки. – Скажите, мистер Рэйн. У вас было много друзей?

– Я не помню. А что?

– Допустим, была компания, в которой вы, так сказать, водились. У вас были там друзья, которым вы могли доверить что-то личное?

– Хватит говорить загадками, – устало выдохнул Рейн. – Выкладывайте всё и сразу.

– Ладно. Из вашего окружения меня заинтересовали два имени. Вы уже упоминали их ранее. Это Берни Лазури и Том Уильямс.

Рэйн зажмурился, пытаясь справиться с подступающей дурнотой.

– Около десяти ночи, пятнадцатого августа 1999 года Берни Лазури и Том Уильямс напали на вашего брата. В то же время вы провожали девушку. Думаю, у вас были планы продолжить веселье, но крик брата помешал этим планам. Вы побежали на крик. И что же вы увидели? Как двое парней избивают вашего брата. Кровь насквозь пропитала его рубашку, но вам было все равно. Всего лишь на минуту Вы задумались, что же сделать? Спасти Деймоса? Но тогда он расскажет обо всем полиции. И вы оставили всё, как есть. Так почему вы решились убить Уильяма и спугнуть Лазури?

– Они были ублюдками. Они дотронулись до моего брата, – прошипел Рэйн.

– Тогда я не понимаю. Вы лично наняли их для того чтобы убить брата. И в тоже время вы посчитали, что они не должны были этого делать?

Рэйн тянул. Он должен был признать слова Гаррена, но почему-то пугался этой мысли.

– Я должен был сделать это сам, – прошептал он.

– Простите? – Пискнул Гаррен. Рэйну казалось, что он смеётся над ним.

– Я должен был сделать это сам, – по слогам произнес Рэйн.

– О. И что же помешало вам? Скажите нам, мистер Рэйн.

– Я испугался.

– Чего испугались?

– Испугался увидеть его лицо мертвым. Это равносильно тому, если бы я увидел мертвым себя.